Глава 13


По мнению врачей, голосовые связки Мередит не выдержали напряжения. Ей было сделано суровое предписание: не петь и не репетировать в течение месяца. Это означало, что исполнительницу главной роли надо срочно заменять дублершей. Для певицы Гейл настали горячие деньки: ей пришлось за неделю выучить роль, а потом несколько дней репетировать в Бостоне.

Но на этом неприятности участников спектакля не закончились. На первом же прослушивании в Бостоне выяснилось, что оркестр и голоса певцов, прекрасно звучавшие в небольшом репетиционном зале в Нью-Йорке, совершенно теряются в огромном пространстве Театра Шуберта, рассчитанном на тысячу семьсот зрительских мест. Участники спектакля и режиссер были в отчаянии, Гейл билась в истерике.

Мило Брейден ругался со всеми и грозил все бросить и уехать. Даже обычно невозмутимый Патрик, воспринимавший все с юмором, заметно приуныл. На него произвело удручающее впечатление то, что Мередит сорвала голос и ее вынужденно отстранили от исполнения главной роли. Дженнифер, тоже огорченная, чувствовала растерянность.

Исполняя злополучный зонг, сыгравший роковую роль в судьбе Мередит, Гейл заметно нервничала. Она вытягивала верхние ноты, но голос ее дрожал, дребезжал и терялся в огромном зале.

— Это невозможно! Так нельзя! — кричал на нее Мило. — Как ты держишься на сцене? Ты же красавица Елена — самоуверенная, гордая, а ведешь себя как испуганная школьница!

Гейл, зарыдав, убежала. Мило, нервно расхаживая по сцене, размахивал руками и говорил:

— Нет, я больше этого не вынесу! Это какой-то кошмар! Если партию Елены не будет петь Мередит, я снимаю с себя всякую ответственность за то, что произойдет на сцене в день премьеры!

— Вполне согласен с тобой, Мило, — сказал дирижер Гари Строуг. — В этом спектакле все зависит от исполнительницы роли, то есть Мередит, и ни от кого другого. В частности, успех или провал спектакля. Возможно, кому-нибудь и удастся заменить Мередит, но только не Гейл. Да, она хороша в роли Кассандры, но не Елены!

— Если мы не придумаем ничего путного, мои два сопродюсера расторгнут с нами контракт! — вступила в напряженный разговор Шерон Макьюэлл. — И наши доводы не подействуют на них. Я знаю, что у Карлы Эндрю откладывается на неопределенное время премьера нового мюзикла, не пригласить ли ее на роль Елены? А что? Подпишем с ней контракт, она приедет, и все будет в порядке!

Глаза Патрика выразили отчаяние.

— Шерон, подожди, не надо вызывать Карлу! Я говорил с врачами, они утверждают, что у Мередит дела идут на поправку и через две недели она снова сможет петь.

— Я много раз слушала Карлу, — вставила Дженнифер. — Она, конечно, профессионал, но роль Елены — не для нее.

Вдруг Раф Гарсиа, до этого момента молча и самодовольно ухмылявшийся, закричал:

— А почему никто не интересуется моим мнением? Ведь исполнять дуэт с Карлой предстоит мне! Так вот, я не буду с ней петь ни при каких условиях! Понятно? — И неожиданно тихо добавил: — Роль Елены должна исполнять только Мередит. И никто другой.

— Но если она не успеет окончательно выздороветь? — спросил Мило. — Что тогда прикажешь нам делать?

— Тогда ищите другую исполнительницу. Но с Карлой я отказываюсь работать!

Пока Раф и Мило переругивались, Патрик подошел к Дженнифер.

— Спасибо тебе за поддержку. — Тяжело вздохнув, он провел рукой по лицу. — Господи, до чего же все надоело! Сплошные неприятности.

— Патрик, не отчаивайся. Из любой сложной ситуации всегда можно найти выход и даже отыскать в ней комические моменты.

— Например?

— Кто бы мог подумать, что Раф Гарсиа, который грызся с Мередит, теперь грудью встанет на ее защиту и не согласится петь ни с одной другой партнершей!

— Да он циник и лицемер! Не верю в его искренность. Я бы этого Рафа уничтожил собственными руками!

— Его и без твоей помощи лишат жизни в третьем акте, — улыбнулась Дженнифер. — Потерпи до премьеры.

Патрик тоже улыбнулся:

— Господи, Дженнифер, что бы я без тебя делал!

Она отвела смущенный взгляд и предложила внести в злополучный номер такие изменения, чтобы голос исполнительницы не дрожал, когда она берет верхнюю ноту.

