Джастин Валенти - Одна лишь ты

Прогулка по Шестой авеню не доставила Мередит удовольствия и не улучшила настроения. Они с Патриком шли к своему дому мимо садов, недавно политых из шланга. Вода стекла на тротуар, образовались лужи, и Мередит промочила ноги.

Она никак не могла успокоиться, постоянно вспоминая этого проклятого Рафа Гарсиа. Ее раздражало в нем все: и самодовольная внешность, и отвратительный, заносчивый характер, и даже манера держаться во время репетиции. Руки в карманах джинсов, ноги широко расставлены…

Патрик бросил взгляд на удрученное лицо жены.

— Не переживай так, дорогая. Все наладится. Я знаю, с Рафом трудно работать…

— Мне тоже это известно. Но лучше сейчас это не обсуждать!

Незадолго до окончания репетиции Дженни говорила Мередит те же самые слова. Утешала и просила набраться терпения. Сожалела, что бедной Мередит приходится работать с таким партнером. Это задело Мередит больше всего. Она терпеть не могла, когда ее жалеют, да еще не кто-нибудь, а Дженнифер! Во время репетиции Дженнифер и Патрик снова любезничали, обменивались шутками, смеялись. Какое трогательное единение душ! А между прочим, Патрик — муж Мередит, но, похоже, Дженнифер постоянно об этом забывает! И с Мередит ведет себя так, будто та — юная третьесортная певичка из бара, а не восходящая звезда сцены. А ведь только от нее зависит успех спектакля. Дженнифер все суетится вокруг Рафа, внимает всем его просьбам и требованиям, словно он король Бродвея!

Вернувшись домой, Мередит почувствовала себя немного лучше, с интересом расспрашивала дочь о том, как та провела день.

Вечером, когда они с Патриком легли в постель и он начал нежно гладить ее обнаженные плечи, Мередит закрыла глаза и тихо сказала:

— Мне очень приятны твои ласки, дорогой, но я сегодня так устала, что у меня нет сил.

— Спи, дорогая, отдыхай. — Патрик поцеловал жену. — Спокойной ночи, приятных снов.

Мередит забылась глубоким сном, но через час проснулась, дрожа от страха. Ее мучил кошмар. Они с Мелиссой шли по улице, вдруг девочка вырвалась и побежала вперед. Мередит бросилась за ней, но навстречу повалила толпа людей и преградила путь. Громко зазвучал хор из нового спектакля и заглушил крики Мередит, зовущей дочь. Мелисса скрылась из виду.

«Это я во всем виновата, — думала Мередит. — Я за ней не уследила…»

Дрожа как в лихорадке, Мередит вскочила с постели и подбежала к кроватке Мелиссы. Девочка спокойно спала, обняв игрушечную панду. Ее лицо было безмятежным, шелковистые волосы разметались по подушке. Мередит с облегчением вздохнула, наклонилась, поцеловала дочь и поправила одеяло.

Вернувшись в постель, она легла, закрыла глаза, но не могла успокоиться. Более того, внезапно вспомнила, что в ночном кошмаре ей почему-то показалось, будто хор в новом спектакле состоял из четырех миллионов голосов! Откуда взялась эта чудовищная цифра? Может, потому, что Мередит постоянно слышала о четырех миллионах долларов, в которые обойдется их спектакль? И от нее, Мередит, во многом зависели успех будущего спектакля, его окупаемость и финансовая прибыль. Господи, а вдруг с ней что-нибудь случится? Что же тогда будет со спектаклем?

Патрик заворочался во сне, и Мередит, взглянув на мужа, немного успокоилась. Патрик — самый дорогой для нее человек, как, конечно, и Лисса. И дочь вся в него: те же жесты, так же прядь волос спадает на лоб! Мередит очень любила мужа, полностью доверяла ему, не сомневалась в его таланте. Она правильно поступила, предпочтя Патрика богатым женихам, которые сватались к ней в студенческие годы.

На днях Мередит мысленно назвала себя восходящей звездой театра. Так ли это? Да, у нее эффектная внешность, чистый, красивый, глубокий голос. Она может хорошо и вдохновенно исполнить роль, но… Но в глубине души Мередит — страшная трусиха, боится сцены, зрителей, режиссеров, и порой от любого, самого незначительного замечания у нее комок подступает к горлу и на глазах выступают слезы. И если она плохо сыграет роль, мюзикл провалится, а миллионы долларов будут потеряны. Более того, это пагубно скажется на Патрике как на композиторе и соавторе спектакля.

