Она передала мужу переделанный текст, потом пошла искать Люка. Он расположился на кухне, прикладывай лед к лицу, и читал «Нью-Йорк таймс».

— Ты в порядке? — поинтересовалась она.

— О, конечно. — Он поднял глаза. — Просто не поняли друг друга.

— Насчет Анжелики Уорн?

— А ты слышала?

— Только имя. Задевает Кристоса за живое.

— Оно и видно. Никогда больше не заикнусь.

Женни улыбнулась:

— Останешься на обед?

— Нет, не останется.

Женни повернулась на голос. В дверях стоял Кристос.

— Женни, сделай копию. — Он отдал машинописные листки. — А потом скажи Баду Уинтерсу, что я появлюсь на площадке около четырех. Хочу еще раз посмотреть на профиль Дэвида Истона, предупреди. Да, не забудь про ассистента. — Он повернулся к Люку. — Не пора ли тебе отправляться восвояси, Фитцпатрик?

— Кристос, — запротестовал Люк, — да если бы я знал, что ты воспринимаешь…

— То есть, если бы ты знал, что шеф детективов находился в одной комнате со мной… — перебил его Кристос.

— Кто? — изумилась Женни. — Что тут происходит?

— Ты ничего не слышала, Женни. Тебе это ни к чему, — ответил Кристос и пробуравил Люка темными, налитыми кровью глазами.

— Кристос, кончай, — начал было Люк, — нет необходимости так…

— Убирайся вон, Фитцпатрик! — рявкнул Кристос.


После стычки Кори и Аннализы прошло две недели. Они не разговаривали и, казалось, не собирались восстанавливать отношения. Кори не сомневалась, что ее уволят с работы. Но прошло еще две недели, прежде чем Боб вызвал ее к себе, и Кори съежилась, готовясь услышать «адью». Однако он вызвал ее поговорить, правда, Боб в основном кричал, и это было для него весьма характерно.

Кори не пыталась покончить с размолвкой, которая взволновала ее гораздо больше, чем казалось вначале. И не только из-за потери единственной подруги, но и потому, что Аннализа оказалась слишком ранимой. Никакого сомнения — это из-за Люка, более того, Кори прекрасно понимала, что безответная любовь может вывести из равновесия даже очень спокойных. Аннализу тоже очень огорчила ссора с Кори, но она всячески скрывала это. Она настраивала против девушки коллег, подзуживала, сама присоединялась к жестоким шуточкам. И от этого Аннализе было еще больнее, Кори знала это. Иногда Аннализа напоминала ей ребенка, Кори хотелось подойти и обнять ее. Но что с того? Она не в силах облегчить ее боль, вселить уверенность. Это мог только Люк.

Утром во вторник, в день передачи пошла новая информация, перевернувшая всю вечернюю программу Аннализы.

В полном хаосе надо было срочно переделывать компьютерные графики, переписывать сценарий, тащить километры отснятой пленки, искать материалы в библиотеке, переписывать видео. И самое ужасное заключалось в том, что оба видеоредактора слегли с гриппом, а помощник не справлялся.

День выдался бестолковый, сумбурный, и, конечно же, в спокойной обстановке все проблемы разрешились бы быстрее, думала Кори. Тем не менее она вместе со всеми металась по офису, пытаясь склеить разваливающуюся передачу. Программу представлял Алан Фокс, и, пока в аппаратной записывали начало и конец передачи, позвонили из Бритиш телеком. Оказалось, на башне не в порядке компьютеры, значит, им не удастся переслать вечернюю программу отсюда в передающий центр.

Кори, не видя причин для паники, отправилась выяснять альтернативы.

— Я сейчас позвоню в какую-нибудь дублирующую компанию! — закричала Эйлин, сообразив, что происходит. — А ты быстро дуй в студию, сообщи Аннализе эти ужасные новости.

— Что? — закричала Аннализа. — Ты смеешься надо мной? Значит, мы должны кончить к семи и потерять на этом сорок пять минут монтажного времени!

— Нам сразу сообщат, как только ситуация изменится, — сказала Кори. — А Эйлин пытается дозвониться до Ди Эр компани.

— Ничего не получается, — бросила Эйлин, когда Кори вернулась. — Ничего. Но я еще попытаюсь, а тебя искал Перкин, надо передать клипы на Манчестер МП.

— Ну что хорошего? — Аннализа появилась в офисе ровно через десять минут.

Кори посмотрела на Эйлин.

— Ничего, — ответила Эйлин.

— О’кей, — заключила Аннализа. — Тогда, Кори, беги и лови такси.

Через полчаса Кори отправилась в передаточный центр с записанными пленками и отредактированной программой.

