Она дождалась конца совещания и, набравшись смелости, подошла к нему. Конечно, прав у нее никаких, он может и разозлиться — еще бы, девочка на побегушках смеет его оспаривать! Тем не менее она собиралась стоять насмерть, несмотря на возможные последствия.

Впрочем, Люк не рассердился, а только удивился и запереживал.

— Боже мой, я и понятия не имел, что это вызовет у тебя подобную реакцию, — посетовал он. — Думаю, для первого свидания я слишком рьяно начал. Черт побери, Кори, не знаю даже, как и прощения просить. Да еще ввел тебя в заблуждение, и ты подумала, что можно прямо сразу сделаться режиссером… Боже, какую кашу я заварил! Но слава Богу, ты не оставила все как есть. Кошмар, что же ты, наверное, передумала обо мне за это время! Даже не стоит говорить. Было бы лучше, если я пообещал, сделать тебя режиссером… но позже?

Кори пожала плечами, чувствуя всю нелепость ситуации.

— Но пойми, чтобы стать режиссером, — продолжал Люк, — ты, как и все остальные, должна заработать, заслужить свои нашивки. И не в моей постели, — улыбнулся он. — Я так дела не веду. И вам, юная леди, не стоит оценивать себя так низко. Тебе нет необходимости спать с боссом ради карьеры. Ты можешь и будешь продвигаться так или иначе, поверь мне. — Люк вздохнул и покачал головой. — А я-то понадеялся, что ты обрадуешься работе ассистента режиссера у Аннализы. Впрочем, при твоих грандиозных замыслах новая должность, похоже, что-то второсортное.

Кори лукаво улыбнулась:

— Кажется, я снова оказалась круглой идиоткой?

Люк рассмеялся:

— Что-то вроде того. Ну да ладно. Так ты принимаешь предложение стать помощником режиссера?

— Конечно. И… Мне очень жаль…

— Забудем об этом. — Он встал из-за стола и проводил ее до двери. — Можешь сделать мне одолжение? Пообещай, что в нашу следующую ночь ты обязательно скажешь, если я вызову у тебя такие чувства.

Кори прямо-таки залилась краской от смущения. Боже, страшно даже подумать об этом, ведь они с Аннализой будут работать бок о бок! Но сейчас, в эту самую минуту, больше всего на свете ей хотелось, чтобы он обнял и поцеловал ее.

К счастью, ей не пришлось отвечать — в дверь громко постучали.

Люк распахнул дверь.

— Ничего себе! — У Алана Фокса просто глаза на лоб полезли. — Вы только посмотрите! Что, за субботу и воскресенье произошли какие-то метаморфозы? Ты выглядишь фантастически!

— Возьми себя в руки, Фокс. И придержи свою похоть. Не дай Бог, привлекут к суду за сексуальное оскорбление, правда, до сих пор не ясно, почему тебя еще не привлекли за это. Во всяком случае, я только что сообщил Кори, что она будет ассистентом режиссера, и ты первый можешь ее поздравить.

— Еще бы, — улыбнулся Фокс. — Детка, ты заслужила. Ты хорошо поработала, особенно учитывая все то дерьмо, среди которого ты выжила.

Кори невольно улыбнулась. Жизнь ее здорово изменилась к лучшему за последнюю пару недель. Так что есть ли смысл сосредоточиваться на пирровой победе? На самом деле ей сейчас надо сконцентрироваться на новых проблемах, и эмоциональных, и профессиональных.

10

Кори и Аннализа мотались по всей стране, брали интервью у проституток, членов парламента, полицейских, сотрудников системы здравоохранения и социальной службы, у борцов за права женщин. Кэрол назвала многих, набралось достаточно материала, километры пленки. Они слетали в Амстердам и в Гамбург, посмотрели, как работают бордели под контролем правительства. Городов они почти не видели — они все время проторчали в борделях, в юридических конторах. Единственный язык, который Кори изучала, если исключить яркий жаргон проституток, — это киноязык. С какой легкостью теперь слетают с ее губ профессиональные словечки! Ей надо было как можно скорее всему научиться, поскольку Аннализа снова по уши увязла в своих любовных проблемах.

Это Кори предложила вести интервью с Фелисити Барридж перед камерой, и все ее поддержали. Однако Аннализа ревновала Кори к Фелисити, а то, что Фелисити и вся команда постоянно обращались к той за указаниями, злило ее еще больше. Кори еще не доросла, чтобы указывать Аннализе — пора бы сбросить с себя оцепенение, и субординация будет соблюдаться. В конце концов режиссер-то Аннализа! Но настроение Аннализы в последнее время было совершенно непредсказуемо. Частенько она ходила полупьяная и предпочитала в основном находиться в Лондоне. Кори боялась окончательной размолвки и старалась не критиковать ее. Вот почему Кори подчеркивала, что Фелисити лучше посоветоваться с Аннализой, а оператора и вовсе без каких-либо объяснений просто направляла к режиссеру.