«Нет, все будет хорошо!» — твердо сказала себе Мередит.

Она приложит все силы к тому, чтобы блестяще сыграть роль. Постарается петь как можно лучше. Вживется в образ и станет настоящей Еленой: вспыльчивой, страстной, соблазнительной, ослепительно красивой. И к Патрику придет успех, его наперебой будут приглашать сочинять музыку, с ним станут подписывать выгодные контракты. Они наконец заживут по-человечески. У них появится достаток.

Патрик прославится… Это, конечно, хорошо, но таит в себе одну опасность. Известный богатый композитор, привлекательный тридцатилетний мужчина. Сколько же сразу отыщется женщин, желающих погреться в лучах его славы и завладеть его деньгами?

Страх потерять мужа снова привел Мередит в отчаяние. Она теснее прижалась к Патрику и стала нежно целовать его лоб, глаза, губы. Потом провела ладонью по его обнаженным плечам и груди. Патрик проснулся и крепко обнял Мередит.

— Патрик… Патрик… — страстно шептала она, прижимаясь к нему всем телом.

Реакция мужа не заставила себя ждать. Они занялись любовью, и когда сильное мускулистое тело Патрика последний раз конвульсивно дернулось, Мередит громко застонала. Но не от удовольствия, а от того, что доставила наслаждение Патрику. Главное, чтобы ему было хорошо, а уж она как-нибудь… Для нее это не важно.

— Я люблю тебя, дорогой, — прошептала Мередит. — Все было великолепно.

И она, положив голову на руку Патрика, мгновенно заснула со счастливой улыбкой на лице.

Репетиции продолжались, и противоречия между Рафом и Мередит постепенно сглаживались. Они старались сдерживать свои эмоции, особенно Мередит.

— Так… замечательно! — воскликнул однажды во время утренней репетиции Мило Брейден. — Думаю, пора приступить к дуэту «Люблю ли я его?» — «Я люблю ее!».

Мередит покорно заняла свое место напротив Рафа Гарсиа, и они начали репетировать. Во время прослушивания, состоявшегося в апартаментах Тони де Пальма, Дженнифер и Патрик с блеском исполнили этот дуэт, но сейчас исполнители не знали, в какой тональности он должен звучать.

Мелодия, сочиненная Патриком, была красивой, но сложной для исполнения — слишком много переходов от высоких нот к низким. Мередит, репетируя, постоянно чувствовала внутреннее напряжение, и, когда брала самые высокие ноты, ей казалось, что ее голос дрожит.

Гари Строуг, дирижер, всегда внимательно наблюдал за исполнителями, поэтому сразу заметил, что Мередит с трудом берет верхние ноты.

— Мередит, ты вытянешь? Может, снизить на полтона?

Мередит заколебалась.

— Да, немного высоковато, пожалуй…

— Вот черт! Опять она всем недовольна, — пробурчал Раф Гарсиа. — Ну сколько можно? Как только что-то подходит для меня, она тотчас же начинает капризничать и требовать изменений!

Мило Брейден сразу встал между двумя исполнителями, желая пресечь их взаимные упреки.

— Мередит? — Он вопросительно взглянул на певицу.

— Да, было бы неплохо снизить на тон или на полтона, — сказала она.

— А ты не подумала, как при этом будет звучать мой голос? — возмутился Раф. — Как из подземелья!

Дирижер и режиссер согласились с просьбой Мередит, но когда Раф, уже в другой тональности, спел несколько тактов, все дружно рассмеялись. Однако, спохватившись, начли подбадривать его и хвалить. Мередит разозлилась. Ну вот, они снова заискивают перед Рафом, носятся с ним, как с капризным ребенком, а на нее никто не обращает внимания!

— Ладно, оставьте все как есть! — заявила она. — Не надо ничего менять!

Патрик поднял голову от рояля:

— Мередит, ты уверена, что вытянешь высокие ноты? Может…

— Или, если хочешь, я скомпоную текст таким образом, что на высоких нотах тебе будет легче петь, — предложила Дженнифер.

Услышав ее слова, Мередит вспыхнула от ярости. Снова эта Дженнифер проявляет к ней снисходительность и дает дурацкие советы!

— Спасибо, мне ничего не нужно, — холодно промолвила Мередит. — Меня абсолютно все устраивает.

Черт бы их всех побрал! Вместо того чтобы одернуть Рафа и призвать его к порядку, они учат ее, словно студентку!

— Мередит, так как же мы решили? — спросил Патрик. — Оставим все как есть?

— Да, ничего менять не будем.

