Кидаю телефон в сумочку и поворачиваюсь к бармену:

- Только схожу в ванную комнату.

- Вниз по лестнице. Я присмотрю за вашим коктейлем.

- Спасибо. – Делаю глубокий вдох, набираясь уверенности, и направляюсь в сторону лестницы, подойдя к ней, крепко хватаюсь за позолоченные перила и молюсь лестничный богам, чтобы не выставить себя полной дурой, приземлившись на задницу. Дрожу, как лист, но мне нужно оставаться собранной и хладнокровной. Как, черт возьми, я оказалось в этой мерзости?

Сама себя загнала, вот как.

Каждый мой шаг просчитан и осторожен, бедра соблазнительно покачиваются. Слишком просто. Я под пристальным взглядом большого количества мужчин. Спускаться по этой лестнице, как будто грести среди волн. Я одна, и я преднамеренно привлекаю к себе внимание. Тем не менее, я никуда не оглядываюсь, смотрю только на заклятого врага моего сердца, желая, чтобы он поднял глаза и увидел меня. Он слушает Кэси, вставляет какие-то реплики, но чаще всего просто не спеша потягивает свой скотч. Меня душит обида – обида за то, что другая женщина вблизи любуется этими идеальными губами, касающимися стакана.

Быстро опускаю глаза, когда он переводит взгляд на лестницу. Он меня увидел, я в этом уверена. Чувствую, как ледяной взгляд синих глаз покалывает кожу, но я отказываюсь останавливаться и, только дойдя до туалетов, заглядываю через плечо. Он идет за мной. Говорила, что шокирую его, думаю, у меня получилось. На лице слишком много эмоций – ярость, шок…беспокойство.

Скрываюсь в дамской комнате и изучаю себя в зеркало. Отсюда нет выхода; я выгляжу взволнованной и немного подавленной, а поглаживания щек ладонями превращаются в легкие пощечины, когда я пытаюсь вернуть себе хоть каплю благоразумия. Я на чужой территории. Не знаю, как справиться с этой ситуацией, но инстинкт, кажется, неплохо меня направляет. Он знает, что я здесь. Понимает, что мне известно о его вранье. Что же он скажет?

Решив, что на самом деле хочу знать, быстро умываю липкие от пота руки, распрямляю платье и собираюсь с силами посмотреть ему в лицо. Открываю дверь, находясь на грани нервного срыва, но вид его, спиной прислонившегося к стене, явно раздраженного, в скором времени высасывает все нервы. Теперь я просто в ярости.

Смотрю в его чистые глаза с равным ему презрением:

- Как устрицы? – зло спрашиваю.

- Пересолены, - отвечает он, ямочки на его щеках дергаются из-за стискиваемой челюсти.

- Какая жалость, но я не стала бы волноваться. Кажется, твоя девушка слишком пьяна, чтобы заметить.

Приближаясь, щурит глаза:

- Она не моя девушка.

- Тогда, что она?

- Бизнес.

Я смеюсь. Это унизительно и грубо, только меня это не волнует. Деловые встречи не проходят в понедельник ночью в Quaglino. И на них не одевают атласные платья.

- Ты солгал мне.

- Ты шпионила.

Не могу и не отрицаю. Чувствую, как эмоции берут верх. Они проносятся по венам, восполняя их отсутствие у Миллера.

- Просто бизнес. – Он делает еще один шаг ко мне, сокращая расстояние. Хочу отойти, отстраниться, но туфли как будто приклеились к полу, мышцы отказываются работать.

- Я тебе не верю.

- Ты должна.

- Ты не дал мне оснований, Миллер. – Беру верх над своими бесполезными конечностями и прохожу мимо него. – Наслаждайся вечером.

- Буду, как только смогу снять стресс, - говорит он мягко, беря меня за шею и предотвращая мой побег. Жар его прикосновения тут же заставляет кожу покрыться мурашками и тело вспыхнуть…везде. – Иди домой, Ливи. Я скоро тебя заберу. Мы поговорим, перед тем как приступить к снятию напряжения.

Чувствуя отвращение и вырываясь из его рук, я разворачиваюсь и впиваюсь взглядом полным ярости в его ничего не выражающее лицо.

- Ты больше ничего от меня не получишь.

- Готов поклясться в обратном.

Вздрагиваю от его высокомерия и самоуверенности. Никогда в жизни не била мужчину. Никого не била.

До этой минуты.

Сила удара моей маленькой ладошки о его лицо создает самый пронзительный звук, хлопок эхом раздается в шумном пространстве вокруг нас. Рука горит в наказание за красную отметину на загорелой коже Миллера, на его щеке. Я в шоке от своего поступка, застывшее тело и удивленное лицо тому доказательство.