Шел уже десятый день съемок, сегодня аппаратуру установили у одного из обветшалых зданий на Бирмингем-стрит. Аннализы нигде не было. Кори в солнечных очках, с шерстяным шарфом на шее, просматривала записи, а телевизионщики, Фелисити и проститутки ждали.

— Ну, — она решительно взглянула на них, — наверное, сделаем так. Сперва девушки направятся вниз по улице. Это займет сорок пять секунд. Фелисити начнет читать свой текст. — Она посмотрела на Фелисити, та ободряюще улыбнулась. — А потом пойдет крупный план. — Кори с надеждой посмотрела на оператора. Он кивнул. — Затем камера переедет на Фелисити.

Оператор покачал головой:

— Не здорово. Но если это обычное интервью, без проблем.

Фелисити пожала плечами.

— Ох да, вот еще что, — Кори повернулась к оператору. — Даррен, думаю, мы сможем перемежать интервью с кадрами, где девочки работают? — Она помолчала. — Как?

Даррен рассмеялся.

— Тогда Фелисити не нужна, — поддел он. — Шутка.

— О’кей. Полли и Даниэль. Займите места, — кивнула она проституткам, — начнем. Только пробежим последний раз по вопросам, Фелисити.

— За эту работу тебе надо платить зарплату режиссера, — негромко заметила Фелисити.

Кори, скорчив гримасу, листала блокнот.

— Где она? — спросила женщина.

На улице уже собралась толпа. Кори надеялась, что народ не развопится перед камерой, как в Ньюкасле. Или не станет требовать автограф у Фелисити.

— Не знаю, — рассеянно ответила девушка. — Во всяком случае, давай-ка приступим, потом и ты можешь вернуться в отель. Да, кстати, звукооператор интересовался, не записать ли тебя вживую? И черт побери, что это значит?

— Думаю, или записать как есть, прямо на месте, или отредактировать.

— Редактирование звучит надежнее, но все равно придется сказать, что я не поняла. Он старый сварливый педераст, но может, что присоветует. Итак, две проститутки живут в одном доме или в квартире, согласно закону это уже бордель. Голос за кадром. Сейчас об этом не беспокойся. А вот здесь список вопросов, которые ты должна задать… Да, и прочитай потом, что я тут написала. Подумай, не хочешь ли что добавить.

Через час, слава Богу, толпа почти схлынула, Фелисити на машине, арендованной пополам с Кори, вернулась в отель. Наконец в пять тридцать начали сворачивать оборудование, но Кори еще суетилась, хотя ужасно устала и была бы не прочь выпить.

— Я нашла ее, — Фелисити вышла навстречу Кори в баре отеля.

— А где она? — Кори без сил упала в кресло.

— Наверху, у себя в комнате. Снова висит на телефоне. Люк. Удивительно, просто удивительно.

Кори закатила глаза и хотела уже было встать, но Фелисити усадила ее обратно.

— Нельзя же все время ее прикрывать. Она уже большая девочка.

Кори вздохнула:

— Ты же видела, в каком она состоянии?

— Видела, как, впрочем, и все остальные. Но она не ребенок, Кори, и нельзя мириться с этим и все ей спускать. Надо во что бы то ни стало оставаться профессионалом. Давно хотела спросить, как она вообще умудрилась получить работу? Связи?

Кори кивнула:

— Ну и потом это с ней только в последнее время.

Фелисити удивленно вскинула брови, словно надеялась на какие-то подробности. А Кори вдруг отвела взгляд.

— Она сходит по нему с ума, Фелисити, — неловко оправдывала подругу Кори. — Ты же знаешь. И мне ее жалко.

Фелисити раздраженно вздохнула:

— Уж слишком ты мягкосердечна, Кори. Но это медвежья услуга, знай. Она навсегда погрязнет во всем этом, если ты ее не вытащишь.

— Не могу же я диктовать, что ей делать?!

— Прямо уж и не можешь! Да девчонка бродит за тобой как тень. Твои слова воспринимаются ею, как Библия. Разве что она еще не скулит, что ты пытаешься стащить у нее работу. Боже мой, да она без тебя просто не выживет…

— Еще как выживет, — улыбнулась Кори. — Без Люка — нет.

