— Тая, что случилось? — к ней подошёл Леший.

— Не могу играть, — она пожала плечами. — Будь другом, проследи, чтоб мне Риг потом деньги перевёл.

— Решила уйти?

— Да. Всё равно играть не могу, — укладывая скрипку в футляр, ответила Тая. У нее было две скрипки. Может одну продать? За электронную можно неплохо выручить. И что она говорит? О чём думает? Продать скрипку. Убить ребёнка. А что тогда останется с ней? Что станет с ней после всего этого?

У каждого человека есть грань, через которую стоит перейти и назад вернуться не получится. Жизнь не будет прежней. Не будет прежнего человека. Душа потеряется, останется лишь пустая оболочка, которая будет существовать, а не жить. Для Таи смыслом ее жизни была музыка. Скрипка помогала дышать, помогала преодолевать любые неприятности. И вот она решила ее продать. Но это же так продать душу. После этого грань будет пройдена. А смысл потеряется. Только ведь другого выхода нет. Она чувствовала себя загнанной в угол.

Тая брела по ночному городу. Было желание выпить. Нет, не выпить, а напиться. Слишком много было проблем, которые давили морально. Казалось, что стоит принять горячительного, как все проблемы решаться. Или если не решаться, то хотя бы на время забудутся. Пусть до утра, но у неё будет передышка. Глупое желание, глупые мысли, как будто от проблем можно спрятаться на дне стакана. Тая это понимала, но не могла ничего с собой поделать. Она не хотела думать о вреде ребёнку, и пусть это было верхом безответственности, но её ребёнок раздражал, мучил. Она устала от него. И избавиться не получалось.

Взгляд привлёк местный ресторан, который зазывал посетителей музыкой и яркими огнями, которые обещали ощущения праздника. Тая завернула туда. Нужно было передохнуть, решить, что делать дальше. Как быть. Надо было думы раньше думать, но тогда в сердце теплилась надежда, что Риг передумает.

Тая чувствовала себя дурой. Ругала последними словами. Знала ведь, что всё будет так, но как же страшно чего-то решать, а ещё страшнее, когда решение принято, но исполнить его не получается.

В кармане тридцать тысяч. Тая их специально сняла, чтоб не искать банкомат завтра. Для этого городка большие деньги. Можно себя на минуту почувствовать миллионером. Большие деньги и одновременно такие маленькие. С ними можно столько сделать, но их не хватает на самое главное. И от этого становилось совсем грустно. Ко всему прочему Тая не могла больше играть. Это убивало морально. Словно кто-то перекрыл кислород и теперь давал его небольшими порциями, чтоб она не утратила возможность дышать, но при этом не могла позволить себе вдохнуть полной грудью.

Заказав большую кружку пива и жареный арахис, Тая скользнула взглядом по залу. Ресторан больше напоминал бар, куда приходили культурно выпить. Бар, который был чуть выше уровня придорожной забегаловки. Тая раньше здесь не была, хотя всегда мечтала посмотреть, как выглядит это заведение внутри. Может в школьные годы ей здесь бы и понравилось, но после тех мест, в которых ей пришлось выступать, ресторан выглядел тускло и обыденно.

Девица что-то пыталась выдать из популярных песен. Иногда фальшивила, но никто не обращал на это внимания. Кто-то в такт песни покачивал головой. Несколько мужчин, не стесняясь, разглядывали певицу, облизывая сальные пальцы после рыбы. Очень культурное место. Тая поёжилась и уткнулась носом в кружку с пивом. Один глоток и её понесёт в далёкие дали. Тая знала за собой эту слабость. Стоило алкоголю попасть в рот, как хотелось продолжения банкета. Но почему-то мучили сомнения. Она рассеянно взяла очередной соленый орешек, подумав, что скоро превратиться в белку, если продолжит поглощать их в таком количестве.

А в зале народу почти не было. Тая усмехнулась. Наверное вся публика на концерте, кроме любителей рыбы и шансона. На концерте её группы. Нет. Группа больше не её. Леший должен проследить, чтоб Риг не зажал деньги. Он в этом деле довольно щепетилен. И больше её ничего с группой связывать не будет. Только воспоминания и ребёнок. Рука машинально коснулась живота. В голове мелькнула шальная мысль, что может и не делать аборт? Что можно доносить ребёнка, а потом оставить его в роддоме. Это ведь был вариант решения проблемы, от которого не стоило отказываться.