Он сжимает свой подбородок, как будто вправляя челюсть. Миллер Харт не многое показывает, но нет сомнений - он удивлен:

- Отличный удар, сладкая девочка.

- Я тебе не сладкая девочка, - злобно шиплю, оставляя Миллера растирать онемевшую щеку. Мчусь к лестнице и быстро поднимаюсь, отчаянно нуждаясь в оставленном Беллини. Подхожу к бару и быстро опрокидываю в себя содержимое бокала, выдыхаю и с шумом ставлю его на стойку, привлекая внимание бармена.

- Еще? – спрашивает он и начинает крутиться, как только я киваю.

- Ливи. – Шепот Миллера рядом с ухом заставляет меня подпрыгнуть. – Пожалуйста, иди домой и жди меня там.

- Нет.

- Ливи, я прошу тебя по-хорошему. – Есть нотка отчаяния в его голосе, услышав которую я разворачиваюсь на стуле, чтобы взглянуть на него. Выражение лица спокойное, только глаза умоляют. – Позволь мне это исправить.

Он умоляет, но он просто уверен, что здесь действительно есть, что исправлять.

- Что нужно исправлять? – спрашиваю я.

- Нас. – Односложный ответ произнесен тихо. - Потому что больше нет тебя или меня, Ливи. Есть мы.

- Тогда зачем ложь? Если тебе нечего скрывать, к чему мне лгать?

Он закрывает глаза, очевидно пытаясь сохранить спокойствие, а потом медленно их открывает.

- Поверь мне. Это просто бизнес. – Его голос и глаза полны искренности, когда он наклоняется и нежно целует меня в губы. – Не заставляй меня уходить без тебя сегодня. Ты нужна мне в моих руках.

- Я подожду тебя здесь.

- Бизнес и удовольствие, Оливия. Ты знаешь мои правила. – Он осторожно снимает меня со стула.

- То есть ты никогда не мешал бизнес и удовольствие с Кэси?

Он хмурится:

- Нет.

Теперь я тоже хмурюсь:

- Тогда зачем ужин в роскошном ресторане? И устрицы, прикосновения через стол?

Наши хмурые взгляды идентичны, но, прежде чем Миллер успевает прояснить явное недопонимание, мы сталкиваемся с Кэси.

Ну, или, по крайней мере, с тем, кого я принимала за Кэси. Эта женщина, потрясающая и с великолепной фигурой со спины, старше – около пятидесяти, по крайней мере. Она явно богата и очень жизнерадостна.

- Миллер, дорогой! – нараспев произносит она. Она пьяна, размахивает бокалом перед моим лицом.

- Кристал. – Он перемещается, врезаясь в мою спину. – Пожалуйста, дай мне минуту.

- Конечно! – Плюхается на мой недавно освобожденный стул. – Заказать нам еще выпивки?

- Нет, - отвечает Миллер, подталкивая меня вниз. К? Кристал? Я не понимаю, только мой бедный перегруженный мозг не позволит мне озвучить это или задать вопросы.

- Твой подруге необязательно уходить, - кричит она, и я оборачиваюсь и вижу, как она мне улыбается. Нет, она не улыбается, она насмехается. – Чем больше, тем веселее.

Хмурюсь и смотрю на Миллера, который, кажется, в шоке. Он заговаривает, но челюсть стиснута, от чего слова выходят угрожающими.

- Я говорил тебе, это был просто ужин.

- Да, да, - она драматично закатывает глаза и выпивает остатки шампанского в бокале. – Не это ли маленькое сладенькое создание причина перемен в правилах нашего поведения?

- Не твое дело, – он пытается увести меня из бара, но я сейчас так же непреклонна, как он, так что пресекаю его попытки.

- О чем она говорит, Миллер? – Спрашиваю гораздо спокойнее, чем на самом деле себя чувствую.

- Ни о чем. Пошли.

- Нет! – Я вырываюсь из его хватки и поворачиваюсь к женщине.

Она, кажется, не обращает внимания на напряжение, искрящееся между мной и Миллером, заказывая у бармена еще шампанского, прежде чем протянуть мне карту.

- Вот. Кажется, мне это больше не понадобится. Оставь себе.

Беру её без задней мысли и смотрю на выбитый каллиграфический почерк, здесь только имя Миллера, номер телефона и адрес электронной почты.

- Что это?

Миллер пытается вырвать её, но мои ловкие руки быстрее, и я отдергиваю их.

- Ничего, Ливи. Пожалуйста, отдай это мне.

Женщина смеется:

- Поставь его на кнопку быстрого дозвона, милая.

- Кристал! – кричит Миллер, тут же заставляя её заткнуться. – Тебе пора уходить.

