Аннализа неожиданно сказала:

— Ты, Кори, должна сама взять интервью.

— Не смеши. В жизни не стояла перед камерой.

— Ну никого же нет! Надо. — Аннализа улыбнулась. — Может, это твой шанс стать звездой.

— Зачем мне это? — резко ответила Кори и отняла руку от трубки.

— Кори! Кори! Это Люк. Я только что услышал новость. Что тебе удалось сделать?

— Связалась с полицией. Сейчас мы работаем с проститутками и еще пытаемся выяснить, что это за парень. Скотланд-Ярд…

— Я могу сказать, кто он. Его зовут Бобби Мак-Ивер. Возьми ручку, запиши его адрес.

Она записала адрес и жестом подозвала менеджера.

— Секунду, Люк, — и обратилась к менеджеру: — Можно послать туда съемочную группу? Надо сделать хотя бы пару снимков.

— Да, оставь. Я займусь.

— Люк, ты слушаешь?

— Да, я еду.

Кори посмотрела на часы, потом, и секунды не раздумывая о правилах приличия, бросила в трубку:

— Нет, не надо. Встретимся в полицейском участке в Челси. Надо взять интервью. Мы не можем найти Фелисити.

— Понял. — Раздались короткие гудки.


Люк сидел в машине всего в нескольких минутах езды от участка. Он отметил про себя некоторые детали ареста преступника, которые сообщала Эл-би-си. Взяв телефон, он набрал номер и затормозил у обочины.

— Филипп? Ты слышал новости?

— Нет.

Люк засмеялся:

— Ну что ж, скоро услышишь. — И отключился.


Появившись в полицейском участке, Кори сразу же кинулась к Люку с разработанным вопросником. Аннализа занялась съемками в кабинете детектива Радклифа.

— Итак, не забудь, — Кори остановила Люка, спешившего в туалет причесаться перед появлением в камере. — Никаких вступительных слов. Сразу же задавай вопросы. А теперь ответь мне…

— Насчет Уоткинса?

— Да, именно. Почему мы должны были вырезать…

— Потом, — Люк заторопился. — Я все объясню потом. А сейчас пора приступать.

Кори отошла в сторону. Радклиф с Люком расположились напротив друг друга, пока оператор налаживал освещение.

— Поехали, — бросил он через несколько секунд.

Люк откашлялся и повернулся к детективу.

Интервью длилось не больше десяти минут, Радклиф подтвердил, что сегодня рано утром арестован некий Боб Мак-Ивер. Полиция пока не готова изложить детали, однако Радклиф и его команда не сомневаются, что поймали того самого человека.

— Он полностью сознался, — продолжил Радклиф, — и привел факты, доселе неизвестные. У него в доме детективы нашли доказательства, подтверждающие признание.

— А как вы вышли на Мак-Ивера? — поинтересовался Люк.

— Сосед сообщил, — ответил Радклиф.

— А что вы сейчас думаете, инспектор Радклиф, о легализации борделей?

— Мое мнение не изменилось, — ответил тот. — Разоблачение одного маньяка еще не означает, что подобное не повторится. Думаю, следует легализовать все бордели в стране.

Он стал разъяснять свою точку зрения, Аннализа посмотрела на Кори, та кивнула, и, когда Радклиф договорил фразу, младшая сестра сказала:

— О’кей, кончили.

— Большое спасибо, инспектор. — Кори протянула носовые платки им с Люком, чтобы вытереть вспотевшие лица.

— Не слишком много информации, — прошептала Аннализа.

— Если я вам больше не нужен, я еду в офис. — Люк обнял их обеих за плечи.

Аннализа взглянула на Кори, точно ища подтверждения.

— Все нормально, — бросила Кори. — Сейчас мы еще опросим проституток на Шефферд-Маркет, так что спасибо за помощь, Люк.

— Всегда рад, — улыбнулся он.

Через несколько минут Кори поймала Радклифа и протянула руку.

— Интересно, а как чувствуют себя в такие дни полицейские?

Радклиф засмеялся:

— Усталыми, ну и гордыми, я думаю. Ну еще чувствуют облегчение. А что касается другого — лучше пока не говорить.

Кори с любопытством и с некоторым кокетством взирала на него. Но похоже, его этим не проймешь.

— А где сейчас Мак-Ивер?

К ее удивлению, Радклиф очень долгим взглядом посмотрел на нее, потом сказал:

— В безопасности.

— В безопасности? — удивленно переспросила Кори. — От кого?

— От прессы, конечно.