— Не знаю, как ты туда доберешься, просто доберись! — крикнула вслед Аннализа. Она переглянулась с одним из ассистентов, и Кори поняла: они не слишком-то ей доверяют.

Смешно, подумала она, когда такси выскочило на Баттерси-Бридж, ей никогда бы не дали в руки пленку, если бы не этот случай. Да, но пересечь Лондон в это время!.. Всюду пробки! На Слоун-сквэа Кори бросила такси и поехала на метро. Время идет, народу полно, а поезда нет как нет.

Наконец Кори с трудом втиснулась в вагон, прижимая к себе пленки. Начало передачи в восемь, сейчас семь сорок три, а ей осталось целых четыре станции. Да еще пересадка. Ни за что не успеть!

Ну вот, Уоррен-стрит. Она рванула через Хьюстон-роуд в передаточный центр, когда уже истекали последние минуты. Кто-то прямо в вестибюле выхватил у нее из рук пленку и понесся по коридору, велев ей бежать следом.

Все еще задыхаясь, она смотрела, как он загружает пленку. Монитор заработал, и Кори едва не упала без сил от облегчения, увидев наконец эмблему компании Ти-ви-дабл-ю. Оператор пробежался по клавишам, мониторы потемнели, а потом Кори послышалась Команда «запускать».

Кори в панике смотрела на пустой экран. Потом в ужасе вспомнила, что кто-то говорил, мол, пленка в метро размагничивается и все стирается.

Она побелела как полотно. Оператор яростно давил на кнопки, орал в микрофон — да, он получил эту чертову пленку, но она пустая.

Повернулся к Кори.

— Я приехала на метро, — ее голос дрогнул.

И только сейчас до нее дошел весь ужас ситуации. Восемь, программы нет, Индепендент телевижн на полчаса остается с совершенно пустым экраном. И это ее ошибка.

Девушка посмотрела на оператора, услышала себя как бы со стороны, она бормотала какие-то слова сожаления, она бы хотела что-то изменить, но ничем не может помочь Кори как ошпаренная выскочила из здания.

Она взяла такси и поехала домой. Унизительный, полный провал. Нельзя даже позвонить Поле и рассказать о случившемся.

Наутро Кори огромным усилием воли заставила себя выйти на работу, надо признать ошибку и посмотреть коллегам прямо в глаза. Конечно, ее уволят, и шансов на работу никаких.

Девушку встретила мертвая тишина. На нее смотрели десятки глаз, из-за стола поднялась Аннализа. Обе молчали, Кори чувствовала себя отвратительно, но стало еще хуже, когда из кабинета вышел Люк. Видимо, вернулся из поездки. Он посмотрел на нее, она попыталась что-то вымолвить, но все было бесполезно. И прежде чем Кори что-то сообразила, Аннализа, широко раскинув руки, обняла ее и, давясь со смеху, начала извиняться.

В суматохе Кори наконец сумела разобрать, что ее подставили. Телефонный звонок из Телекома — всего лишь розыгрыш. Пленка, которую ей дала Аннализа, была пустая. И даже работники передающего центра участвовали в розыгрыше. Настоящую пленку послали по линии через несколько минут после того, как Кори выбежала из офиса.

Кори словно бы погрузилась во мрак, она не могла ничего ответить. Хохотали все, даже Люк, но как она ни пыталась найти в ситуации что-то смешное, у нее ничего не получалось. Хотелось просто придушить Аннализу. В конце концов Кори молча направилась к двери.

— Эй! — окликнула ее Аннализа. — Где же твое чувство юмора?

Кори резко повернулась.

— Не знаю. Может быть, стерлось вчера в метро. Но что я точно знаю — с меня хватит. Вы — ты и все остальные — смеялись надо мной, унижали, оскорбляли. А вы даже приставали ко мне, — она зло посмотрела на Алана Фокса. — Я больше не могу. У меня тоже есть чувства, верите вы или нет. И откровенно говоря, я никогда бы не вела себя так ни с кем из вас. — С этими словами Кори выскочила из комнаты.

Аннализа догнала ее на улице.

— Кори, ну пожалуйста, подожди, — крикнула она, схватив ее за руку.

— Все кончено, все! — выпалила Кори, вырываясь.

— Кори, ну не надо так, пожалуйста. Прости, ты права, это очень низко с моей стороны. Мне очень жаль, ну правда.

— Слишком поздно, — отрезала Кори.

— Нет. Не поздно. Я плохо поступила. Ну ладно, ужасно, — поправилась она, когда Кори взглянула на нее в упор. — Но я хочу с тобой помириться. Ну пожалуйста, прости. Пожалуйста.