— Но тогда слова не впишутся в музыкальную фразу, — возразил Патрик.

— Я заменю несколько слов.

Сев в последнем ряду, они начали работать. Через полчаса все было готово, и репетиция продолжилась. Гейл пела на сей раз чисто, ее голос не дрожал, а сама она держалась на сцене уверенно, как и подобает прекрасной Елене. Мило Брейден и дирижер Гари Строуг успокоились, и им удалось убедить Шерон не приглашать Карлу Эндрю.


— В финал нашего спектакля необходимо добавить еще один музыкальный номер — любовный дуэт, — заявил Гари Строуг на репетиции.

Гейл, новой исполнительнице главной роли, эта идея пришлась не по душе: ей и без того хватало работы. Однако Мило поддержал Гари, и Гейл оставалось только согласиться.

— Ну, что скажете, Латтимор и Райленд? — спросил Мило. — Сумеете написать еще один финальный номер?

Патрик и Дженнифер уныло переглянулись, но были вынуждены признать, что идея дирижера хорошая и коронный номер необходим.

— Ладно, друзья, идите и сочиняйте, — напутствовал их Мило. — Вот ключи от студии, где вам никто не помешает продуктивно работать.

Патрик и Дженнифер вышли из театра на улицу и поморщились. Стояла середина августа, солнце нещадно палило, и дышать влажным раскаленным воздухом было невыносимо.

— В общем, они правы. Я давно думал о том, что в мюзикле не хватает еще одного дуэта. Кстати, давай перед тем, как отправимся работать, заглянем в бар и выпьем по коктейлю.

— С удовольствием.

На противоположной стороне улицы они сразу нашли небольшой бар. В полупустом помещении было темно и мрачно, но прохладно.

— Ну что, Латтимор, у тебя уже появились какие-нибудь идеи насчет музыкального номера? — спросила Дженнифер, садясь за стойку бара.

— Пока никаких, — мрачно ответил Патрик.

Он устроился рядом с Дженнифер, и это взволновало ее. Опасная близость. Она отвлекает от дела и будоражит чувства.

Они начали горячо обсуждать возможные варианты написания дуэта, но свежие плодотворные идеи в голову не приходили. Решив, что лучше на время отвлечься и сменить тему разговора, Дженнифер поинтересовалась:

— Как самочувствие Мередит? Голос восстанавливается?

— Пока, к сожалению, без изменений, и, откровенно говоря, это меня настораживает. Я слышал о подобных случаях: и о порванных связках, и об инфекциях, и о ларингите, из-за которого временно пропадал голос… Но чтобы человек не мог вымолвить ни слова, даже шепотом, после интенсивного лечения… Странно и пугающе, ты не находишь? Строго между нами, Дженни, я разговаривал с врачом, выразил ему свои опасения, и он посоветовал показать Мередит психотерапевту.

— Ты сказал ей об этом?

— Да, но она категорически отказалась. Понимаешь, я уже и не знаю, что думать и предпринимать. Каждое утро просыпаюсь с надеждой на то, что сегодня все образуется, но изменений никаких! Дни летят, а Мередит не может произнести ни звука.

Дженнифер сочувственно взглянула на расстроенного Патрика.

— Мне очень жаль. Кто бы мог подумать, что с ней такое случится. Бедная Мередит!

— Да уж… Дженни, как вы тогда с ней пообщались у нас дома? Мередит, наверное, заговорила тебя, утомила разными историями?

— Нет, что ты! В основном говорила я — о дочери. Патрик кивнул:

— Да, Мередит мне рассказала обо всем. — Он помолчал, а потом удивленно заметил: — Надо же, оказывается, мы с тобой назвали наших дочерей одним именем! Ведь ты назвала девочку Мелиссой в честь героини «Александрийского квартета»? Помнишь, как мы любили его читать?

Дженнифер молча кивнула и под пристальным взглядом Патрика опустила голову.

— А я, признаться, сразу и не сообразил, когда ты в кафе назвала имя своей дочери, — тихо добавил он и положил руку на ее плечо.

Дженнифер хотела отстраниться, но это было выше ее сил. Вот она, опасная близость, которая парализует се волю и приводит разум в противоречие с потаенными желаниями. Патрик ласково погладил Дженнифер по голове и приблизил к ней лицо, намереваясь поцеловать в губы, но она наконец опомнилась и резко отстранилась. Задетый ею бокал с коктейлем опрокинулся, и жидкость залила стойку.

Избегая смотреть друг на друга, смущенные Патрик и Дженнифер поднялись и начали старательно протирать стойку бара салфетками.