— Значит, вы ничего о нем пока не знаете. Есть ли у него мать, жена или семья?

Радклиф покачал головой.

— Ну, наверное, надо быть не в своем уме, чтобы прямо сейчас задавать вопросы вроде того — не знаете ли вы, почему он это делал?

Радклиф состроил гримасу.

— Определение мотивов — дело нелегкое. И даже в этом случае успех не всегда гарантирован. А с Мак-Ивером будет еще труднее.

— Почему?

Радклиф снова смерил ее оценивающим взглядом.

— У Мак-Ивера умственное развитие десятилетнего ребенка, — осторожно произнес он. — Он силен как бык, но с головой полный караул.

— А почему вы не сказали этого в интервью?

— Ни к чему в данный момент подвергаться нападкам критики — умственно неполноценные люди свободно разгуливают по улицам. Большинство из них не опасны, но… опять же правительственные сокращения в бюджете на эти цели, мисс Браун…

— То есть у вас инструкции сверху? — Кори нисколько в этом не сомневалась, но предпочитала услышать от него.

Радклиф исподлобья взглянул на нее:

— Я бы предпочел, чтобы этот факт вы пока держали при себе. Это откроется, но сейчас…

— Как скажете. Но есть ли какие-то доказательства, которые вы утаиваете?

Радклиф покачал головой:

— Пока рано говорить, но в деле есть две чрезвычайные особенности — и только убийцы и мы сами, конечно, знаем о них. Первая касается определенного запаха, я уже говорил мистеру Фитцпатрику неделю назад. Вы вправе упомянуть об этом в своей передаче.

Кори кивнула:

— Но мы пока не знаем названия духов.

— Не знаем, — согласился Радклиф. — Знает Мак-Ивер. И второе — он делал кое-что такое, что ставит нас в тупик. Мак-Ивер отказался объяснить почему. — В это время кто-то окликнул инспектора, он поспешил закончить разговор: — Я свяжусь с вами, мисс Браун.

Аннализа и Кори с командой поехали на Шефферд-Маркет интервьюировать проституток. А оттуда — к Мак-Иверу, на Камбервелл, чтобы присоединиться к другой группе. Они сняли все, что могли, было полно фотографов и прессы, потом направились в офис переделывать программу.

Кори со вздохом облегчения восприняла активность Аннализы, потому что у нее из головы никак не шел разговор с Радклифом. Интересно, почему он не заикнулся о запахе перед камерой? И почему пообещал связаться с ней? Похоже, инспектор хочет ей что-то сообщить. Но что? И опять же относительно умственного развития Мак-Ивера. Если Радклиф собирался держать подобное в тайне, то почему он сообщил ей? Ведь она представляет ту самую прессу, от которой, по словам Радклифа, они ограждают Мак-Ивера.

В итоге Кори решила поговорить с Люком. Вряд ли тем самым она предаст Радклифа. Детектив сам сообщил Люку о запахе, даже назвал ему духи, правда, босс не открыл названия ни ей, ни Аннализе. Неожиданно секретарша позвала Кори к телефону.

К удивлению Кори, это оказался отец, он предложил ей встретиться сегодня вечером. Раньше девяти она никак не могла.

— Хорошо, я подожду, — сказал Филипп. — «Мэн ин зе Мун». Как?

— О’кей, — рассеянно ответила Кори. — Встретимся там.

Пока Кори разговаривала, в комнату заглянул Люк и тут же исчез. Ну что ж, он вернется, и она попытается с ним поговорить. Впрочем, можно подождать и до завтра. Поскольку речь шла о ее первой передаче, которую еще надо доделывать, Кори решила выкинуть из головы и комментарии Радклифа, и загадочную встречу с отцом, и вернуться в монтажную.

День был безумный. Новые графики составлялись каждые несколько минут, свежий материал втискивался в готовую программу, пришлось переигрывать интервью в соответствии с ситуацией. В четыре часа раздался оглушительный вопль радости — одна из секретарш отыскала Фелисити. Та подхватила машину на Сент-Джонс-Вуд и уже едет записывать новый текст за кадром. В шесть тридцать работа по озвучиванию и редактированию была закончена, оставалось только вступительное и заключительное слово Люка, потом переправить в передающий центр. В семь сорок пять из Юстона сообщили: «свободно». И едва Кори с Аннализой вздохнули свободно, как в студию ворвался Люк:

— Я смотрел программу у себя в офисе, вы проделали огромную работу, и вам явно покровительствуют небеса — передача идет в тот самый день, когда арестован убийца! Как насчет шампанского у меня в кабинете? Отметим?