Кори не ответила, Аннализа снова схватила ее за руку и заставила остановиться на Баттерси-Бридж.

Кори, тяжело вздохнув, смотрела сквозь Аннализу на скученные дома Челси Эмбанкмент.

— А вообще-то надо тебя поздравить, — проговорила Аннализа, — ты сдала свой вступительный экзамен.

— То есть? — не глядя спросила Кори.

— Это значит, искренне веря в чрезвычайность происшедшего, ты повела себя хладнокровно и ответственно, желая исправить положение дел. Немногие из нас могли бы в такой кризисной ситуации сохранить холодную голову и здравый смысл. Ты вела себя блестяще.

— Но ничего чрезвычайного не было.

— Я знаю. Но я не о том. Я про то, как ты хорошо работаешь. Понимаешь?

А понимает ли Аннализа, хоть отчасти, каково это для нее, подумала Кори.

— И я должна перед тобой извиниться за те ужасные слова, что наговорила, ворвавшись к тебе. Но знаешь, я не думаю так на самом деле. Я схожу с ума от ревности. Когда дело касается Люка, ничего не могу с собой поделать. Вряд ли это меня извиняет, но правда, из-за него я теряю разум. Никогда ничего подобного я не чувствовала ни к одному мужчине, у меня вообще не было таких проблем.

Кори посмотрела на нее, и Аннализа улыбнулась.

— Он так быстро вернулся из Лос-Анджелеса, потому что соскучился. По крайней мере мне так сказал. На самом деле я не очень-то верю, но все равно приятно. Вчера вечером он рассказывал, о чем вы с ним говорили, поэтому вчера из-за Люка у меня все напрочь вылетело из головы.

Кори не издала ни звука. Аннализа заглянула ей в глаза, в каждой черточке ее милого лица отразилось нервное напряжение.

— Кори, я не вынесу, если ты уйдешь, — тихо проговорила она. — Скажи, что прощаешь меня, пожалуйста. Я знаю, я не заслуживаю этого, но…

— Очень хорошо. Я прощаю тебя, — вздохнула Кори. — По крайней мере за розыгрыш. Тебе правда надо что-то делать со своей ревностью, Аннализа.

— Знаю, — вдруг улыбнулась Аннализа. — Ты прямо как мама, она мне говорит то же самое.

— Ох, — сказала Кори, — это мне нравится меньше всего. Пусть уж я лучше буду вульгарной. Спасибо.

— Ну пожалуйста, — застонала Аннализа. — Разве нельзя забыть все, что я тогда наговорила, и начать все сначала?

— Пожалуй, можно, — засмеялась Кори.

Аннализа улыбнулась, потом, опустив глаза, оперлась о перила моста. Кори встала рядом. Она не видела лица Аннализы, пышные волосы, как занавес, разделяли их. Наконец Кори оттянула Аннализу от парапета и с удивлением увидела слезы на ее щеках.

— Хочешь мне что-нибудь сказать? — ласково спросила Кори.

Аннализа покачала головой:

— Нет. Все будет хорошо. — Потом добавила: — Я рада, что ты со мной, — прошептала она.

Кори улыбнулась:

— Я тоже.

Когда они вернулись в офис, все пошло как всегда, утренние события забылись. Но в шесть часов, когда все засобирались домой, Алан Фокс подошел к Кори и пригласил вместе со всеми в бар пропустить по стаканчику.

9

Филипп Дэнби подался вперед и велел таксисту остановиться возле Дорчестера. Половина четвертого. Встреча назначена на четыре.

Обычно на эти свидания он приходил чуть раньше, а свободное время проводил за кофе в Дорчестере. В эти полчаса он наслаждался одиночеством, наблюдая за кипением жизни и думая об отвратительной цели своего визита. Сегодняшний день не был исключением. Он взял кофе, вынул из кейса газету и якобы с головой ушел в чтение.

Филипп приходил сюда, когда у них с Октавией дела были особенно плохи, как накануне вечером.

Она решила, как случалось время от времени, заняться с ним любовью. Ну если то, чего требовала Октавия, можно было так назвать. Он не только возмущался тем, что жена бесстыдно наслаждается садомазохизмом, но все его существо протестовало против того, как это на него действовало. Он достигал состояния, которого не мог добиться при других обстоятельствах.

В кейсе у него лежали духи Октавии и ее фотография, на нее он будет смотреть в постели безымянной и безликой женщины, воображая, что это его жена. Он не принес с собой веревку — подобное у проституток всегда наготове, и они не протестовали, когда он привязывал их ничком к кровати.