Лина Дорош - Очки для секса

— Вы кто? — Валя задал вопрос Владу и вопросительно посмотрел на Аню.

— Влад, знакомый Ани, Майи и Александра.

— А Вы знаете, что когда я вырасту, то куплю Ане дом с камином и собаку?

Влад оглядел всех.

— Теперь в курсе.

— И еще я буду защищать Аню, учтите это, если захотите ее обидеть.

— А Вы — серьезный молодой человек, — Влад еще раз протянул руку Вале, — с Вами приятно иметь дело.

Аня подошла к Вальке.

— Привет, малыш. Как Улька?

— Хорошо.

— Я могу на тебя рассчитывать? Ей здесь будет хорошо?

— Конечно, мы ж с ней друзья.

Аня посадила Ульяну на ладошку.

— Прощай, звезда моя сумасшедшая, — Аня погладила Ульку по раковине, — я тебе купила в питерскую квартиру шикарный куст алоэ. Еще у тебя будет подружка Жужа — это, конечно, не совсем я, но скучать с ней не придется.

— Я в машину, — Сашка пошел к выходу, — не задерживайтесь, если еще не передумали лететь.

— Я тоже в машину, — Майка поцеловала бабушку и Валю и вышла из палаты вместе с Сашкой.

— До встречи, молодой человек, — Влад помахал рукой Вале, потом повернулся к Лидии Ивановне, — всего доброго.

Бабушка пошла провожать всех до машины. В палате остались только Аня и Валька.

— Ты обещаешь, что перевезешь ее из больницы домой в ближайшее время? — Аня глазами показала на Ульку.

— Обещаю. Меня выпишут через неделю. Жаль, что ты уезжаешь…

— Мне тоже жаль, но я еще приеду. Или ты приедешь в гости. Или мы можем все вместе поехать куда-нибудь отдыхать. Ты когда планируешь встать на горные лыжи? Я решила, что буду брать уроки вместе с тобой. Одной как-то скучно, а все остальные уже умеют. Так что — на тебе огромная ответственность: научусь я кататься или нет.

— Я смогу только через полтора или два года.

Аня сделала вид, что считает в уме.

— Нормально, но не дольше, а то начинать мне уже будет поздно. Но если будет надо, то я и еще подожду. Ну, в конце концов, у нас есть еще в запасе ролики. Я и на них кататься не умею. Ты главное на ноги встань, а что нам с ними делать — мы придумаем.

Аня обняла Вальку и поцеловала в лоб. Валька уткнулся в нее и старался остановить слезы. Аня гладила его по голове. Очень остро она ощутила, как Вальке не хватает мамы и как он собирает ее по частицам в окружающих его женщинах: бабушке, Майке, а сейчас и в ней — в Ане.

— Валь, я сейчас тоже заплачу, — она действительно смахнула слезы, — так нельзя. У меня ж макияж потечет. А у меня там кавалер!

— Ты уедешь, и Сашка с Майей опять уедут…

— Сашка с Майей переезжают в Питер. Майка поехала оформлять перевод из одной мэрии в другую. Сашка тоже уже уволился в Москве. Они исключительно меня едут поддержать. А потом вернутся. И я приеду на Новый год — обещаю тебе. Кстати! Ты тут своими слезами совсем меня с ума свел! Я чуть не забыла тебе подарок подарить!

Аня принесла пакет и достала из него коробку.

— Здесь, Валька, бук. Навороченный — у-у-у! Как наша с тобой жизнь. Шучу. В нем веб-камера есть, так что будем общаться почти как сейчас. К тебе завтра человек придет и всё настроит и к Интернету подключит, и тебе скучать по нам будет некогда.

У Вали загорелись глаза. Он начал открывать коробку.

— Спасибо, Аня.

Они еще раз обнялись. Он проводил ее глазами до двери. Аня вышла, постояла несколько секунд и тихонько приоткрыла дверь. Валя увлеченно разворачивал упаковку, одновременно пытаясь рассматривать шнуры и читать технический паспорт. Аня улыбнулась и тихо закрыла дверь. Уйти теперь было легко.

В самолете делать было нечего. Влад читал. Аня сначала тоже пыталась читать. «Новый сладостный стиль» Аксенова был почти «проглочен». Усилием воли была оставлена «порция» для самолета, но она не могла никак сосредоточиться на книге — мысли упорно крутились вокруг другого сюжета. Тогда она попыталась заснуть, но пыталась слишком активно, поэтому заснуть не смогла.

