Шеннон Дрейк - Очарованная

— Но…

— А разве для тебя это что-то значит? Тебя вырастили твои тетушки. Никто не мог бы любить тебя сильней. А все твои опекуны…

— Неужели они любили меня только из-за верности королевской семье?

— Элли, я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь просил их любить тебя. Может быть, сначала они стремились защитить тебя. Но вспомни свою жизнь. Ты обижаешь этих прекрасных людей, когда сомневаешься, что они любят тебя всем сердцем.

Элли опустила голову, потом улыбнулась и сказала:

— Спасибо тебе.

— Извини, я не понял.

— Спасибо за то, что ты вернул их мне, — тихо объяснила она и встряхнула спутанной гривой своих волос, твердо решив точно так же стряхнуть с себя странное чувство, которое возникло у нее после рассказа Марка.

— Расскажи мне про вчерашний день, — попросила она.

Марк посмотрел на нее и улыбнулся, но потом целую минуту молчал, прежде чем ответить.

— Я не знал, что у тебя такие необузданные желания, — сказал он наконец.

— Может быть, — чопорно ответила она вполголоса. — Но все-таки, Марк, пожалуйста, расскажи. Что произошло?

Марк выпрямился и покачал головой.

— Это было ужасно.

— Я не боюсь ужасов, — ответила она.

— Элли, я, наверно, еще никогда не видел такого. Дело не только в жестокости преступлений.

— А еще и в том, что убийца сделал это так хладнокровно и расчетливо, — договорила она.

Марк посмотрел на нее и кивнул. Потом продолжил:

— Я понял, что А. Анонимус начал подозревать, что у убийцы могли быть более личные мотивы и более низкие цели, чем попытка расшатать государственную систему Британской империи.

Элли кивнула и уточнила:

— Но если женщины участвовали в этом, то теперь они мертвы.

— Элеонора Брендон пока с трудом цепляется за жизнь. Или цеплялась: я не знаю, что случилось утром. На подносе не было газеты. Поэтому я полагаю, что Джитер пожелал, чтобы мы хотя бы позавтракали спокойно.

— Если она выживет, ее, вероятно, будут судить. И повесят за соучастие в убийстве ее мужа.

— Бог знает, что решит суд присяжных. Ее врач считает, что у нее мало шансов выжить. Однако возле ее кровати поставлена охрана. Если Элеонора все же придет в сознание, она обязательно назовет нам имя убийцы. Вряд ли она захочет, чтобы ее повесили из-за человека, который попытался убить и ее.

— Как ты полагаешь, сэр Энгус Канингем может быть убийцей?

Марк ошеломленно посмотрел на Элли:

— Что заставляет тебя подозревать Энгуса?

Элли пожала плечами:

— Я умею читать, не забывай об этом, — а потом, немного помолчав, добавила: — Я просмотрела много старых статей.

— Вот как? А у кого ты их взяла?

Элли не ответила. Выражение лица Марка стало жестче.

— У Тана Грира? — спросил он.

Она по-прежнему не отвечала.

— Элли, он тоже находится под подозрением.

— Я думаю, что он увлечен своим делом и твердо решил добиться известности. Но он не убийца.

— Элли, как ты можешь быть в этом так уверена?

— Конечно, я не вполне уверена, — пробормотала она, опустив глаза.

— Держись от него подальше! — приказал Марк.

Элли опять не ответила ему.

— Элли…

— Марк…

— Держись от него подальше.

Элли посмотрела на Марка, вопросительно изогнув брови, а потом сказала:

— Убийца становится все более дерзким. Если он хотел показать, что монархия беспощадна и жестока, то, убив женщин, он сам разрушил собственный план. Теперь мир узнает, что у него была другая причина убивать.

— Заговорщики всегда уничтожают друг друга, — напомнил ей Марк.

— Если говорить о прошлом — да.

— То, что очевидно, не всегда оказывается правдой, — пояснил он.

— А правда, по-твоему, состоит в том, что женщины, обвиняя монархию в бездушии и безжалостности, лишь стремились скрыть истинный мотив преступления — желание освободиться от мужчин, которых они ненавидели, и получить их деньги.

— Убийца был любовником Элизабет Прайн. Я думаю, что план убийств придумали эти двое, лежа в объятиях друг друга. И это был опасный план — прежде всего потому, что в нем участвовало слишком много людей. Испугавшись, что Элизабет может предать его, он решил, что она должна умереть. Но если она умрет, какая-нибудь из остальных женщин может испугаться настолько, что будет готова рассказать правду. Поэтому…

— Он перерезал всех, — пробормотала Элли.

