Иоланда Олсон - Одержимый Райли

Вернувшись в кабинет, я схватил тело Эвана, перекинул его через плечо и вышел из дома через черный ход на задний двор, где у меня была огромная костровая яма, которую я использовал до этого только раз. Я случайно убил одно из своих завоеваний, и мои наставники заставили меня сжечь ее тело, наблюдая за процессом. Вонь была ужасная, и мне стало плохо, когда ее кожа почернела и начала отваливаться.

Сегодня мне придется использовать яму снова. Что касается Эвана и Перри, то я возьму то, что от них останется, сложу в мешок и, когда позволит время, скину в Тасманово море. Бросив тело возле пустой ямы, я отошел, чтобы взять немного дров, которые нарубил за несколько месяцев до того, как нашел Райли. В тот день я был эмоционально и сексуально расстроен, поэтому провел день, распиливая стволы деревьев и рубя дрова. Посмотрев сейчас на эту огромную кучу, я рассмеялся, поняв, как, должно быть, был тогда расстроен.

Тем не менее, я набросал на тело Эвана немного поленьев и, вытерев со лба пот, пошел к дому, чтобы забрать тело Перри. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы найти его в кустах, куда оно, очевидно, скатилось. Я схватил его и отнес к импровизированному костру, где бросил на тело ее парня. Еще несколько поленьев и немного жидкости для розжига, и дело будет сделано.

Заложив руки за голову, я направился к стоявшему неподалеку сараю и взял оттуда стул, бутылку с жидкостью и коробку спичек. Облив жидкостью поленья, я уселся на стул, удобно устроившись, зажег весь коробок спичек и бросил его на тело Перри.

Вдалеке, над пылающим огнем, я увидел в окне кабинета Райли. Крепко прижав ладони к стеклу, она смотрела на меня, но я не мог сказать, был ли на ее лице ужас, понимание или удивление.

Я еще несколько минут наблюдал за ее маленькой фигуркой, прижатой к окну, пока пламя, бушевавшее между нами, не заставило нас выглядеть друг для друга миражами. По крайней мере, так мне казалось, и это ощущение мне не понравилось.

Поднявшись на ноги, я направился к Райли, когда заметил, что она одета не так, как я ее оставил. Любопытство заставило меня ускорить шаг, и когда я, наконец, смог ясно ее увидеть, у меня перехватило дыхание.

От кружевной прозрачной ночной сорочки, в которую я ее одел, она оторвала полоску и завязала ею глаза. На ней была надета одна из моих рубашек, но она была расстегнута, и единственное, что под ней было, это пара моих боксеров. Райли выглядела почти так же, как в первый день, когда проснулась в моем доме.

Но почему?

Я положил руку на стекло, которое нас разделяло, и Райли расположила свою руку напротив моей, не отрывая от меня своего взгляда. Он был холодным, пустым, полным ненависти, но, все же, таким прекрасным.

Райли пошевелила правой рукой, и я задумчиво улыбнулся. Либо она вычислила коды, либо я был настолько глуп, что оставил кухонный ящик открытым, чего, я знаю, не делал.

Потянувшись к дверной ручке, я крепко сжал ее. На ее губах расцвела улыбка, которая была настолько очаровательной, что, клянусь Богом, я мог бы умереть от счастья. Я медленно открыл дверь, и она вышла.

Почувствовав, как все мое тело онемело, когда она, встав передо мной, посмотрела на меня своими голубыми глазами, я упал перед ней на колени, и она подняла над головой большой нож.

«Пресвятая дева Мария, пусть это закончится как можно быстрее», — подумал я, глядя ей в глаза.

Когда она опустила нож, я быстро ударил ее по руке, от чего он отлетел примерно на шесть метров от нас. Райли, сердито бросившись на меня, сбила нас обоих с ног. Я предположил, что ее внезапная сила возникла из-за выброса адреналина. Момент, в котором я потерялся, исчез, и я начал смеяться.

Она так разозлилась на мой смех, что начала яростно беспорядочно колотить меня по лицу и груди.

Я засмеялся еще сильнее.

Она превратилась из сексуальной богини в разгневанную фурию, и мне это нравилось. Мне это нравилось, потому что теперь я знал, что она может переключать свои эмоции так же быстро, как и я, поскольку я был сломлен.