— Интересно? — она кивнула на журнал.

— Очень, — Влад не оторвал глаз от страницы.

— Вы простите мне мою «остроту́», просто сначала Майка меня донимала, потом Вы с теми же вопросами. Вот мне и пришлось отбиваться.

— А Вы думали, почему так усиленно сопротивляетесь сделать выбор? — Влад поднял глаза от статьи.

— Думала, — Аня выглядела кроткой. Такой кроткой, что инстинктивным движением было бы взять секундомер, чтобы точно знать, сколько секунд может длиться ее состояние повышенной степени кротости.

— Результативно?

— У меня нет критерия.

— Какого?

— Для выбора.

— Так давайте придумаем.

— Помощь предлагаете?

— И обещаю стараться. Вот, например, внешность?

— Не люблю красивых. И по любому другому критерию: лысый или высокий — очень непрактично. Слишком ограниченным становится выбор. А имидж — его ведь легко при желании поменять можно.

— Ум?

— Да, но в вашей команде с этим, как говорят, «порядок в танковых войсках».

— Чувство юмора.

— Без него вы бы меня не пережили…

— Фетиш?

— Очки что ли?

— Ну, вот и критерий — кому больше всех, по-вашему, идут очки, тот и в дамках.

— Вариант… Достаньте, пожалуйста, сумку с полки.

Влад достал сумку. Аня стала в ней рыться и достала альбом.

— Что это? — Влад посмотрел на фотографии. — Внезапная волна воспоминаний накрыла?

— Это досье. Будем смотреть, кто как смотрится в очках.

По прилете Аня набрала Майку:

— Май, тебе есть партийное задание: последняя операция «папарацци».

— Звучит угрожающе.

— Мне нужны фотки Влада, Александра Борисовича, Виктора и еще кое-кого — назову тебе позже — в темных очках.

— И как я их заставлю надеть очки?

— Это я беру на себя.

Презентацию Аня решила использовать для решения своего клубка проблем. Скрываться ото всех и дальше было уже невозможно. Очевидно, что нужно сногсшибательное платье и туфли. И прическа с макияжем, конечно, тоже. Чем красивее женщина — тем легче мужчина ей всё прощает. Ане надо было получить прощение минимум от пятерых — соответственно, и выглядеть надо было не на 100 %, а минимум на 500 %.

Теперь нужно было разработать сценарий. Понятно, что действовать надо на опережение. Надо сразу разоружить, ошарашить — в этом для них, конечно, ничего нового не будет, но потом они должны сразу и всё простить. Вопрос: что надо сделать и как, чтобы именно так всё и пошло? Хороший вопрос. И если не найти ответ, то скандал обеспечен как минимум, а как максимум — ее ждет долгая и мучительная пытка.

Аня смотрела в зеркало и задавала вопрос девушке с серьезными и задумчивыми глазами. Девушка не отвечала, а сама пыталась что-то спросить. Вот она уже сидит в кресле у цирюльника. Девушка в зеркале не дает ответа. Вот она уже в платье и туфлях. Осталось два часа до премьерного показа ее книги. Девушка в зеркале молчит. Вот она уже надела пальто. Взяла в руки свою книгу. «Хорошо мы с тобой смотримся, и обложка в тон платья получилась. Вот и верь после этого в случайности». В глазах девушки в зеркале что-то промелькнуло, похожее на ответ. Она уже кому-то звонила:

— Александр Дмитриевич, я выезжаю — скоро буду. Мне нужно срочно девять книг.

— Именно девять?

— Срочно — именно девять.

— Что-то еще?

— Нет. Хотя да. Еще ручку.

— Какую?

— Красивую шариковую. Пером писать не умею.

Пока ехали в машине, Аня что-то строчила в блокнот. Зачеркивала. Говорила: «Блин!» Снова писала, зачеркивала. Слова никак не собирались в нужные предложения. Очень мучительное состояние. Цейтнот добавлял нервозности.

Сев за стойку бара, Аня принялась что-то торопливо писать на обложке. После восьмой книги снова взяла блокнот и без исправлений записала несколько фраз. Памятную надпись в девятом экземпляре стала выводить спокойно и с удовольствием.