— Что ты еще нашла во всем, что прочитала?

— Я думаю, тебе надо держать под наблюдением сэра Эндрю Херрингтона.

Марк вздрогнул от неожиданности и покачал головой.

— Вместо того чтобы сердиться на меня, почему бы тебе не поговорить со мной? — спросила она.

Марк снова покачал головой.

— Элли. — Он вздохнул. — Может быть, нам и следует наблюдать за Эндрю Херрингтоном. Есть много людей, которых надо бы держать под наблюдением. И я по-прежнему боюсь, что ты в опасности.

— Из-за попытки ворваться в дом тетушек?

— Из-за нее и… еще по многим причинам. Может быть, еще кто-то, кроме Лайонела Витбурга, знает, кто ты такая. Или кто-нибудь догадывается, что ты А. Анонимус? Я не требую, чтобы ты всю жизнь подчинялась моим приказам, хотя у алтаря ты обещала любить, почитать и повиноваться. Я только прошу, чтобы ты берегла свою жизнь, пока убийца не будет пойман.

Элли наклонилась к Марку, едва не сдвинув при этом поднос с чаем, и коснулась его лица.

— Я берегу себя, Марк. Я так же осторожна, как ты.

Он поймал ее руку.

— Элли, ты жила, укрытая от мира, в своем доме в лесу. Ты ходила куда хотела и когда хотела. Но ты не можешь вернуться к такой свободе — по крайней мере сейчас.

Элли не ответила.

Она, конечно, знала, что он снова уйдет и неизвестно, когда вернется. Но она не дала никаких обещаний насчет того, что будет делать.

Элли пошла к себе принять ванну.

Одевшись, она села за туалетный столик и расчесала волосы. Когда Марк пришел к ней в комнату, она сказала:

— Странно.

— Что странно? — спросил он.

— Ты был с Йеном. Я ехала сюда. — Она положила щетку, повернулась к Марку и пристально взглянула на него. — А убийца в это время веселился на нашей свадьбе.

Марк нахмурился:

— О чем ты говоришь?

— Я танцевала с этим человеком, — пояснила она.

— Элли…

Девушка встала, прошла в угол комнаты, взяла свадебное платье и принесла его Марку.

— Конечно, могут быть и другие объяснения. Но этот человек решил убить четырех человек. В трех случаях он добился успеха, и Элеонора Брендон тоже почти мертва. Возможно, одна из жертв в какой-то момент начала обороняться и оцарапала его. — Элли положила платье на кровать и указала рукой на пятна. — А может быть, кто-то поранил себе руку, разрезая яблоко. Как я уже говорила, возможны десятки объяснений. Но у кого-то порез был настолько свежий, что он открылся, когда этот человек танцевал со мной на нашей свадьбе.

Марк внимательно посмотрел сначала на Элли, потом снова на платье. А потом вдруг схватил ее с такой силой, что ей стало страшно и почти больно, и прижал к себе.

Его пальцы погрузились в ее волосы, его взгляд встретился с ее взглядом.

— О господи, Элли…

— Марк…

Он покачал головой, и Элли увидела ярость в его глазах.

— Этот человек не достоин даже презрения. Он сумасшедший, но ходит рядом с нами, словно он совершенно нормален! Он осмелился прийти на нашу свадьбу, танцевать с тобой, обнимать тебя, касаться тебя. Господи Исусе! Если я найду его, он не доживет до повешения. Я в этом клянусь!

— Марк! — воскликнула Элли. — Ты не можешь вершить правосудие, — сказала она и поспешно добавила: — Конечно, ты должен защищаться любой ценой, но ты не должен нападать. Мне жаль, что я должна напомнить тебе об этом.

Марк проглотил комок в горле. Элли поняла, что он старается овладеть собой.

— Страшно осознавать, что мы должны искать убийцу среди твоих партнеров по танцам.

— Я думаю, местных жителей мы можем исключить, — заметила Элли и взглянула на Марка. — В числе моих партнеров по танцам находятся самые близкие к нам и безупречные люди — твои ближайшие друзья и мои охранники. Их тоже можно исключить. Но все равно остается много мужчин, с которыми я танцевала. Например, сэр Эндрю, сэр Энгус.

— И Тан Грир тоже.

— И Тан Грир, — согласилась она.

Марк опустил голову.