Оглядев ещё раз зал, Тая наткнулась на взгляды двух мужчин, которые разглядывали её. Она попыталась вспомнить, знакомы ли они, но не получалось. На вид им было около тридцати-сорока. Тая уехала из города в шестнадцать лет. Ни тогда ни сейчас она не обращала внимания на таких стариков. Решив, что они гадают она ли изображена на афише или нет, Тая вернулась к орехам. Через минуту посмотрела в их сторону. Мужчины о чём-то разговаривали и продолжали наблюдать за ней. А возможно их привлекла внимание её внешность. Всё-таки, выглядела она специфически. Тая возмутилась. Как будто они выглядели приличнее. Ладно, брюнет был ещё ничего, на человека походил. А блондин? Такой же фрик, как и она: длинные волосы собраны резинкой, в ухе серьга блестит. Тая попыталась вспомнить, в каком ухе носят серьгу любители нетрадиционных отношений, только не вспомнила. Хотя… Она усмехнулась, решив, что ей ли быть ханжой. У самой бровь проколота и одно ухо в пяти местах по хрящу. А ещё и татуировка была, которую она сделала в девятнадцать лет, когда вразнос пошла. Она тогда только с Максом рассталась и начала встречаться с Ригом. Даже в то время не встречались, а дружили. Он её и подбил на проколы. Было забавно. Тая улыбнулась воспоминаниям молодости и наивности, почувствовав себя сейчас старухой, которая сгибалась под непосильной тяжестью.

— К тебе подсесть можно?

— На хвост? Не настолько богата, — ответила Тая, не поднимая головы.

— Сам в состоянии тебя угостить.

— А меня не надо угощать, — одёрнула Тая. Она посмотрела на мужчину. Подошёл брюнетик. Блондин делал вид, что занят разглядыванием этикетки на газировки. Таю этот момент насторожил. Он словно думал, что она не заметит, как тот поглядывал в их сторону. Явно же, что была затеяна какая-то игра. Оставалось лишь понять, какую карту эти двое хотят разыграть. Тая вспомнила о деньгах в кармане. Не хватало только выйти отсюда и оказаться сразу в ближайших кустах. Брюнет сел напротив нее с газировкой в руках, и молча разглядывал Таю. Будь у него в руках ещё пиво, она бы поняла. Два трезвенника в таком месте — это было, откровенно говоря, подозрительно.

— А что нужно делать? — спросил брюнет.

— В смысле? — спросила Тая, откинув волосы назад.

— Что нужно делать, чтоб с тобой познакомиться? — уточнил он.

— Может я не хочу ни с кем знакомиться, — ответила Тая.

— Я заметил.

— Тогда чего спрашиваешь?

— Что на концерте случилось? Ты хорошо играла. А потом ушла.

— Какое…

— Наверное, есть дело, раз спрашиваю, — он мягко перебил Таю.

— Нервное. Такое у меня иногда бывает, когда перенервничаю. Музыка отказывается подчиняться. Я теряю контроль и не могу играть, — ответила Тая. Она насторожено посмотрела на него, не понимая, почему ответила на его вопрос.

— Значит, всё-таки неприятности. А я ведь тебя сколько раз спрашивал нужна ли тебе помощь.

— А я сколько раз спрашивала тебя, как твоё имя. Ты же молчишь. Ничего о себе не рассказываешь. Так зачем я должна раскрывать незнакомому человеку душу, — ответила Тая. В этом городе только Мистер Икс мог интересоваться её жизнью. И вот теперь он сидел перед ней. Человек, с которым она общалась несколько месяцев и про которого толком ничего не знала. Тая смотрела на него и не могла вспомнить. Раньше она не была с ним знакома. Не пересекалась.

— Засчитано. Но сейчас можешь рассказать, что у тебя случилось? — спросил он.

— Мне деньги нужны. Пятнадцать тысяч. До завтра. Или до послезавтра, — отпивая пива, ответила Тая. — Но и отдать я их не смогу сразу. Могу в залог скрипку оставить. Электронную. Она дороже пятнадцати тысяч стоит. Несмотря на то что поддержанная, всё равно она дорогая.

— Ты изменилась. Не могу понять нравится мне это или нет, — ответил он, откидываясь на спинку стула. Тая вздохнула. Понятно, почувствовал себя хозяином положения. Теперь начнёт давить. Шантажировать.

— Так ты поможешь или нет?

— Возможно. Если скажешь для чего тебе деньги.

— Какая разница?

— Никакой. Просто интересно, — он улыбнулся. Спокойно так. Мягко. Вся его внешность была мягкая.

— Я не понимаю, зачем ты со мной общаешься? Это шутка? Подстава?

— Нет. Ты мне нравишься, — он на минуту задумался. — Сейчас так же нравишься, как и раньше.

