— И еще мы с принцессой танцевали на свадьбе ее сестры, — перебил Бронсон, перехватив взгляд Изабель.

«В природе не бывает таких зеленых глаз, — подумала она. — Точно! Это контактные линзы».

— Пришлось, кстати, немного подучить ее вальсировать.

— Американцы, — холодно заметила Изабель, — до занудства прямолинейны. — Она решительно отбросила светскую маску. Пусть все увидят, что за птица этот Бронсон.

— Итак, предварительная пикировка окончена, — возвестил Боб Харрис, специалист по предотвращению драк перед камерой. — Давайте перейдем к делу. Вы оба — счастливые люди, рожденные в богатстве. Так зачем же работать, если у вас и так все есть?

Бронсону, очевидно, вопрос показался слишком простым.

— Выйдя из стен школы, самое время подумать о своем будущем. Счет в банке, открытый родителями на твое имя, — это еще не все. Надо рассчитывать на собственные мозги и честолюбие, чтобы чего-то добиться.

— Легко вам говорить, — сказал Линдманн, король салатных соусов, — а я, например, не ходил в Гарвардскую бизнес-школу и вынужден был начинать с нуля. Работал в трех местах, чтобы скопить стартовый капитал.

— Правильно, — вмешалась малышка Салли. — Ручаюсь, вам не приходилось таскаться на прослушивания, чтобы получить работу, когда вы еще под стол пешком ходили. А попробуйте-ка в три годика стать безработным! Доложу вам, это сказывается на самоуважении!

— Совершенно согласна с вами, — вступила в разговор Изабель, искренне не видя разницы между собой и этими людьми. — А представляете, что творится с вашим самоуважением, когда родная сестра выставляет вас на все четыре стороны без всяких средств и даже без гардероба?

Боб Харрис быстро ухватился за эту деталь:

— Вы хотите сказать, что ваша сестра, принцесса Джулиана, нынешняя правительница княжества Перро, выбросила вас на улицу?

Аудитория буквально ахнула.

— Именно так, — сказала Изабель, заметно горячась. Бросив быстрый взгляд на Бронсона, она была вознаграждена тем полным изумлением, которое увидела у него на лице. — Моя родная сестра выставила за дверь нас обеих, Мэксин и меня.

— Мэксин? — перебил Харрис. — Это тоже принцесса?

— Мэксин — моя гувернантка.

Смех Бронсона можно было различить даже в дружном хохоте зрителей. Изабель склонилась к нему за спиной ведущего.

— Буду вам признательна, мистер Бронсон, если вы оставите ваше мнение при себе.

— Нет-нет, — вмешался Боб Харрис, — мы должны знать все, что хочет сказать Дэниел, не правда ли, господа? — Шквал аплодисментов подтвердил его слова. Нет, этот Харрис ужасно въедлив!

Бронсон посмотрел в глаза Изабель.

— Полагаю, семейные проблемы должны оставаться личным делом каждого, — сказал он.

— Ну ладно, тогда не мешайте нам, — ответил ведущий, отворачиваясь от Бронсона. — А мы приготовились слушать историю принцессы.

— Благодарю вас, мистер Харрис, — сказала Изабель с милой улыбкой. (Ах, какая пощечина Бронсону!) — Знаете, так трудно очутиться в незнакомом городе без всякой поддержки. Мое одиночество я скрашивала только…

— А как насчет вашей гувернантки? — перебил ее Дэниел.

— Вы произносите это слово точно какое-то ругательство, — вспыхнула Изабель. — Но это самая обыкновенная должность.

— Но разве вы не слишком взрослое дитя, чтобы иметь няню?

— А вы разве не староваты для того, чтобы трудиться на вашего отца?

— Я работаю с отцом, а не на него. Это большая разница.

— Не вижу тут никакой разницы.

— Во всяком случае, разница между нами в том, что я не разъезжаю повсюду со своей личной рабыней.

— Да как вы смеете?! Мэксин — не рабыня. И вообще, чтобы как-то свести концы с концами, она давно уже работает на Седьмой авеню у человека по имени Иван.

— Свести концы с концами? Значит, ваша нянюшка в поте лица пыхтит на какой-то фабрике, а вы в это время просиживаете свою королевскую?!.

— Что же вы остановились? Заканчивайте, мистер Бронсон, и я позабочусь о том, чтобы ваши адвокаты не скучали ближайшие полгода.

Но Бронсон не унимался:

— Так где же вы живете, принцесса? В пентхаусе отеля «Плаза»? Это ведь так убого по сравнению с вашим замком!

