Джонас сомневался, что Хардли и его отцу хотя бы раз сходила с рук малейшая ложь. Проницательный взгляд герцогини говорил о том, что она скорее всего знала, что замышлял ее муж, еще до того, как он пытался это сделать.

– Они были удивительной парой, – раздался у него за спиной голос леди Сесилии.

Джонас медленно повернулся и увидел.

На Селии было платье бледно-лилового цвета и подобранная ему в тон шляпка. Цвет отлично подчеркивал мерцающее золото волос. Наряд дополняли светло-серые перчатки и такого же цвета зонтик от солнца.

Она была не просто очаровательна, она была прекрасна. Встреча с леди Сесилией стала для Джонаса одним из самых приятных сюрпризов в жизни.

Он ожидал встретить повзрослевшую копию долговязой надоедливой девчонки, какой Джонас видел ее в последний раз. Вместо этого он обнаружил остроумную молодую даму, которая обладала уверенностью в себе, чем восхищала Джонаса, и силой характера, которую он находил забавной.

Джонас смотрел на нее и улыбался. Ему давно следовало понять, что сестра Хардли никогда не будет отличаться скромностью или страдать отсутствием силы духа. Такую слабую натуру Хардли съел бы живьем.

Возможно, именно поэтому Сесилия до сих пор не вышла замуж. Вероятно, ее сильный характер распугал всех кавалеров. Ну что же, Джонаса это не страшит. Хотя кавалером он себя не назвал бы. Если честно, в нем не было уверенности, кто он такой. Ему не хватало смелости подумать, каких отношений с леди Сесилией он хочет.

И Джонас сомневался в том, что понравится себе, если задумается над этим вопросом.

– Вы с матерью необыкновенно похожи, – сказал Джонас, переводя взгляд на портрет над камином.

– Мне бы очень хотелось этого, – с улыбкой ответила Селия. – Моя мать была незаурядной женщиной.

– А вы считаете, что мало похожи на нее?

Селия округлила глаза, и это подсказало Джонасу, что она как раз убеждена, что обладает совсем не выигрышной внешностью.

– К сожалению, я унаследовала слишком много черт отца, кроме цвета волос и глаз.

– Я прекрасно помню вашу мать и вашего отца.

– Я как раз отметила свой двадцатый день рождения, когда они погибли. Я помню, как Хардли разбудил меня и сказал, что с экипажем произошел несчастный случай, и что мать с отцом уже не вернутся. Хардли держался изо всех сил, но я знала, что ему больно так же, как и мне. Я все время плакала и никак не могла остановиться. А он просил меня не волноваться, поскольку он всегда будет обо мне заботиться. Я ответила тогда, что знаю об этом, ведь он обязан обо мне заботиться. Ведь теперь герцогом стал он.

В голосе Селии зазвучали хриплые нотки, и Джонас опустил глаза, пока она пристально вглядывалась в портрет. Очевидно, сейчас она вспоминала другие времена.

– И что ответил Хардли?

– Он сказал, что будет заботиться обо мне не потому, что он герцог, а потому что он мой брат, – с улыбкой посмотрела на него Селия, но в глазах у нее блестели слезы.

– Стать герцогом Хардли в таком юном возрасте для любого – огромная ответственность.

– Да. Когда Хардли унаследовал титул, ему исполнилось всего восемнадцать. Он сразу сильно изменился.

– Я помню, – медленно сказал Джонас.

– До этого трагического события его отличала такая жажда жизни! – засмеялась Селия. – Вы помните прием, который Хардли планировал устроить на свое восемнадцатилетие?

Джонас кивнул улыбаясь.

– Хардли заявил матери, что пригласил на неделю нескольких друзей поохотиться. Она попросила список гостей, думая, что под несколькими друзьями Хардли подразумевал человек пять или около того. Когда Хардли передал ей список, она едва не упала в обморок. Я помню, как она спросила у него, остался ли кто-то в Лондоне, кого он не включил в этот список. Хардли на минутку задумался, а потом ответил, что таких нет, но ему надо проверить на всякий случай.

Селия засмеялась. Ее звонкий заразительный смех необъяснимым образом взволновал Джонаса.

– Вы оба были неразлучны, – продолжала Селия, – и мне очень хочется, чтобы так было и впредь.

