— Тебе так нельзя сидеть, — сказал Гена.

— Почему?

— Потому что это вредно. Ты ребёнка ждёшь. Пережмёшь ещё чего-нибудь.

— Какая разница…

— Тая, ты ведь не хочешь делать аборт. Иначе раньше бы всё сделала. Но ты до последнего оттягивала этот момент.

— Ты смеяться будешь, когда услышишь почему я так сделала, — тихо сказала Тая.

— Не буду, — пообещал он.

— Думала до последнего, что проблемы сами собой решаться. Может выкидыш будет. Или Риг одумается. Но ничего этого не случилось. Не бывает чудес, — в её словах проскользнула грусть. Перед ним сидела запутавшаяся девчонка, которая не готова была к новой роли.

— А я верю в чудеса, — возразил Гена.

— Каждому своё, — Тая пожала плечами, явно с ним не соглашаясь.

— Давай не будем спорить, — примирительно сказал он. Опять с улыбкой посмотрел на неё. У него была мягкая улыбка, немного застенчивая, словно он стеснялся улыбаться. Она гармонировала с его круглым лицом. Такие ребята были безобидными тюфяками, которые всегда оставались в тени. Тёмные лошадки. Только этот давно вырос из возраста молодого человека. Или взрослый мужчина, застрявший в юношестве? Тая не смогла ответить себе на этот вопрос.

— Хорошо, — согласилась она.

— Тогда сядь нормально, — сказал Гена, выключая компьютер. Тая хотела заметить, что он довольно быстро закончил свои дела, но не успела. Он повернул компьютерное кресло в её сторону. Таяс неохотой опустила ноги.

— Так лучше? — спросила она.

— Лучше, — ответил он. Внимательный взгляд начинал раздражать. Нервировал. Тая просто не знала чего от него ждать. Тёмные лошадки они такие… Тёмные.

— Чего ты так на меня смотришь? — не выдержала Тая.

— Давно тебя не видел.

— И тебе не нравится, что видишь.

— Почему? Нравится, — он усмехнулся. — Хочешь у меня остаться?

— Нет.

— Тебе всё равно идти некуда. Ты можешь пожить у меня пока не встанешь на ноги. Потом, если захочешь, то уйдёшь. Я неволить не буду.

— И как ты себе это представляешь? — спросила она.

— А как люди живут? У тебя сейчас какая проблема? Тебе негде жить. У тебя нет денег. Я в состоянии и тебя и ребёнка прокормить. Одна проблема, это родители. Но к этому можно привыкнуть.

— Я тебя не знаю.

— Будет время познакомиться поближе. Квартира большая. Три комнаты. Можно будет исхитриться и одну из них освободить. Или у меня оставайся. Кровать широкая. Места нам с тобой хватит. Дети меня не раздражают. Одно время сидел с Ваней, сыном друзей.

— Хм, я подумаю над твоим предложением, — только и ответила Тая.

— Ты не подумаешь. Сбежишь как только рассветёт. А ещё сменишь номер телефона, чтоб больше со мной не общаться. Найдёшь где-нибудь недостающую сумму. Пойдёшь на аборт. Заработаешь осложнения, потому что от грязного ножа на кухонном столе нельзя ожидать чего-то хорошего. Потом ты попадёшь в больницу. Скорее всего, из-за открывшегося кровотечения. Я смотрел в интернете о возможных последствиях. Может случиться так, что больше ты детей иметь не сможешь. Это окончательно тебя раздавит. Психологически. Когда тебя выпишут, то наступит осень. Дождливая и холодная осень. Ты будешь стоять без денег на улице под дождём. Куда ты пойдёшь? Что будешь делать? Это ещё надо учесть, специфическое состояние, отягощённое чувством вины, — он говорил спокойно, но каждое слово походило на молоток, забивающий гвоздь. — Я знаю, что косноязычен. Часто говорю, что думаю. Не умею подбирать нужные слова. Для меня как-то правда лучше, сладкой лжи. Но я продолжаю упрямо и наивно думать, что мой стиль общения это не повод от меня шарахаться. Я просто протягиваю руку помощи. Что мешает её тебе принять?

— Плата за помощь, — ответила Тая. — Или ты думаешь, что я настолько наивна, чтоб поверить в бескорыстную помощь?

— Корысть в этом есть, — согласился Гена. — Мне скучно. Я живу с больными родителями. В городе у меня почти нет друзей. Люди до сих пор помнят ту историю, в которой я был в главной роли. Да, они перестали плеваться мне в спину, когда я прохожу мимо, но до сих пор предпочитают не здороваться.

— А я буду тебя развлекать?