— Хоть это и не вашего ума дело, но сообщаю: я живу со своей тетей.

— Бесплатно, конечно?

— Да, но…

— Но вы все равно посылаете свою няню на работу, чтобы она принесла немного деньжат?

— К вашему сведению, моя сестра выгнала меня без единого су. Все, что у меня есть, — это вещи, привезенные из Перро. А поскольку у моей тетки тоже возможности не безграничные, то мы делаем все, что можем, только бы выжить.

— Вы хотите сказать, это ваша няня делает все, что может. Ну, а вы-то чем занимаетесь, принцесса?

Изабель раскрыла рот, но, растерявшись, не нашлась с ответом.

Бронсон усмехнулся:

— Ну же, принцесса. Ведь вы-то уж точно заняты чем-то очень важным.

— Но я здесь, не правда ли? — пробормотала она. Боб Харрис рассмеялся громче всех.

— Мне еще не приходилось слышать, чтобы ток-шоу считались очень важными мероприятиями!

— Но я не шучу, — заявила Изабель. — На прошлой неделе я собралась с мыслями, перебрала все свои возможности и поняла: единственное мое достояние — это моя известность.

— Вот уж не думал, что известность сама по себе — это достояние, — сказал Харрис.

— Но это действительно так! Вот, к примеру. Что вы, американцы, умеете лучше всего на свете? — Принцесса пустилась в яркие описания телешоу, книг, журналов и радиопрограмм, с которыми познакомилась, приехав в Соединенные Штаты. — Мне иногда кажется, что все здесь постоянно стремятся только к одному: стать знаменитыми. Именно в этом и заключается очарование Америки. — Изабель ослепительно улыбнулась, глядя в камеру. — Это — прекрасная страна, страна неограниченных возможностей. И поскольку мне нужна доходная работа…

Аудитория снова взорвалась аплодисментами, и принцесса почти физически ощутила, как нежится в волнах любви и всеобщего одобрения. Директор просигналила Бобу Харрису, что пора делать перерыв на рекламу.

— Две с половиной минуты, ребята, потом продолжаем! — крикнул ассистент.

Малышка Салли опрометью бросилась в дамскую комнату. Соусный король отчаянно замахал гримеру, чтобы она припудрила ему заблестевший кончик мясистого носа. Боб Харрис отстегнул микрофон и направился к зрительским трибунам, собираясь дать аудитории какие-то указания. Таким образом, Дэниел и Изабель остались наедине под огнями прожекторов.

— Прекрасно выглядите, принцесса, — оказал он. — Мне нравится ваша объемная прическа.

— Не смейте говорить со мной. И не издевайтесь над прической.

Он проигнорировал, как всегда, ее угрозы.

— Вы правду сказали?

— Разумеется.

— Джулиана выставила вас на улицу?

— Как только похоронили отца.

— А что случилось?

— А вот это, мистер Бронсон, не ваше дело.

— Вы готовы распространяться о своих проблемах перед телекамерой, но не хотите рассказать мне?

— Вы мне неприятны, мистер Бронсон. Впрочем, вы достаточно ясно дали понять, что испытываете ко мне такую же неприязнь.

— Ошибаетесь. Вы мне нравитесь.

— Вы даже не в состоянии, не поморщившись, произнести эти слова.

— Я хочу только узнать, что произошло у вас с сестрой.

— Тогда слетайте в Перро и спросите Джулиану. Потому что именно это я не намерена обсуждать ни с кем.

— Бьюсь об заклад, речь идет о том слизняке, в которого вы втюрились.

— Заткнитесь.

— Ей надоело делить его с вами?

— Ну почему вы нападаете на меня при каждой возможности?

— Я не нападаю, принцесса, я…

— Всем приготовиться! Десять секунд! — властно прокричала директор, и все участники ринулись к своим местам. — Четыре… три… две… Начали!


Стычка с Бронсоном во время рекламной паузы очень взволновала Изабель, но она сумела выгодно воспользоваться появившимся на щеках румянцем. Зрителям, похоже, это понравилось. Однако больше всего их увлекали горячие споры принцессы и Бронсона. Телефонные звонки были остроумны и доброжелательны, в особенности те, что касались ее платья. Изабель с удовольствием упомянула вновь об ателье Ивана и о собственном умении обращаться с иглой. О, как, должно быть, бесился Бронсон, вынужденный уступить ей пальму первенства! Поступило неожиданно много вопросов об их взаимоотношениях, но и Изабель, и ее оппонент недвусмысленно заявили, что между ними ничего нет.