– Возможно когда-нибудь так и произойдет, – ответил Джонас, хотя знал, что это маловероятно. – Вы готовы ехать? Не стоит сидеть дома, когда на улице такая хорошая погода.

Селия взяла его под руку, и они вышли к открытому экипажу Джонаса. Он помог ей подняться и сесть, а затем мягко щелкнул поводьями.

– Хардли проявлял интерес к кому-нибудь после смерти Мелисент? – поинтересовался Джонас, как только они проехали через широкие ворота, ведущие в Гайд-парк.

– Он все еще боготворит память о ней, – покачала головой Селия, – как будто она была воплощением добродетели.

– А вы не разделяете его мнение? – удивился Джонас.

– Простите, – с выражением искреннего смущения на лице обронила Селия. – Я не предполагала, что мой комментарий произведет такое впечатление. О мертвых нельзя говорить плохо.

– Но вы не считали ее идеальной?

Леди Сесилия замолчала, кивнув в знак приветствия двум молодым дамам, которые ехали им навстречу.

– Идеальных людей не бывает. Просто смерть стирает недостатки и оставляет после себя бессмертие.

– Вам кто-нибудь говорил, какая вы мудрая, леди Сесилия? – удивленно подняв брови, посмотрел на нее Джонас.

– О да, – едва заметно пожав плечами, повертела зонтиком Селия. – Хардли твердит мне об этом постоянно. Только он не называет это мудростью. Он говорит, что это прямолинейность и невоспитанность.

– Он не ценит вашу откровенность? – улыбнулся Джонас.

– Господи, ну конечно, нет. Он же обидчивый. До того, как Хардли стал герцогом, он был гораздо более восприимчивым и уравновешенным. Если помните, у него даже чувство юмора присутствовало.

– Ну, это потому что тогда у него не было такой ответственности, – рассмеялся Хейвуд.

– А вы по-прежнему остаетесь его защитником, да?

– По-прежнему?

Селия опустила зонтик и подставила лицо лучам солнца.

– Вы всегда видели в Хардли только лучшее и не замечали его недостатков. Вы даже позволили ему обвинять себя в смерти Мелисент.

– А разве вы не считаете, – у Джонаса перехватило дыхание, – что я в некоторой степени был за это в ответе?

– Нет, я так не считаю. Ответственности за это не несет никто, кроме самой Мелисент.

Джонас откинулся на спинку сиденья и впервые за долгое время позволил себе вздохнуть свободно. Селия действовала на него, как успокоительный бальзам, удалявший из израненной души острые осколки вины и сожаления, долгое время изводившие его.

– В какую удивительную женщину вы превратились.

Джонас посмотрел на Селию и с удовольствием отметил, как ее щеки заливает нежный румянец. У него сложилось впечатление, что она не слишком привыкла к комплиментам, и задумался о причине этого.

Селия отвернулась и, посмотрев на дорожку впереди, нахмурилась.

– Сюда едут леди Кушен и ее дочь Шарлин. Мне очень жаль, но сегодня к вечеру все общество будет знать, что вы пригласили меня на прогулку.

– Вас это беспокоит?

– Нет. Просто я боюсь, что в вашем приглашении они прочтут намного больше ваших истинных намерений.

– Меня это не обеспокоит, если и вы тоже пообещаете не беспокоиться.

Джонас видел, что она собирается что-то сказать в ответ, но у нее не оказалось такой возможности. Он остановил экипаж, как только другой экипаж поравнялся с ними и притормозил.

– Сесилия, моя дорогая, – первой заговорила леди Кушен. – Какой приятный сюрприз!

– Леди Кушен. Шарлин. Решили прогуляться и насладиться этим сказочным днем?

– Да-да, – откликнулась Шарлин. – Я сказала матери, что погода сегодня очаровательная, грех оставаться дома.

– Абсолютно с вами согласна, – не моргнув глазом заявила Селия. – Леди Кушен, Шарлин, вас уже представили графу Хейвуду?

– С тех пор как он получил титул, нет, – призналась леди Кушен. – Я была знакома с ним раньше, до того, как он отправился так храбро служить ее величеству.

Селия представила их Джонасу. Когда она представляла мисс Шарлин, та явно попыталась произвести впечатление на Хейвуда, скромно взмахнув ресницами.

Заметив это, Селия замерла на месте.

– Леди Кушен, – приветствовал их Джонас, не сумев скрыть насмешку. – Мисс Шарлин. Очень рад познакомиться с вами.