Пространство было оформлено репортажами папарацци-Майи. Вот Аня целует стодолларовую купюру на память Борику. А он как будто съел что-то одновременно обжигающе горячее и леденяще холодное, при этом еще и очень острое, кислое, приторно сладкое и невыносимо горькое — такую гамму изобразили его мимические мышцы на лице. А вот мужчина, который будто бы узнал, что он — беременный. А вот он бежит между стеллажами с бутылками вина. Видимо, за тестом, чтобы проверить. А вот… У входа стоят аккуратные стопки книг и футляры с темными очками. Все приглашения содержали таинственный постскриптум: «Обязательный для вечера аксессуар Вы получите при входе. Убедительная просьба не снимать аксессуар до окончания официальной части. Заранее благодарим».

— Александр Дмитриевич, это Вам, — Аня протянула книгу и поцеловала Александра Дмитриевича.

— Неужели я дождался поцелуя?

— Неужели Вы его ждали?

— Надеюсь, в книге есть Ваш автограф.

— Обижаете, дорогой Александр Дмитриевич! Там есть даже еще пара слов корявым почерком.

— Вы разрешите прочесть их прямо сейчас?

— Окажите честь.

— Одному из моих соавторов. Встреча с Вами — важный момент моей жизни и лучший эпизод моей, то есть нашей, книги. Спасибо и простите (на будущее). Целую нежно, Аня.

— Эти слова дорогого стоят.

— Александр Дмитриевич, помогите! Мне очень важно, чтобы семь человек получили книги с автографами прямо на входе. И еще я внесла изменения в свою речь.

— Ваше право. А им Вы написали то же самое?

— Нет, на «Вы» и поцелуй при вручении — только Вам.

— А что с девятой книгой?

— Ее мы отправим завтра на мою малую родину. И кассету с моей речью. Хотя зачем откладывать на завтра, — Аня стала набирать номер. — Глеб, привет, это Аня, у меня сейчас другой номер.

— Привет, Аня. У меня номер прежний. Как дела?

— Спасибо за вопрос, потому что логично прозвучит то, что я хотела тебе сказать.

— Заинтригован.

— Не язви, пожалуйста. Сегодня презентация моей книги. В Москве. Я хочу завтра отправить тебе экземпляр и кассету с моей речью. Посмотришь и сам поймешь зачем.

— А лично увидеть мне можно рассчитывать?

— Так в Москве всё будет…

— Так и я в Москве.

Аня и предположить не могла, что Глеб может быть в Москве.

— Так что? Для меня приглашение у тебя найдется?

— Конечно, в 18 часов, пиши адрес. Приглашение будет тебя ждать на входе, только назови фамилию.

— Спасибо.

— До встречи, Глеб, — Аня закрыла телефон. — Ну вот, Александр Дмитриевич, ничего никуда завтра не надо отправлять. Все книги найдут своих читателей сегодня и здесь. Правда, неправдоподобно?

— Не боитесь?

— Вы о чем?

— Трудного выбора: преуспевающий юрист — даже два, преуспевающий бизнесмен — тоже два. И это без девятой книги. А сколько я еще не знаю…

— Александр Дмитриевич, Вы не напомните, откуда фраза: «Об этом я подумаю завтра»?

Александр Дмитриевич забрал книги. Зазвонил телефон. Московские друзья просили уточнить, как лучше проехать, — настало время для встречи с теми, кто любит, всегда рад и ждет, очень захотелось тепла.

— Мы, конечно, помним, что у тебя сильнейшая степень географического кретинизма. Но всё-таки скажи нам, дорогая, как к тебе лучше всего проехать?

— Оцените степень моей заботливости: я не только узнала маршрут, но и записала, и даже не потеряла эту волшебную бумажку, запоминайте! — она зачитала им оптимальную цепочку улиц и переулков.

Аня посмотрела в зеркало. «Очевидно, что игра сделана!» — так сказала девушка в зеркале или победный блеск в ее глазах.

Необходимо было объясниться. Вопросы накопились. Ходить вокруг да около далее не было никакой возможности: вещей у Ани было не много, но тем не менее, дворницкую жилплощадь ей пришлось освободить. Свою квартиру еще не успела купить. Аня набрала побольше воздуха и начала разговор:

— Я сейчас задам тебе очень важный вопрос. Прошу ответить честно, ага?

Он напрягся. Но выдавил:

— Хорошо.

— Только сначала я хочу тебе сделать подарок.

Аня протянула маленькую коробочку. Он развязал бантик. В коробочке лежала зажигалка.

— Это же твоя неразлучная?

— Моя неразлучная.

— А мне она зачем? Я же не курю, — он удивился.

— Я тоже. Но для мужчины она более логична: костер развести, свечи зажечь — мало ли мужских поступков, связанных с огнем?