Аннализа и Кори одновременно смутились и, посмотрев друг на друга, улыбнулись.

— А почему бы и нет? — воскликнула Аннализа. — Выпьем за Кори, потому что, во-первых, это ее идея, и, будь я благородным человеком, я бы уступила ей свое место режиссера. Но я этого не сделала. И не потому, что напрочь лишена великодушия, вы же понимаете, а потому, что мне это только сейчас пришло в голову.

Смеясь, Кори обняла ее.

— Без тебя у меня ничего бы не получилось, — возразила она.

— Вот поэтому я и приглашаю на ужин вас обеих, а также Фелисити, сразу же по окончании передачи.

— Не выйдет. Фелисити уже уехала на какую-то встречу. И у меня тоже свидание.

— Так отмени его! — воскликнула Аннализа.

— Не могу.

— Тогда приводи его с собой, — предложил Люк.

— Боюсь, не придет. Но вы пропустите несколько стаканчиков за меня.

— Слушай, а выпить на посошок? — настаивал Люк. — И потом, как же ты уйдешь, программа-то еще не кончилась.

— Ну ладно, — сдалась наконец Кори, ощутив вдруг, что и так пьяна от избытка чувств.

— Значит, ты точно не сможешь составить нам компанию? — спросил Люк, наливая шампанское в бокал Кори. Аннализа выскользнула в туалет, и они с Люком остались одни.

— Определенно, — ответила она. — Спасибо.

Он улыбнулся, но Кори с удивлением заметила его искреннее огорчение. Она хотела успокоить его прикосновением руки, но не стала. Аннализе это показалось бы слишком интимным, к тому же незачем обнадеживать Люка.

Она долго размышляла после того памятного вечера у Люка и наконец пришла к выводу, что, возможно, Люк действительно не знал об их родстве с Филиппом. Иначе он наверняка бы уже что-то сказал. Но он только раз заикнулся о той встрече, расстроившись оттого, что Аннализа так напилась при родителях.

— Она думает, у нас с Октавией связь, — объяснил он. — И ее нельзя осуждать, ведь ее мать ведет себя так буквально с каждым, кто подвернется ей под руку. Особенно, если он проявляет хоть какой-то интерес к Аннализе.

Кори многое хотелось сказать в ответ, но поскольку они разговаривали на работе, мудрее было промолчать.

Что касается их отношений, Кори надеялась, они кончились. Люк больше не звонил ей, не приглашал, хотя Кори часто ловила на себе его странный взгляд.

Люк словно старался проникнуть в ее душу, разгадать ее, но она вовсе не испытывала особой гордости, что вынуждена отворачиваться. Исключительно из самосохранения она не желала сделаться частью его жизни.

— Я бы хотел довериться тебе, Кори, — как-то раз тихо сказал он. — Просто возникает такое желание, когда я на тебя смотрю. А ты мне не доверяешь, да?

— Да, — созналась она. — Ты дал мне основания усомниться в тебе.

— Но ведь я тебя продвинул.

— Ну и что? Иногда, Люк, у меня складывается впечатление, что ты со всеми нами ведешь какую-то игру. Может, объяснишься по поводу Уоткинса?

Он улыбнулся, поставил свой бокал и, обойдя стол, вынул папку из ящика.

— Все очень просто. Я предложил Уоткинсу заплатить двадцать тысяч фунтов стерлингов, и тогда его имя изымут из программы. Он заплатил.

Глаза Кори расширились от удивления.

— Ты хочешь сказать… Ты шантажировал его?

Люк кивнул:

— Да, но только после того, как он сам намекнул.

— Но, Люк, это же незаконно.

Люк засмеялся:

— Дорогая, моя наивная Кори. Конечно, незаконно. Но тебя даже не интересует, что я сделал с этими деньгами?

Кори подозрительно уставилась на него, а он сделал шаг ей навстречу.

— Нет, — запротестовала она, — нет, — когда он, открыв папку, протянул два листка бумаги. — Я ничего не хочу знать.

— О’кей. Тогда я прочитаю тебе сам. — Вошла Аннализа, и он, шагнув навстречу, привлек ее к себе. — Я тут как раз рассказывал Кори, как мы передали Кэрол чек на двадцать тысяч фунтов стерлингов в помощь проституткам.

Кори все еще недоуменно смотрела на Люка, качая головой.

— Вот, — Люк указал на первую страничку. — Письмо к Уоткинсу насчет того, что произошло с его деньгами. А вот письмо редактору газеты «Сан», информирующее о таком щедром взносе Уоткинса.