— Я тебя раньше не видела никогда в жизни.

— Видела, просто не помнишь. Мы даже немного поговорили. Но это всё не важно.

— А что тогда важно?

— Мы сейчас сидим с тобой и разговариваем. Я пытаюсь выведать у тебя, что ты задумала.

— Напиться хочу. Противно жить, — выпалила Тая и сама испугалась этих слов. Её собеседник продолжал также улыбаться. — Что ты улыбаешься? У меня может жизнь летит в пропасть. Нет, она уже улетела. Я только ей успела рукой помахать на прощание. Ригу я не нужна.

— А он тебе?

— Тоже не нужен. Держалась за него, как за привычное.

— Так чего ты переживаешь? — спросил Мистер Икс.

— Не знаю, что делать и куда идти. Вот сижу и думаю. Если одолжишь денег, то я смогу вновь на ноги встать. А если не одолжишь… Не знаю. Опять началось. Я сейчас, — комок подкатил к горлу. Тая еле успела добежать до туалета, чтоб не опозориться. Пиво пить вредно. Она согласилась с малышом. Выплёвывать пиво было ещё противнее, чем отходить от похмелья. Через пять минут она уже умывалась, склонившись над раковиной. Только тогда она поняла, что сумка осталась за столом. Тая уже подумала, что с деньгами можно было попрощаться, а сумки ей больше не видать. Но нет. Мистер Икс сидел на месте. Она проверила деньги. На месте. После этого Тая покосилась на него.

— Что?

— Ничего. Надо воды заказать, — ответила Тая.

— Плохо?

— Не спрашивай. И не спрашивай почему. Я не хочу говорить. Просто не хочу говорить! — вспылила она. И удивилась откуда появилось столько злости? Тая поморщилась от сильной головной боли, которая резко ударила по вискам. Сейчас бы на подушку её положить. Только где для неё подушку найду? Надо ехать в областной город. Здесь гостиницы не было.

— Я тебе не враг. Так что не ругайся, — мягко сказал мужчина.

— Извини. В последнее время характер испортился. Ещё и день выдался сложным, устало ответила Тая.

— Я понял.

— Чего ты всё время улыбаешься?

— Настроение хорошее.

— У него повод есть. Сегодня день рождение, — к ним подсел блондин, которому явно надоело скучать одному.

— Завтра, — поправил Мистер Икс.

— Уже сегодня. Десять минут первого. До чего договорились? Мне как бы завтра на работу.

— А до чего мы должны были договориться? — настороженно спросила Тая.

— Не знаю. Я думал, что в течение десяти минут он что-то ляпнет, ты его пошлёшь, а я вернусь домой спать. Вы же хорошо так болтаете, что даже удивительно.

— Видишь, пока ничего не ляпнул, — ответил Мистер Икс.

— Ребят, я спать хочу. Поэтому у меня есть предложение. Тая, ты сегодня где ночуешь?

— Нигде. Только почему это должно тебя волновать? — не скрывая подозрительности, спросила Тая.

— Мне плевать. Вот честно. Я за демократию и свободу слова, действий и так далее. Хоть в канаве под мостом спи. Только Генке ты нравишься. У него дома родители больные. За ними сейчас моя жена присматривает. Я хочу её забрать домой, потому что без неё спать мне не нравится. Может вы к нему домой пойдёте болтать? Уверен, что он тебе и кровать уступит. Сам рядышком посидит. Приставать не будет. Наверное и решится на это только через полгода…

— Данко, не делай из меня идиота, — попросил его Гена.

— Я и не делаю. Порой ты себя ведёшь, как безобидный идиот. Одна твоя манера знакомства чего стоит.

— Это какая? — спросила я.

— У него родители больные. Отец с головой не дружит. Перенёс инсульт. После этого путается в днях, бормочет чего-то, обижается, ругается. Короче, полный набор. И мама у него пьёт хронически. Это он обычно сразу вываливает. После слова привет.

— А теперь это вывалил ты, — холодно сказал Гена.

— Ага, так всё равно Тая всё это увидит, когда к тебе в гости придёт, — ответил Данко. После этого посмотрел на меня. — Он же их не бросает. Живёт с ними.

— Меня это не касается, — пробормотала Тая.

— Тебе идти некуда. Переночуешь, а утром уедешь. Даже за квартиру платить не придётся. Родители у него хоть и с прибабахом, но с ножами ни на кого не кидаются. Только ругаются и бормочут ересь всякую, — сказал Данко. Тая посмотрела на них. И тут такая апатия накатила, безразличие, с которым сложно было бороться.