– И мы тоже, – хором ответили дамы.

– Я слышала, вы вернулись домой с ранением, – начала леди Кушен. – Вы уже полностью восстановились?

– Да. Я получил отличное лечение.

– О, я так рада за вас. – Свой восторженный ответ мисс Шарлин сопроводила смущенным взглядом. – Мне бы очень не хотелось думать, что вам приходится терпеть даже малейшую боль.

– Тогда вам не о чем волноваться. Я полностью здоров.

Молодая дама в заученной манере опустила глаза, продолжая флиртовать с Джонасом, и томно вздохнула.

Селия, сидя слева от Джонаса, так крепко сжимала в руках зонтик, что он, заметив это, испугался, что ручка может сломаться.

Джонас едва не рассмеялся вслух. Сесилия была явно не в восторге от заботы мисс Шарлин о нем.

Они еще несколько минут поговорили с леди Кушен и ее дочерью, а потом разъехались в разные стороны.

– Мисс Шарлин производит впечатление очаровательной молодой дамы. Она помолвлена?

– Нет, это же очевидно, иначе она бы не флиртовала таким бессовестным образом, причем всего в нескольких дюймах от собственной матери.

Джонас запрокинул голову и расхохотался так, как не хохотал уже много лет. Резкое движение вызвало острую боль в боку. Джонас замер и крепко прижал руку к ребрам, ожидая, пока боль не затихнет.

– Ну что ж, леди Сесилия, – сказал он, когда, наконец, смог говорить, – вполне можно было подумать, что вы ревнуете.

Сесилия пару секунд смотрела на Джонаса, потом опустила глаза.

Ему хотелось забрать свои слова назад, как только они сорвались с его губ. Судя по выражению лица Селии, Джонас сказал самое неприятное, что только можно было придумать. И последующие слова Селии подтвердили правильность его мыслей.

– Простите, лорд Хейвуд. Мои замечания были абсолютно неуместны. Я не имею права создавать впечатление, будто ревную.

Селия нервничала, и Джонас сожалел, что поставил ее в такое неловкое положение.

– Шарлин Кушен – воплощение грации и изящества, – торопливо продолжала Селия. – Она происходит из одной из лучших семей, и за ней дают очень большое приданое. Какому-нибудь счастливчику она станет отличной женой.

– Вы считаете, что именно этим я сейчас и занимаюсь? – Джонас откинулся на спинку сиденья и позволил лошадям идти спокойным неторопливым шагом.

Он посмотрел на Селию и, заметив, что пальцами свободной руки она теребит ткань платья, улыбнулся. Нервная привычка.

– Вы теперь – граф Хейвуд. И ваш долг защищать титул.

– Вы считаете, что я из-за этого пригласил вас сегодня на прогулку? – Эта мысль поразила Джонаса, он испытал чувство неловкости. – Неужели вы подумали, будто я хотел воспользоваться вашим именем и положением в обществе, чтобы познакомиться с подходящими молодыми девушками?

Короткое замешательство Селии оказалось красноречивее всяких слов.

– Просто удивительно, что вы согласились поехать со мной на прогулку, – заметил Джонас, не дожидаясь ее ответа. – Почему вы поехали?

Селия повернула голову в его сторону и вздернула подбородок. В ее глазах читалось несгибаемое мужество, и сейчас она вызывала у Джонаса еще большее восхищение.

– Я согласилась поехать с вами, потому что хотела этого, – ответила Селия, и в ее голосе не прозвучало даже намека на испуг или робость. – Ваше приглашение я приняла как комплимент, отчасти потому что вы имели мужество попросить меня об этом, хотя предвидели реакцию моего брата. А отчасти потому что существует большое количество других женщин, которых вы могли бы пригласить, но не пригласили.

Что-то шевельнулось в груди Джонаса.

– А теперь послушайте истинную причину, по которой я вас пригласил.

Повисла довольно длинная пауза. В этот момент мимо проехал экипаж, где сидели две молодые пары, и Джонас с Селией приветствовали их кивком головы.

– Я пригласил вас, – сразу после этого продолжил Джонас, – потому что, встретив вчера вечером, захотел провести час-другой в вашей компании.

Селия не отвела взгляда, но в выражении глаз что-то поменялось.

– Вы мне не верите, да?