Час пролетел очень быстро.

— Вы прекрасны, принцесса Изабель. — Продюсер Роберт Сильверстайн на несколько секунд замялся, словно обдумывал тонкости протокола. Потом все же протянул ей руку. — Наши телефоны сияют лампочками, как рождественская елка. Только о вашем платье уже спросили двести человек.

— Я замечательно провела время, — ответила принцесса. Ей хотелось добавить: «Несмотря на Дэниела Бронсона». — Даже не припомню, когда в последний раз получала подобное удовольствие. А всем, кто спрашивает, отвечайте без всяких колебаний: это платье — от «Тре шик».

— Я хочу предоставить вам пятнадцатиминутный эфир, — вмешался Боб Харрис. — И потом… у меня масса проектов. В отделе моды вы были бы просто неотразимы! Дайте мне вашу карточку, дорогая, мои люди вам позвонят.

— У меня нет визитки, — сказала Изабель, тряхнув волосами, — но я с удовольствием запишу вам мой номер, если вы не против.

— О, конечно, не против! — отозвался Харрис, плутовато подмигнув. — Вы даже не представляете, насколько я не против.

Дэниел с явным неодобрением наблюдал за происходящим. Эти телемужчины распустили слюни, точно свора псов, увивающихся за общей подружкой. Изабель покорила их как раз тем сочетанием смелости и наивности, которое так по вкусу американцам; еще до окончания шоу вся аудитория готова была мчаться в Перро, чтобы расправиться с Джулианой за ее жестокость по отношению к такой очаровательной маленькой принцессе.

— Прекрасно выступили, мистер Бронсон. — Директор похлопала его по плечу. — Мне понравилась история про вашего отца и его парусную шлюпку.

— Жаль, его здесь не было. Он бы рассказал об этом гораздо лучше меня.

— Ну, вы тоже не ударили в грязь лицом, — возразила собеседница, не замечая настроения Дэниела. — Вот только… Мы получили несколько звонков с жалобами на вас.

— С жалобами? — Бронсон, казалось, навис над ней. — За что?

— О, ничего особенно важного… — Директор даже отступила на шаг, растерявшись под его взором. — Просто нескольким телезрителям показалось, что вы обращаетесь с принцессой немного неуважительно. Но вы не волнуйтесь. Подавляющее большинство считает, что вы просто влюблены друг в друга.

Директор поспешила к салатно-соусному королю, чтобы поблагодарить его за участие в шоу.

Значит, влюблены? Вот это номер! Да они и несколькими словами не могут обменяться, чтобы не вспыхнуть. Конечно же, от совсем иных страстей — не от любовных.

Дэниел наблюдал за всей этой телебратией, обступившей Изабель, — за Бобом Харрисом, малышкой Салли и многочисленными членами съемочной группы. А ведь где-то под маской светской львицы скрыта душа живой женщины. Как жаль, что ему так и не удастся узнать ее по-настоящему.

Дэниел резко повернулся и быстро направился к выходу. У него еще оставалось достаточно времени, чтобы вернуться в офис и закончить кое-какие дела. Но не тут-то было.

— Мистер Бронсон!

Он и не подумал останавливаться.

— Мистер Бронсон!

Он толкнул дверь и зашагал по коридору.

— О Господи, да остановитесь же вы! — Раздражительно. Повелительно. Абсолютно в стиле Изабель.

К собственному удивлению, Дэниел остановился.

— О'кей, принцесса. Выкладывайте, только быстро. Мне некогда болтать с вами.

Она смотрела на него так, точно хотела наградить увесистой оплеухой.

— Вы должны передо мной извиниться.

— Не дождетесь.

— В студии вы говорили со мной совершенно бессовестным образом!

— Мы в свободной стране. Разве не это пленяет вас в Америке?

— Вы все время смеялись надо мной, и мне это не нравится.

— Я делал как раз то, что вам требовалось: подкидывал темы для ваших риторических упражнений, и вы прекрасно справлялись. Хотели прославиться? Тогда ваша мечта сбылась.

— Я хочу, чтоб вы знали: все, что я сегодня рассказала, — чистая правда.

— А кто вам возражает? — усмехнулся Бронсон. «И отчего это она так чертовски ранима? — подумал он. — А ведь минуту назад была в ярости. Не дай Бог, еще, расплачется, тогда я и вовсе пропал!»

— Я вижу по вашим глазам, что вы мне не верите, — сказала она, и ее темные глаза подозрительно увлажнились.