Мне не пришлось прилагать больших усилий, чтобы, наконец, добиться того, чего я хотел. Да, возможно, я трахнул ее во сне и украл ее невинность. Возможно, я жестоко трахнул ее на кухонной стойке. Возможно, я подвесил ее в Комнате Одиночества ради унижения и, возможно, поставил ей ультиматум лишить Перри девственности или убить ее, но больше всего подействовали психологические мучения.

Я наконец сломил Райли.

Шесть месяцев спустя

Мы валялись на диване и смотрели телик. Райли лежала сбоку от меня, рукой обнимая меня за талию, ее голова покоилась на моей груди. Все было тихо и спокойно с тех пор, как мы сбросили останки Эвана и Перри в Тасманово море.

Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы приспособиться к своей новой жизни здесь, со мной, но, кажется, она начала доверять мне с тех пор, как я выпустил ее наружу, чтобы помочь мне. Я не доверял ей настолько, чтобы отпускать одну, но мы иногда гуляли, и тогда она держала меня за руку так крепко, что я часто задавался вопросом, не пытается ли девчонка ее сломать.

Но когда мы были дома одни, она была самой внимательной пленницей, которую я когда-либо имел, а в постели она стала ненасытной. У нас был секс каждый вечер перед сном, и если я засыпал с ней на диване под телевизор, то просыпался от того, что она либо сосала мой член, либо скакала на нем с таким пылом, что я боялся, что она его оторвет.

Наша жизнь складывалась просто великолепно и идеально. Слишком великолепно и идеально.

Я знал, что она что-то замышляла. Был не настолько глуп, чтобы думать, будто Райли внезапно стала покладистой. Что она забыла о своем похищении, о том, что я лишил ее девственности, когда она лежала под наркотиками на моей кровати, и о том, что я запер ее в Комнате Одиночества.

И пока я без зазрения совести подыгрывал ей.

— Уже пора идти в постель? — спросила она, широко зевнув.

— Можем пойти, — ответил я, проводя руками по ее волосам.

Приподнявшись на руках, она устало посмотрела на меня и кивнула. Улыбнувшись, я убрал с ее лица волосы. Если бы это было правдой, я был бы чертовски счастлив

— Давай, идем в постель, — сказал я, легонько шлепнув ее по заднице.

Хихикнув, она оттолкнулась от меня и стала терпеливо ждать, пока я выключу телевизор и положу пульт на место.

Когда мы вышли из гостиной, Райли взяла меня за руку, и мы поднялись по лестнице в спальню. Как обычно я открыл для нее дверь и, как только она забралась в кровать, запер ее. Райли всегда спала лицом к окну, и я знал, что это из-за Перри, но сомневался, что она когда-нибудь признается мне в этом.

Немного приоткрыв балконные двери, я соединил их нижние части вместе, чтобы они не открылись больше, и лег позади Райли. Обняв, я прижал ее к себе, ожидая, когда она как обычно начнет блуждать по моему телу своей рукой, но вместо этого она просто вздохнула.

— Ты знаешь, какой завтра день? — тихо спросила она.

— Какой?

— Завтра будет ровно девять месяцев, как я оказалась здесь, — ответила она.

Я хмыкнул. Честно говоря, я думал, что мы уже оставили позади всю эту тему с заложниками, но, видимо, ошибся.

— Ты знал это, Джекс? — спросила она, слегка ко мне повернувшись.

— Не-а.

— Это так. Я считала дни. Думала, что сейчас будет легче, особенно с тех пор, как мы начали... быть вместе, но иногда я так сильно скучаю по дому, что не могу этого вынести, — мягко сказала она.

— Что я могу сделать, Райли, чтобы тебе стало лучше? — спросил я.

— Ничего, — прошептала она.

Перекатившись на спину, я пробежался руками по своим волосам. Знал, что единственное, что я могу сделать для того, чтобы Райли была по-настоящему счастлива, это отпустить ее, но не мог рисковать. Я боялся не того, что она выдаст меня, а того, что если ее не будет со мной рядом, то желание — нет, моя потребность в ней — убьет меня.

И все же... спросить не помешает.

— Ты хочешь уйти? Оставить меня? Новый Южный Уэльс? Хочешь уехать домой, работать в книжном магазине и видеть семью? — спросил я.

Райли прочистила горло, но ничего не сказала. Она села, скрестив ноги, и я наблюдал, как она, заправив волосы за уши, сделала глубокий вдох и выдохнула.

— Нет.

Что?