— Скрасишь одиночество, — поправил её Гена. — Почему бы нет? Если ты боишься, приставаний с моей стороны, извини, но я не готов так резко начинать отношения. Тем более ты ждёшь ребёнка. Давай подождём пока родишь, тогда поближе познакомимся и решим, что делать дальше, — сказал он. Говорил серьёзно, а улыбка говорила об обратном.

— Смеёшься?

— Немного. Так как? Что ты думаешь?

— Мне надо подумать, — ответила Тая.

— Думай. Право твоё. Но у меня места много. На всех хватит, — ответил он. — Пойдём пока спать.

— Я наверное посижу ещё немного.

— Чего ты меня боишься? Никто тебя обижать не собирается, — сказал Гена, беря её за руку. Почему-то стало страшно.

— Не знаю.

— Чего не знаешь?

— Почему-то я тебе не доверяю. Кажется, что за добрым лицом скрывается какой-то подвох.

— Нет никакого подвоха. Я не Синяя борода, — ответил он, выключая свет. Из соседней комнаты раздалась ругань. — Ты ложись, я скоро приду.

Ругалась женщина. Кляла на чём свет стоит Гену, он что-то ей спокойно отвечал. Потом загремела посуда на кухне. Я легла к стенке и закрыла глаза. Всё равно, с ним было что-то не то. Что-то опасное. Я чувствовала это интуитивно. Спать я не собиралась. Думала дождаться рассвета и сбежать. Но мои планы сорвались.

Глава 4

Солнце пробивалось сквозь плохо закрытые жалюзи. Оно освещало комнату в полосочку. Настойчивый луч лез в глаза. Тая повернулась, стараясь от него спрятаться. В этот момент она и увидела Гену, который спал рядом. На его щеках уже вылезла щетина. Спокойное лицо. Ровное дыхание. Спал он крепко. Видимо, она уснула, дожидаясь, когда он вернётся и ляжет спать. И вот этот момент. Гена спит. Самое время для побега, но Тая вместо того, чтоб осторожно встать и взять вещи, лежала и смотрела на него. Его нельзя было назвать симпатичным. Скорее обычным. Ничем не выделяющимся, кроме улыбки. Что же тогда её так в нём настораживало?

— Доброе утро, — сонно прошептал он. — Снились принцы?

— А должны? — спросила Тая.

— Есть такая примета, что на новом месте женихи девчонкам снятся, — он посмотрел на неё. Холодный взгляд. Глубокий и холодный. Он словно старался проникнуть в душу. Даже улыбка не спасала. Вот оно несоответствие. Вчера она слишком сильно устала, чтоб на это обратить внимание. Да и он вёл себя слишком скованно.

— Мне ничего не снилось, — ответила Тая, удивляясь спокойствию в своём голосе.

— Ещё приснятся, — пообещал он. — Что-то я сегодня не выспался.

— Поздно лёг? — спросила она, скорее для того, чтоб поддержать разговор.

— В четыре утра. Зато суп сварил. Понадобился матушке ночью суп. Хороший такой повод свинтить из дома ночью. Пойти к соседке супа поесть, — усмехнулся он.

— И поэтому ты пошёл ночью его варить? — Тая удивлённо посмотрела на него. Не каждый день встретишь мужчину, который будет по прихоти матери среди ночи супы варить.

— Да. Под бурчание матушки, — ответил он, поворачиваясь на спину и смотря в потолок.

— Ген, я…

— Иди сюда, кое-что покажу, — он как-то быстро обнял её. Прижал к себе. — Смотри.

— Бабочка? — спросила она, чувствуя смущение от такой близости.

— Ага. Наверное, последняя. Залетела к нам привет от лета передать, чтоб мы не расстраивались его провожать, — довольно ответил Гена.

— Или ищет места на зимовку, — сказала Тая.

— Возможно. Всем нужно где-то зимовать. И желательно в тепле. Тая, я знаю, что у меня это не самое лучшее место, но другого нет, — сказал он, щекоча дыханием её ухо.

— Я тебя боюсь, — выпалила Тая и замерла.

— Такой страшный? Ладно, давай включим логику. Вот сегодня ты спала рядом со мной. Я мог тебя обидеть. Так? Что-то было? Нет. Так почему всё это должно произойти потом? — спокойно спросил он.

— А почему не произойдёт? У меня одна знакомая вышла замуж. Всё было хорошо. Потом родила ребёнка. Ушла в декрет. На работу не выйти, пока ребёнок в сад не пойдёт. Родители далеко. Муж как сцепи сорвался. Начал её бить. Ругались они с ним чуть не каждый день. Она с трудом дождалась места в саду, а потом ушла от него. Вышла на работу. Сняла квартиру. Потом два с половиной года декрета вспоминала адом.