— Прости, Патрик, — пробормотала Дженнифер.

— Это я виноват.

Он устремил пронзительный взгляд на растерянную Дженнифер. Она вдруг почувствовала, что ее неудержимо тянет к нему, что ей хочется обнять Патрика, прижаться губами к его губам и снова ощутить их почти забытый аромат.

— Все в порядке, — тихо сказала она и отступила.

Патрик кивнул и расплатился по счету. Дженнифер направилась к выходу. От коктейля немного кружилась голова, а ноги не совсем слушались ее. Выйдя на улицу, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но влажный горячий воздух облегчения не принес.

«Зачем я согласилась снова работать с Патриком? Зачем?» — спрашивала себя Дженнифер.

Она уже жалела о принятом ею несколько месяцев назад решении. Это был опрометчивый, глупый, недальновидный поступок. Но что же теперь делать? Бросить все и уйти? Нелепо!

Внезапно Дженнифер вспомнила, что сегодня пятница, а Тони обещал навестить ее в эти выходные. Господи, как хорошо, что у нее есть Тони! Она на два дня покинет этот маленький, порядком ей надоевший отель, где жила их театральная труппа, и они с Тони проведут два восхитительных дня в «Ритц-Карлтоне». Как Дженнифер соскучилась по мужу! Сейчас ей просто необходимо его присутствие.

Появление Патрика прервало мысли Дженнифер. Он подошел, взял ее под руку и спросил:

— Ты не знаешь, где находится эта улица? — И показал листок бумаги, на котором Мило Брейден записал адрес студии.

— Нет, не знаю.

— Тогда давай возьмем такси! Ну и жара…

Студия, в которой Патрику и Дженнифер предстояло сочинять финальный любовный дуэт, оказалась просторной, удобной, с большим концертным роялем. Патрик сразу подошел к нему и взял несколько аккордов.

— Прекрасный звук!

— Замечательная студия! В ней, наверное, хорошо работать, — бодро добавила Дженнифер.

Однако ни одна поэтическая строчка в ее голове не зарождалась, мысли текли вяло, и вдохновение не приходило.

— Ну, давай приступим. — Патрик начал тихо наигрывать незнакомую мелодию.

Дженнифер приблизилась к роялю, оперлась на него рукой и попыталась сосредоточиться. Постепенно она включилась в работу, зараженная неиссякаемым вдохновением Патрика и его энергией. Поэтические строчки поплыли у нее перед глазами, словно она считывала их с книги… К четырем часам дня новый музыкальный номер для финала спектакля был почти готов.

— Знаешь, Райленд, а мы с тобой прекрасно сработались! — искренне воскликнул Патрик. — У нас все так слаженно, гармонично. Даже лучше, чем в прежние годы.

— Возможно, ты прав.

— Дженни, а теперь попробуй спеть все от начала до конца! И пожалуйста, с чувством! Как будто ты исполняешь это на сцене перед зрителями.

— «Один лишь ты! Один лишь ты!» — начала петь Дженнифер, глядя на Патрика и судорожно сжимая в руке лист бумаги с текстом.

Вступил Патрик, и они стали петь дуэтом, глядя в глаза друг другу. Дуэт оканчивался теми же словами, с которых начинался: «Одна лишь ты!» — «Лишь ты один!»

Сыграв заключительные аккорды, Патрик опустил руки.

— Одна лишь ты… Дженнифер, я люблю тебя.

— Прошу тебя, Патрик, не надо!

— Нет, Дженни, я должен тебе это сказать. Я люблю тебя, и с каждым прожитым днем моя любовь становится все сильнее. Это как наваждение, как безумие… Нет, молчи, я заранее знаю, что ты ответишь, Дженни!

Я долго боролся с чувствами к тебе и с самим собой, но… Я люблю тебя.

— Патрик, пожалуйста, не надо. У тебя просто разыгралось воображение, ты поддался влиянию минуты.

— Не пытайся разубедить меня, Дженни! Я люблю тебя, и поверь, много раз пытался совладать с собой, но тщетно. Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты знала об этом.

— Нет! — Дженнифер в отчаянии прижала ладони к ушам. — Я не хочу ничего слышать!

Патрик печально усмехнулся и, склонив голову над клавишами, начал играть. Дженнифер робко взглянула на него, но тотчас же отвела глаза. Как она ждала этих слов о любви, и сколько лет! Даже тогда, когда почти забыла о его существовании. Она подсознательно ждала, что Патрик найдет ее и скажет о своей любви. Но как, оказывается, мучительно слышать эти слова, какой болью они отзываются в сердце.