— Это не приведет нас никуда. Мне жаль, что я заговорила об этом.

— Элли, никогда не жалей, что сказала мне правду. И, клянусь тебе, я буду рассказывать тебе о том, что у меня на уме, и объяснять тебе мои поступки. Просто… очень многое так безобразно, что я не хочу, чтобы…

Она положила голову ему на плечо и тихо произнесла:

— Я не боюсь этого.

— А я иногда боюсь, — сознался он.

— Я должна быть частью твоей жизни, Марк. Не женщиной, которая делает тебя несчастным, как я сделала вчера, а настоящим товарищем.

Марк высоко поднял подбородок.

— Я люблю тебя, Элли.

— Я знаю, — заверила его Элли и сделала шаг назад. — И думаю, что разбойник должен снова сесть на коня.

— Вот как? А почему?

— Ведь лорда Витбурга почти осудили из-за окровавленного плаща, который был найден в его карете. Поэтому я думаю, что убийца, уходя с места преступления, всегда уносил с собой какую-нибудь улику. Раз убийца знает так много, что догадался подложить свой плащ лорду Витбургу, то ему известно, что кто-то подозревает, что карета — единственный способ исчезнуть с места преступления незамеченным. Поэтому после того, что произошло ночью в пятницу, обязательно должен появиться новый плащ с пятнами крови.

Марк поглядел на нее и вздохнул.

— Значит, разбойник снова должен сесть на коня, — тихо повторила Элли.

— Да. Но не сегодня, — согласился Марк.

— Вот как? Тогда что ты будешь делать сегодня?

— Любить мою жену, — тихо ответил Марк и прижал Элли к себе.

Воскресенье принадлежало ей. Это была сказка, мечта, ставшая действительностью.

Элли обнаружила, что в городском доме лорда Ферроу был подвальный этаж, где стояли бильярдные столы и висела доска для дартса.

Она и Марк играли, смеялись и закончили игру в объятиях друг друга.

Джитер, не привлекая к себе их внимания, подал им при свечах вкуснейший обед со специально отобранным французским вином, изысканным салатом из креветок и нежными бифштексами, которые просто таяли во рту.

А потом была ночь. Элли не представляла, что может любить кого-то так яростно, отчаянно и страстно. Каждая минута, проведенная с Марком, усиливала ее любовь к нему. И каждая минута доказывала ей, что его слова были правдой. Это было волшебство, это было чудо: он действительно любил ее. И ей казалось, что кроме этой любви ничто не имеет значения.

Но она знала, что в понедельник, когда она проснется, его уже не будет рядом.

Так оно и оказалось.

Элли с удовольствием вспомнила, что вчера она не дала Марку никаких обещаний насчет своего собственного поведения.

Приняв ванну и одевшись, она спустилась вниз, нашла Джитера и попросила у него газету. Ей показалось, что верный слуга выполнил эту просьбу с неудовольствием. Но все же он принес ей газету в столовую вместе с кофе.

На первой странице поперек всего листа располагалось сообщение об убийствах. Автор статьи не подчеркивал, но и не пытался скрыть их жестокость и ужас.

Элли с радостью увидела под статьей подпись Тана Грира.

Закончив завтракать, она осмотрела верхний этаж. Когда она открывала одну за другой двери комнат, ей казалось, что она сует нос в чужие дела. Но она была уверена, что у лорда Ферроу в городском доме есть пишущая машинка — так же, как в охотничьем домике.

Она была права. Машинку она нашла в его кабинете.

Час она печатала, а потом стала думать о том, как ей выйти из дома.

Элли бесшумно спустилась вниз. Она была уверена, что Джитер считает, что она еще работает. Она знала, что Бертрам охраняет дом и никто не войдет внутрь без его разрешения.

Но вряд ли он догадывается, что она попытается выбраться наружу.

Дом был огорожен забором, и ворота заперты, но, незаметно осмотрев маленький задний двор, Элли обнаружила дуб. По его стволу можно было взобраться, а несколько нижних ветвей давали ей возможность перебраться через стену на соседний двор.

Элли не была знакома с соседями, но было похоже, что их двор никто не сторожил. Поэтому она безо всякого труда пробежала по нему и вышла через открытые ворота. На улице она оглянулась назад. Бертрам по-прежнему охранял дом лорда Ферроу, карауля передний вход, и не заметил ее. Убедившись в этом, она быстро пошла прочь и с радостью увидела трамвай, ехавший как раз в нужную ей сторону — то есть к зданию газеты.