— Значит, пусть учится. Этот тип явно знать ничего не хочет.

— Разве? Сомневаюсь. Честно говоря, похоже, он так же запутался в их связи, как и она.

— Не понятно почему. Неужели не видит, что она к нему испытывает.

— Видит, но есть проблемы. Ее отец — его партнер…

— Какая же тут проблема?

— Ну для нас с тобой, может, и нет, но Аннализа ссылается на Люка. — Она вздохнула. — Мне кажется, еще что-то есть, чего Аннализа не договаривает.

Фелисити кивнула:

— …А как насчет того, что ты тоже чего-то не договариваешь?

— Не знаю, о чем ты, — стушевалась Кори, — пойду-ка я лучше посмотрю. Встретимся здесь через час.

В лифте Кори все еще переживала из-за Фелисити. Она никогда не рассказывала ей о ночи с Люком, но та все знала. Потому что, пока они разъезжали на съемках и Аннализа напрасно ждала звонков, Люк не раз звонил Кори. Он ничего такого не говорил, спрашивал только о съемках, но по его тону чувствовалось, что, как только она вернется в Лондон, Люк станет искать с ней встречи.

Аннализа впустила Кори в комнату. К счастью, она была не слишком пьяна, по крайней мере на первый взгляд. Красные от слез глаза. Кори собиралась как можно мягче напомнить Аннализе, что надо бы посмотреть отснятый материал. Но не пришлось даже подыскивать слова — Аннализа вовсе и не думала о передаче.

— Он с ней. Я знаю! — воскликнула Аннализа, завидев Кори.

— С кем?

— С ней. Как ее там? Смотри, — Аннализа порылась в сумочке и вынула поздравительную открытку. — Нашла вчера вечером на его столе.

— На его столе? — перебила Кори. — Так ты что, была вечером в Лондоне?

— Да. Обратно приехала на поезде. Мне надо было его найти, Кори. Очень надо. Постарайся понять, пожалуйста. Знаю, я бросила тебя здесь, но я ни о чем больше думать не могу.

— Да ладно, все нормально, — вздохнула Кори.

— Его я не нашла, нашла вот это. На его столе, на виду у всех. Я забрала открытку, но ведь он может послать другую. — Она начала читать: — «Дорогая…» — и вдруг швырнула открытку на пол. — Даже произнести не могу это чертово имя.

Кори подняла открытку и прочитала: «Сиобан».

— Произносится как Севаан. Ирландское имя.

— О Боже! — закричала Аннализа, затыкая уши. — Он называл меня этим именем. Он произносил его в постели. Господи, даже со мной он думает только о ней. Что делать? Кори, скажи мне, ради Бога. Что делать?

— А ты знаешь, кто она? — запинаясь, спросила Кори.

Аннализа покачала головой:

— Нет. Но он к ней ездит, я знаю.

Кори пришла в смятение и, увидев слезы на глазах Аннализы, обняла ее.

— Ну ладно, — успокаивала она. — Так ты только изводишь себя, прими-ка лучше душ и спускайся вниз.

— Я не хочу никого видеть, — рыдала Аннализа. — Я перед всеми опозорилась. Обо мне все сплетничают, меня ненавидят. И ты тоже ненавидишь, но я тебя не осуждаю.

— Чепуха, — хмыкнула Кори. — Никто тебя не ненавидит. И уж меньше всего я.

— О Кори! — зарыдала Аннализа, вдруг вцепившись в нее так, что Кори стало больно. — Ну что мне делать? Как заставить его понять: я люблю его и ради него готова на все?

— Думаю, он давно уже знает, — ласково произнесла Кори.

— Тогда почему он ее не бросит? Почему с ней встречается? О Кори, все ужасно. Он меня бьет, когда возвращается от нее. Иногда так сильно… — Голос ее дрогнул, и она снова зарыдала.

Кори и раньше видела синяки на лице Аннализы.

— А почему он тебя бьет?

— Не знаю, говорит, я сама прошу. Ничего подобного. Я хочу, чтобы он любил меня. Он говорит, что любит, и заставляет обещать, что я никогда его не оставлю, но я и так не оставлю.

Единственное, что могла сделать Кори, — дать Аннализе выплакаться, погладить по голове и прошептать, что все будет хорошо, они что-нибудь придумают.

— Подожди, я сейчас приму душ, — всхлипнула Аннализа. — Не хочу оставаться одна.

— Хорошо, — улыбнулась Кори, взглянув на часы. Ей надо было позвонить и проверить, все ли готово на завтра. Но звонки подождут. — Мы с Фелисити встречаемся в семь. У тебя есть еще полчаса.