А этот самодовольный Раф Гарсиа пусть лопнет от сознания собственного превосходства!

Однажды во время дневной репетиции между Дженнифер, Патриком и Мило вспыхнул спор о том, как лучше разместить в спектакле некоторые зонги. Дженнифер и Патрик приводили Мило Брейдену веские аргументы, но он не соглашался и настаивал на своем. Все собравшиеся поддержали точку зрения режиссера.

— Пойдем куда-нибудь выпить! — бросил Патрик, и не успела Дженнифер ответить, как он схватил ее за руку и повел к выходу.

Они зашли в кафе «У Джо Аллена» и сели на высокие табуреты за стойкой бара.

— Джин с тоником. И побольше льда, — заказала Дженнифер.

— Мне то же самое, — сказал Патрик. — Надо остыть, а то атмосфера накалилась до предела.

— Да, все нервничают, никто никого не слышит, — согласилась Дженнифер. — Но все-таки не понятно, почему они не принимают наших аргументов, ведь от нескольких перестановок спектакль только выиграет!

— Ладно, все-таки еще раз попробуем убедить Мило. Вот когда мы покажем спектакль в Бостоне и эти зонги прозвучат в той последовательности, на которой мы настаиваем, Мило поймет, что мы были правы. И публика оценит!

— Спасибо, что вы оба так любезно пригласили меня выпить с вами коктейль! — раздался сзади язвительный голос Мередит.

Дженнифер и Патрик быстро обернулись, и их лица отразили смущение.

— Я смотрю, у вас здесь тайный совет? — ехидно продолжала Мередит. — А я-то всегда думала, что исполнительница главной роли тоже имеет право присутствовать на нем!

— Мередит… Прости! — Дженнифер поспешно вскочила с табурета, уступив его певице, а сама устроилась на другом. Теперь Мередит сидела рядом с мужем, а Дженнифер — чуть поодаль. — Просто мы не предполагали, что тебя заинтересует обсуждение сцен, в которых ты не участвуешь.

— Ах, вы не предполагали! А я-то думала, исполнительницы главной роли касается все, что происходит со спектаклем.

— Мередит, пожалуйста, говори тише, — раздраженно попросил Патрик. — Что тебе заказать выпить?

— Двойную водку с тоником, — нарочито громко ответила Мередит. — А что касается перестановки музыкальных номеров, то я с вашим мнением категорически не согласна!

Дженнифер удрученно молчала, а когда Патрик попытался объяснить жене свою точку зрения, Мередит снова начала возмущаться:

— Ну конечно, вы оба — такие умные и всегда правы! Мы-то — круглые дураки, скучные, пресные, а у вас прекрасно развито чувство юмора! Латтимор и Райленд — какая блестящая творческая пара!

— Мередит, прошу тебя, перестань! — урезонивал жену Патрик. — Здесь не место для выяснения отношений.

— Правда? А где же в таком случае прикажешь их выяснять? В нашей супружеской постели? Вместе с Дженни?

Она встала и удалилась, гордо подняв голову. Патрик тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

— Тебе лучше догнать ее, — посоветовала Дженнифер. — По-моему, Мередит обиделась.

— С какой стати я должен бегать за ней? Вот только жаль, что ты оказалась свидетельницей этой безобразной сцены! Знаешь, когда семейные пары работают вместе, у них часто случаются размолвки и похуже этой. — Патрик бросил взгляд на пустой стул, на котором минуту назад сидела его жена.

Дженнифер задумчиво помешивала соломинкой кусочки льда в стакане, думая о том, что гнев Мередит, конечно, оправдан, но ей не следовало быть такой резкой.

— Мы не должны были уединяться, — наконец произнесла она. — Надо было пригласить Мередит пойти вместе с нами.

— Возможно, но тем не менее никто не давал ей права устраивать нам сцены! — раздраженно возразил Патрик. Помолчав, он вдруг улыбнулся. — Хорошо, что вы с Тони работаете в разных сферах!

— Наверное, ты прав. Но проблемы все равно возникают.

— Какие, например?

— Ну, например, если мой муж занят, а я случайно оторвала его от дела, ему ничего не стоит снова сосредоточиться и вернуться к своим занятиям. Если же я поглощена сочинением либретто и меня отвлекают, мне с трудом удается снова сосредоточиться. Иногда и целые строки стихов пропадают, если я не успела записать их на бумаге. Люди не понимают, что творческий процесс очень сложен, поэтому требует большой внутренней концентрации и напряжения. Патрик кивнул: