— Ну, в общем, хотелось бы знать, что на самом деле произошло… Газеты писали правду?

Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул, бросив на нее быстрый взгляд, и уставился в потолок.

— А что тебе сказал Фитцпатрик?

— Сказал, что ты не разлюбил ее, и просто меня используешь. Сказал, что ты как-то замешан в ее смерти…

Мрачная улыбка заиграла на лице Кристоса.

— Так я и думал. Может, он еще сказал, что я убил ее?

— Нет.

Кристос слегка удивился:

— А именно это он пытался мне приклеить. Правда в том, что я действительно связан с ее гибелью, но не так, как хотелось бы Фитцпатрику.

Кори внимательно слушала о той любви, той боли и той безысходности, которую пришлось пережить Кристосу с Анжеликой. Девушка потянулась к нему, когда он заговорил о беременности, неизвестно, его ли то был ребенок, но, видимо, это будет преследовать Беннати всю оставшуюся жизнь.

— Вот почему, — закончил он, — я не собирался снова влюбляться. Любовь способна разрушить отношения. Желание получать больше, чем отдавать, сломало Анжелику. И я не хотел еще раз доверяться женщине, не хотел, чтобы все повторилось. Конечно, звучит эгоистично, но я говорю правду. — Он сделал паузу. — Но Кори, я действительно люблю тебя. И ничего не обещаю. Просто не знаю, как сложатся наши отношения.

Кори тотчас приложила палец к его губам.

— Давай не будем сейчас об этом, — прошептала она.

Боже, как ей хотелось услышать, что у них есть будущее, только тогда она рискнула бы признаться ему в своей любви.

24

Пресса раструбила об отношениях Кристоса и Кори, и Кори впервые поняла, что значит оказаться известной. Каждое утро, раскрывая газету, она видела свое лицо, всякий раз, уходя с работы или выходя из дома, сталкивалась по меньшей мере с тремя фотографами. Журналисты с блокнотами наготове осаждали вопросами, телефон звонил беспрестанно, ее приглашали для интервью в журналы, газеты, даже на телевидение, причем по обе стороны Атлантики. Предлагали умопомрачительные деньги, но Кори отказывалась. И не только потому, что Кристос никого не пускал в личную жизнь, а потому что и сама она считала, что их отношения никого не касаются.

Кори не знала, смеяться ей или сердиться, когда однажды утром Пола сообщила, что корреспонденты, пронюхав, откуда родом пассия Беннати, прикатили в Эмберсайд фотографировать домик.

— Знаешь, я много чего им наговорила, слова вылетали прежде, чем я успевала сообразить, — смущенно призналась Пола.

— Что, например? — воскликнула Кори.

— Ну, к примеру, какая ты замечательная, как повезло Беннати…

— Ох, — рассмеялась Кори. — Надеюсь, тебя не сочтут пристрастной? Во всяком случае, спасибо, что предупредила, а сейчас мне пора, кто-то звонит. — И, нажав кнопку, подсоединилась к шестой линии. — Кори Браун слушает.

— Мисс Браун, вас беспокоят из Нью-Йорка, журнал «Пипл». Поскольку я еду в Соединенное Королевство на следующей неделе, надеюсь, вы…

— Боюсь, ничего не выйдет, — прервала Кори. — Спасибо за звонок. — И прежде чем журналист стал уговаривать и соблазнять немыслимыми деньгами, она повесила трубку.

Перехватив взгляд Алана Фокса, она, улыбнувшись ему, откинула волосы с лица и поддела:

— «Вог» еще не звонил с предложением снять меня для обложки?

Фокс, расхохотавшись, заметил:

— Ты прекрасно справляешься!

Кори ухмыльнулась:

— Да, к такому быстро привыкаешь.

— На полном серьезе? Тебе не мешает такое внимание?

Кори пожала плечами:

— Ты имеешь в виду все эти бесконечные фото — я у дверей дома, я закрываю окно или выхожу из «Уэйт-роуз»? Но в данный момент я не имею ничего против, тем более что все новое скоро приедается.

— А как насчет Кристоса? Он с этим справляется? Кстати, утром он звонил и просил тебя захватить кассету.

— Ах да, конечно, — Кори взглянула на свой стол. Там была кассета с записью музыки из «Паст ливз презент». — Кристос нанял целую армию охранников, чтобы держать прессу на расстоянии, пока он снимает. И разве можно осуждать его за это?

— У вас серьезно? — осторожно поинтересовался Алан. — Ты собираешься бросить работу и лететь в Штаты?

— А ты пытаешься сорвать куш, не так ли, Алан? — пошутила она. — Лучше скажи-ка, полистал ли ты киносценарии, которые я дала на прошлой неделе.

— Да, конечно, — кивнул он. — И если ты останешься в старой доброй Англии, я с тобой. Ты же пока не собираешься выходить с ними на публику?

— В данный момент — нет.

— Ну что ж, тебе, вероятно, трудно поверить, но я хотел бы, если ты их доведешь, поучаствовать.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Кори.

Алан Фокс случайно застал Кори на работе, ибо она теперь в основном обитала в Уилтшире. Аннализа приходила в себя дома, их телевизионное время отдали другим режиссерам, и Кори, воспользовавшись передышкой, попробовала набросать три-четыре сценария художественно-документальных фильмов для Ти-ви-дабл-ю. Все свободное время Кори проводила с Кристосом, выуживая из него подробности, как добиться драматизации реальных сюжетов. Дело в том, что она боялась ужасной пустоты, которая навалится на нее после отъезда Беннати. Иногда, конечно, приходили в голову фантазии: а если он предложит ей поехать вместе? Но в глубине души Кори знала — он не предложит, более того, если и предложит, то она не поедет. Попроси Кристос выйти за него замуж — одно дело, но жить с ним в ненавистном ей Лос-Анджелесе в качестве наложницы, — ну уж нет, дудки! И вместо сладостных мечтаний Кори предавалась раздумьям о будущей реальной жизни.

Будучи в Лондоне, она обязательно заезжала на Ти-ви-дабл-ю во время передач и на производственные совещания, а вечера проводила с Филиппом и Аннализой. Филипп приглашал ее в Челси, когда Октавии не было дома, или водил их с Аннализой в ресторан, кино, пытался вовлечь Кори в семью, приучить Аннализу к мысли, что Кори все время рядом. Похоже, ему это удалось, с некоторой печалью и нежностью заметила Кори. Ее теплые чувства к отцу и сестре росли, но она не питала иллюзий относительно своей роли в их жизни. Они уже полностью зависели от нее, трогательно желая получить ее одобрение по разным поводам, но иногда ответственность за их судьбу ложилась на Кори тяжким грузом.

Филипп отчаянно пытался подружиться с ней и настолько доверился, что даже признался в своей любви Пэм, решив, что это сблизит их больше, чем что-либо другое. С Октавией у него нет никаких шансов, а ее он ни за что не оставит, пока не уверится, что Аннализа смирится с их разводом.

Кори говорила с ним о душевном состоянии Аннализы и, конечно же, Люка. Всякий раз, когда она просила Филиппа рассказать, что он собирался сообщить ей в тот злополучный вечер в «Ритце», отец просто отмахивался.

Кори ужасно огорчалась, зная, что Люк не изменился, не отошел в прошлое.

Аннализа держалась уже увереннее, но по-прежнему тосковала по Люку. Она никогда бы в этом не призналась, но Кори читала по ее глазам. Люка не было уже целых две недели, он не звонил на работу, никто не знал, где он, и Аннализа была уже на грани истерики.

Но не только потому, что память о Люке все еще мучила Аннализу, Кори не забыла о нем. Его отсутствие, его нарочитое молчание лишь удваивали угрозу: змея свернулась и готовится к нападению. На третью неделю его исчезновения начались странные телефонные звонки. Не было никакой возможности определить, кто звонит и откуда, оставляя кучу записей на автоответчике. Не было ничего, кроме тишины на пленке, даже легкого дыхания. Но несколько секунд безмолвия действовали на нервы: он явился за ней. Она попыталась списать все на всеобщую паранойю — вокруг полно народу с разными причудами, но время шло, звонки продолжались, и словно эхо в ушах Кори отдавались последние слова Люка: в конце концов она придет к нему, она должна выйти за него замуж.

Кори никому не рассказывала о своих страхах, даже Кристосу. Они и так уже несколько раз ссорились из-за Люка, Кристос настаивал, чтобы она ушла с Ти-ви-дабл-ю, открыла свою компанию, избавилась от этого человека. Кори поведала ему об Аннализе и Филиппе, объяснив, кем они ей приходятся на самом деле. Правда, ничего не сказала о подозрениях насчет Люка в связи с убийством проституток. У Кристоса и так голова забита — съемки подходили к концу, и Кори решила сама справиться со всем этим. Ведь он скоро уедет, ей все равно придется обходиться без него.

Накануне отлета Кристоса в Лос-Анджелес Кори с Женни шли через Кастл-Комб к деревенской почте, когда наконец все это снова полезло в голову. Туман давно рассеялся, Кристосу как-то удалось уложиться в график. Группа добирала последние кадры уже возле отеля.