Её глаза распахиваются, и она медленно переводит их на меня:

- Оо, мой Бог, - выдыхает она, пьяным взглядом путешествуя по моему застывшему телу. – Неужели самый скандально известный мужской эскорт Лондона влюбился и канул в лету?

Её слова выбивают весь воздух из моих легких, ноги едва ли не подкашиваются, так что я вынуждена протянуть руку и ухватиться за пиджак Миллера. Эскорт? Медленно переворачиваю карту и с обратной стороны вижу «Услуги Харта» элегантно выгравированным шрифтом.

- Заткнись, Кристал! – рычит он, сжимая мою руку.

- Она не знает? – она снова смеется, глядя на меня с жалостью. – А я-то думала, она платит, как и все мы. – Она залпом выпивает шампанское в то время, как я борюсь с комом, поднимающимся в горле. – Считай, что тебе повезло, милая. Ночь с Миллером Хартом стоит тысяч.

- Остановитесь, - шепчу, качая головой. – Пожалуйста, прекратите. – Хочу убежать, только бешено отстукивающее сердце не пошлет из мозга команду моим ногам. Оно просто швырнет их обратно в голову, делая меня слабой и ополоумевшей.

- Ливи. – Он появляется в поле моего зрения, его лицо больше не бесстрастная красота, к которой я так быстро привыкла. – Она пьяна. Пожалуйста, не слушай её.

- Ты берешь деньги за секс. – Слова раз за разом врезаются в меня острым лезвием ножа. – Ты слушал всё, о чем я рассказывала – о маме, обо мне. Изображал шок, хотя сам такой же, как она. Как я…

- Нет, - Он решительно качает головой.

- Да, - заключаю, мое бездвижное тело снова оживает и начинает дрожать. – Ты продаешь себя.

- Нет, Ливи.

Боковым зрением вижу, как Кристал спускается со стула.

- Обожаю драмы, но у меня есть толстый, лысеющий ублюдок в виде мужа, которому и этого на вечер будет достаточно.

Миллер яростно к ней оборачивается:

- Держи рот на замке.

Она улыбается и подталкивает его в руку.

- Я не сплетница, Миллер.

Он рычит, когда она, посмеиваясь, выплывает из бара, забирая меховой полушубок, переданный ей гардеробщиком.

Миллер достает из кармана бумажник и кидает на барную стойку пачку банкнот, беря меня за шею.

- Мы уходим.

Я его не отталкиваю. Я в шоке, чувствую себя больной, в голове звенит. Не могу даже ясно мыслить, чтобы оценить всё происходящее. Чувствую, как ноги двигаются, но я, кажется, никуда не иду. Чувствую, как сердце бешено стучит, но я, кажется, не могу дышать. Открываю глаза, но всё, что вижу, это моя мама.

- Ливи?

Смотрю на него, не моргая, и вижу печаль, боль и страдания.

- Скажи, что мне это снится, - тихо бормочу. Это будет самым страшным кошмаром, но до тех пор, пока это не реальность, мне плевать. Пожалуйста, дай мне проснуться.

Его лицо искажается в поражении, и он перестает идти, останавливая меня перед гигантскими стеклянными дверьми. Он выглядит невероятно раздавленным.

- Оливия, хотел бы я сказать да.

Он обхватывает меня руками и с силой прижимает к своей груди, но я не возвращаю ему его. Просто оцепенела.

- Едем домой. – Он прижимает меня к себе и ведет на улицу. Мы проходим какое-то расстояние, но ни один из нас ничего не говорит, я, потому что не могу физически, Миллер, потому что, понимаю, он не знает, что сказать. Я, возможно, кажусь беспомощной в состоянии шока, только мой мозг работает лучше, чем когда-либо, и отправляет мне воспоминания, которые я видела слишком много раз за последнее время. Мама. Я. И теперь Миллер.

Он осторожно усаживает меня в свою машину, как будто боится, что я могу сломаться. Могу – если уже не сломана. Хочу перемотать вечер, изменить так много вещей, только, где я тогда буду, разве что в ничего не знающей, кромешной темноте?

- Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? – спрашивает он тихо, удобнее устраиваясь на сиденье.

Поворачиваюсь к нему с непроницаемым лицом. Роли поменялись, теперь он, а не я, показывает бурю эмоций.

- Куда бы мне еще хотеть поехать? – спрашиваю.

Он опускает взгляд и заводит машину, везет меня домой, а группа Snow Patrols не позволяет глазам закрываться.

Поездка длится долго, как будто он медлит, ведя машину впервые за долгое время. И когда он медленно паркуется у дома Нан, я без промедления открываю дверцу и выхожу из машины.

- Ливи, - голос звучит отчаянно, когда он берет меня за руку, не давая двигаться дальше, только он больше ничего не говорит. Не уверена, что он может сказать, и он явно тоже.