— Никто не заботится обо мне. Неважно, как сильно я скучаю по родным или по книжному магазину, никого из них не волнует мое исчезновение. Если бы они волновались, меня бы уже искали. Иногда, когда ты уходишь, я смотрю новости, чтобы узнать, есть ли что-то о пропавшей американской девушке или мольбы ее семьи о ее благополучном возвращении. И ты знаешь, что я вижу, Джекс? Знаешь? Все, что угодно, кроме этого. Меня убивает, что они меня больше не любят и, вероятно, забыли обо мне, но я все еще очень люблю и скучаю по ним. Хотя я никогда не думала, что окажусь в такой ситуации, и я знаю, что ты меня не любишь и, вероятно, никогда не полюбишь. Я знаю, что ты держишь меня только для того, чтобы «поиграть», но, черт возьми, Джекс, когда я с тобой, хотя бы чувствую себя нужной, — тихо объяснила она.

Я смотрел в потолок, не в состоянии придумать ничего, что можно было ей ответить. Как сказать человеку, который только что излил тебе свою душу, что он был прав только наполовину? Что то, что он чувствовал, было совсем не тем, что он должен чувствовать? Что, будучи для него худшим, что только могло с ним случиться, ты не мог смотреть на то, как он уходит?

Райли, тяжело вздохнув, слезла с кровати. Я не сводил глаз с потолка, когда она подошла к балконной двери и начала возиться с задвижками.

— Вверх и влево, — мягко сказал я.

Поскольку не мог ответить на то, что она только что сказала, я подумал, что могу хотя бы сказать ей, как открыть запоры, удерживающие двери вместе.

Райли справилась с задвижками и отбросила их в сторону. Когда она распахнула настежь двери, поток холодного воздуха ударил по мне, словно нож, и я задрожал. Повернувшись спиной к двери, я стянул одеяло с края кровати и плотно в него завернулся. Она не прыгала, поэтому у меня не было причин беспокоиться о том, что она одна на балконе.

Когда я закрыл глаза, пытаясь заснуть, одна мысль постоянно всплывала в моей голове. Достаточно ли сейчас Райли заботится обо мне, чтобы порезать меня? Я усмехнулся, когда эта мысль пришла мне в голову в пятый раз.

— Джекс? — позвала Райли с балкона.

— А?

— Ничего, — ответила она после нескольких секунд молчания, тяжело вздохнув, и я открыл глаза.

«Очевидно, "ничего" что-то значит», — подумал я.

Отбросил одеяло и перекинул ноги через край кровати, сев и ожидая, пока она продолжит говорить, но девушка стояла спиной ко мне, как и я к ней, и молчала.

— Что бы ты сделал, если бы я спрыгнула? — внезапно спросила она.

— Я быстрее, чем ты думаешь, Райли. У тебя не будет шанса, — ответил я.

Посмотрев на меня через плечо, она схватилась за перила и подтянулась. Я помчался к ней, словно пуля. Ей удалось перекинуть одну ногу к тому времени, как я схватил ее и, оттащив назад, упал вместе с ней на пол балкона.

Меня трясло не из-за того, что только что сделала Райли, а из-за того, что я позволил ей проверить себя. Все должно было быть не так. Она не должна была быть главной, и я просто...

Оттолкнув ее от себя, я встал, и она посмотрела на меня с улыбкой в своих прекрасных голубых глазах, в которых таилась пустота. Пустота, которую я создал в ней почти за год плена, и я задавался вопросом, сломал ли я ее морально больше, чем кого-либо другого.

«Но другие никогда не держались так долго», — напомнил я себе.

— Что не так? — спросила она тихим голосом.

— Все, — выпалил я. — Это не должно работать... так! Ты не должна хотеть быть здесь, Райли. Ты должна бороться со мной на каждом шагу, а я не должен подвергаться проверкам. Как ты посмела проверять меня?

Я начал быстро ходить взад и вперед по ковру в спальне.

— Я такая, какая есть, Джекс. Если ты не можешь справиться, то тебе придется что-то с этим делать, — вызывающе ответила она.

Перестал вышагивать и посмотрел на нее, чувствуя, как повышается мое кровяное давление. Как можно было перейти от девушки, которая не могла ничего вспомнить, к девчонке, которая боролась со мной, которая пыталась меня убить и проверить? Как?

 — Отлично, — закипел я.

Зайдя на балкон, я рывком поднял ее с пола и перекинул через плечо, пока она яростно пинала меня, пытаясь вырваться из моей хватки.