— Бывает. Поэтому проще избавиться от «проблемы» и наделать новых? Не жалко? — он положил руку ей на живот. Тая только удивлённо посмотрела на его руку. — Ещё немного пройдёт времени и появиться новый человек. Новая звёздочка, которая будет на скрипке играть, или очередной рыцарь без страха и упрёка.

— Не надо, — попросила она.

— Жалко. Ты же хорошая девчонка. Запуталась только. Растерялась. Я один раз так же запутался. Понимаю тебя. Иногда кажется, что ты знаешь какой выход самый правильный, но порой заблуждаешься. Я тебе говорю, что ты заблуждаешься. В этот раз.

— Я…

— Смотри, — остановил он ее. Бабочка порхала по комнате. Села на дверцу шкафа, греясь на солнце. Почему-то Таи стало грустно, наблюдая за ней. Она сама была как та бабочка, которая залетела случайно в эту квартиру. Здесь было тепло. А там? Там ведь ничего нет. Гене хотелось верить. Он предлагал сказку, которой не бывает в жизни. Но доверять ему было страшно.

— Мне нужно подумать, — сказала Тая.

— Думай. Я никуда не тороплюсь, — ответил он. — Пойдём завтракать. Я пока окно открою. Может бабочка улетит? Заодно и комнату проветрим.

Когда Тая вернулась из ванной, то на кухне фырчал чайник. Гена что-то помешивал в кастрюльке. Свет заливал кухню. Заставлял жмуриться. Из приоткрытого окна пахло осенью. — Закрыть? А то тебя наверное продуть может?

— Не надо, — ответила она, боясь, что её опять может вырвать от запахов на кухне.

— Тогда садись подальше от окна. Чего будешь? У меня есть суп овощной, манная каша сейчас будет. Можно яичницу приготовить, — предложил Гена.

— У тебя как в ресторане, — она попыталась улыбнуться. Опять начинало мутить.

— Да всё простое. Сейчас отец проснётся, он только кашу на молоке ест. На завтрак, обед и ужин. Другое есть отказывается. Вон, мама суп потребовала. Вот и получается, что разнообразие.

— Это кто? — из комнаты вышла пожилая женщина. На вид ей было лет шестьдесят. Короткие волосы превратились в растрёпанные патлы, которые окружали её лицо, делая его похожим на медузу Горгону. Старый поношенный халат висел на худой фигуре, как мешок. Тапочки с розовыми помпонами выцвели и давно потеряли свой внешний вид.

— Это Тая. Теперь она живёт у нас, — ответил Гена.

— Начал шалав таскать? — она села рядом с Таей. Посмотрела на нее выцветшими подслеповатыми глазами.

— Шалав не видел. С таким незнаком, — спокойно ответил Гена. — Ты что есть будешь?

— Супа давай, — потребовала она, как будто находилась в таверне.

— Тая, а ты?

— Хлеба кусок. Больше всё равно ничего не смогу удержать, — ответила она.

Чёрный хлеб, крепкий чай. Всё было ничего, пока Тая не почувствовала запах супа. Мутить начало сильнее. Из комнаты показался мужчина в мокрых штанах. Мама Гены начала ржать над ним, говоря, что он старый дурень. Гена выключил плиту, повёл отца в ванную. Для него похоже ничего необычного не произошло. Его мама достала из холодильника бутылку водки. Щедро плеснула её в рюмку.

— Будешь? — спросила она.

— Нет, — поморщилась Тая.

Ароматы. Запахи. Больше Тая не могла это терпеть. Поэтому побежала обниматься с туалетом, отдавая ему скудный завтрак. В голове мелькала мысль, что она многое бы отдала, чтоб закончить эти мучения. Только всё равно медлила. Оттягивала этот момент. Ошибка. Она давно перестала понимать, что в этой жизни правильно, а что нет. Где найти критерии, которые могли бы подсказать, как жить и не ошибаться? Жаль, что никто не придумал написать учебник по жизни. Она бы его с удовольствием прочитала и следовала каждому бы параграфу. Только такого учебника не было.

Таи не было минут двадцать. Когда она вернулась на кухню, то Гена уже кормил с ложки отца, словно тот был маленьким ребёнком.

— Не могу налюбоваться на эту картину, — сказала мама. — Вот сколько он мне обид нанёс, а теперь сидит и тупо улыбается. Я ему говорю, что он т-у-по-й. Так дурак улыбается.

— Мам, прекрати, — мягко остановил её Гена.

— Никакой я не тупой. Я рисую, — возразил ей отец Гены. Высокий, худой мужчина с похожей улыбкой, как у Гены. Он зажмурился. — Дай молока.

Пока Гена отошёл к холодильнику, он разлил остатки каши на стол и стал водить по ним пальцами.