День выдался очень мрачный: сгустились тучи, казалось, наступила ночь. Но тут Кори довольно отчетливо увидела вдалеке одинокую фигуру на горбатом мостике. Женни что-то показала Кори на почтовой карточке, и до нее внезапно дошло, кто на мостике!

Она резко вскинула голову.

— Что-то не так? — встрепенулась Женни.

Кори глаз не сводила с мостика.

— Что-нибудь болит? Ты такая бледная.

— Нет, нет. Я в порядке. — Кори оцепенела от догадки.

Поглядев туда же, Женни сказала:

— Что там? Ты увидела что-то вроде привидения? — Она хихикнула.

Взгляд Кори метнулся к Женни.

— Давай пойдем обратно, Женни.

Та пожала плечами:

— Хорошо. Просто я хотела послать открытки. Конечно, я сама появлюсь дома раньше, но… Войдем?

— Нет, нет, я подожду здесь. — Кори снова посмотрела на мостик.

Женни зашла на почту, а Кори направилась вниз по улице, будто мостик магнитом притягивал ее, а она не в силах была устоять. Он там, она знала. Она видела его своими глазами. Он исчез, как привидение, растаяв в воздухе. Но он же не мог растаять? Значит, он подстерегает в кустах, прячась, или… Она резко повернулась, услышав шаги за спиной, но улица была пуста.

Кори почти дошла, в воздухе пахло грозой. С берега внезапно сорвался и взлетел ворон, хлопая крыльями и хрипло каркая. Сердце Кори оборвалось, но, подавив тревогу, она приблизилась к перилам.

Пристально посмотрев в воду, увидела свое искаженное отражение — он где-то здесь. Он словно прикоснулся к ней.

— Кори.

Она резко повернулась, схватившись за сердце.

— О Женни, ты меня до смерти напугала.

— Извини. — Женни с любопытством взглянула на Кори. — Ты и впрямь сегодня какая-то…

— Наверное, из-за того, что завтра приближается так быстро. — Взяв Женни под руку, Кори зашагала с ней рядом по улице к Маркет-кросс.

У Олд-Ректори дорога поворачивала влево, Кори нервно оглянулась. Мостик все еще был пуст, но она не сомневалась — Люк Фитцпатрик стоял там.

Через двадцать минут Кори в комнате Кристоса уже мучительно решала, в чем появиться на заключительном вечере по поводу окончания съемок, как вдруг зазвонил телефон. Она почти не удивилась, но тем не менее вздрогнула.

Подняв трубку, Кори застыла в ожидании. Тишина.

— Люк, — выдохнула она, — Люк, я знаю, это ты. — Ответом по-прежнему было молчание. — Я знаю, это ты. Я видела тебя! Слышишь? Что тебе надо?

Никакого ответа. Потом она вдруг услышала дыхание. И на другом конце провода заговорили.

— Держись подальше от своего отца, Кори.

— Что?

— Говорю тебе — держись подальше от своего отца.

— Люк, о чем ты?

— Кори, спроси его сама. Спроси, кто был последним мужчиной, видевшим тех проституток живыми.

— Ради Бога, Люк! О чем ты?

— И не ложись с ним в постель. Слышишь?

— Люк! — она схватилась за голову. — Он же мой отец! Как ты смеешь…

— Конечно, твой отец. И мы не хотим, чтобы он проделывал с тобой то же, что и с Аннализой.

Кори казалось, что она сходит с ума.

— Люк, ты спятил! Что ты мелешь!

— Я буду рядом, чтобы защитить тебя, Кори. И буду ждать. Ты скоро придешь ко мне. Очень скоро. — Трубка умолкла.

Кори трясло. Положив трубку, она едва могла соображать. Надо взять себя в руки! Унять панику! Но Боже, что он там городил насчет Филиппа? Зачем бы ей, черт побери, спать со своим отцом? Кори передернуло от отвращения. Что-то о проститутках, Аннализе…

Прежде чем Кори собралась с мыслями, трубка снова оказалась у нее в руке.

— Филипп? — выдохнула она.

— Это я, Кори. Что случилось? — закричал он, услышав отчаяние в ее голосе.

— Люк объявился. Где Аннализа?

— Октавия забрала ее домой взять кое-что из одежды. Что он хотел?

— Он хотел… — Стоит ли ему рассказывать? Но слова вырвались сами собой: — Он хотел, чтобы я держалась от тебя подальше! — выпалила она.