Он поднимает бокал и медленно покачивает, прежде чем поднести к этим сбивающим с толку губам и медленно отпить, всё это время его пристальный взгляд не отрывается от меня. Он знает, что делает.

- Не помню, чтобы просил тебя придти.

На долю секунды, я практически теряю свою уверенность:

- Ты не хотел, чтобы я здесь была? – кокетливо спрашиваю.

- Насколько помню, я отправил тебе сообщение, в котором сказал, что буду здесь в восемь. Также выразил свое желание что-то получить. Не просил. – Делает еще один неспешный глоток. – И поскольку ты здесь, уверен, будешь рада дать мне желаемое.

Его высокомерие вернулось в полной мере. От этого вспыхивает и моя дерзость, знаю, сейчас он о ней подозревает. Ему нравится его сладкая девочка. Беру сумочку и достаю оттуда наличные, которые принесла с собой. А потом я бросаю их на тарелку перед ним и вальяжно откидываюсь на спинку стула, нагло и спокойно.

- Я бы хотела получить четыре часа развлечений.

Бокал с вином зависаем между его губами и столом, когда он смотрит на кучу денег, жестоко использованные мной накопления со сберегательного счета, накопления каждого пенни, который оставила мне мама, накопления, которыми я принципиально никогда не пользовалась. Какая ирония использовать эти деньги сейчас…чтобы развлечься. Получаю как раз ту реакцию, на которую рассчитывала, и слова, однажды им сказанные, мечутся в голове, подстегивая меня. Пообещай мне, что больше никогда так не унизишься. Я? А как же он?

Молчит. Взгляд прикован к деньгам, и я абсолютно точно вижу, как зависшая в воздухе рука начинает дрожать, всплески вина тому доказательство.

- Что это? – спрашивает он напряженно, ставя бокал. Не удивлена, когда он переворачивает бокал, прежде чем посмотреть на меня сердитым взглядом синих глаз.

- Тысяча, - отвечаю, нисколько не впечатленная его очевидной злостью. – Понимаю, что скандально известный Миллер Харт стоит больше, но раз мы заключаем сделку на четыре часа и ты знаешь, что получаешь, подумала, тысячи будет достаточно. – Беру свой бокал и не спеша делаю глоток, преувеличенно подчеркнуто глотая и облизывая губы. Его синие глаза больше, чем обычно. Его шок, возможно, и не будет заметен посторонним, но мне знакомы эти глаза, и я знаю, что большинство его эмоций исходит из них.

Он делает глубокий вдох и медленно берет деньги, складывая в аккуратную стопку, после чего берет мою сумочку и запихивает их туда.

- Не надо меня оскорблять, Оливия.

- Ты оскорблен? – На самом деле, я высмеиваю эти слова. – Сколько же денег ты заработал, отдаваясь себя тем женщинам?

Он наклоняется вперед, поигрывая желваками. Оо, я всё правильно делаю, выводя его на эмоции.

- Достаточно, чтобы купить эксклюзивный клуб, - говорит он холодно. – И я не давал себя тем женщинам, Оливия. Я отдавал им свое тело, ничего больше.

Вздрагиваю и понимаю, что он замечает это, но от услышанных слов желудок скручивает.

- Едва ли дал что-то большее и мне, - заявляю я несправедливо. Он абсолютно точно дал мне что-то большее, и его едва заметное вздрагивание говорит мне, что он тоже это понимает. Ему больно от моего заявления. – Купишь себе новый галстук. – Беру деньги и швыряю их на его половину стола, шокированная собственной жестокостью, но его реакции подстегивают меня, подкармливая необъяснимую потребность доказать что-то, даже если я не совсем уверена, чего хочу добиться своей холодностью. Так или иначе, я не могу остановиться. Действую на автопилоте.

Ямочки на его щеках начинают дергаться.

- И чем же это отличается от того, когда это делала ты? – спрашивает он вымученно.

Пытаюсь скрыть свое удушье.

- Я вошла в этот мир по причинам, - шиплю я. – Я не наслаждалась этой блажью. И не выстраивала жизнь, продавая себя.

Он закрывает рот и на какое-то время опускает взгляд на стол, а потом встает и застегивает пуговицы.

- Что же с тобой случилось?

- Я уже говорила, Миллер Харт. Ты случился со мной.

- Мне не нравится этот человек. Мне нравилась девочка, которую я….

- Тогда. Ты. Должен. Оставить. Меня. В. Покое. – Произношу медленно и четко, вырывая еще больше чувств из этого, на первый взгляд, лишенного эмоций мужчины. Он едва себя сдерживает. Не уверена, хочет он заорать или завыть.

Мы ненадолго прерываемся, когда к нам подходит официант, ставя на стол блюдце со льдом и устрицы. Он ничего не говорит и не спрашивает, не нужно ли нам что-нибудь еще. Просто удаляется быстро и тихо, чувствуя очевидное напряжение, оставляя меня в неверии палиться на блюда.

- Устрицы, - выдыхаю я.

- Да, наслаждайся. Я ухожу, - говорит он, явно заставляя себя повернуться ко мне спиной.

- Я платящий клиент, - напоминаю ему, беру одну из ракушек и вилкой достаю из неё мясо.

Он снова не спеша ко мне поворачивается:

- Ты заставляешь меня чувствовать себя дешево.

Хорошо, думаю про себя. Дорогие костюмы и шикарная жизнь делают это не приемлемым.

- А другие женщины нет? – спрашиваю я. – Мне стоит купить тебе Ролекс? – Медленно подношу устрицу ко рту и съедаю мясо, тыльной стороной ладони провожу по губам и, сдерживая его взгляд, соблазнительно их облизываю.

- Не вынуждай меня, Ливи.

- Трахни меня, - произношу, наклоняясь вперед и странно возбуждаясь при виде его, борющегося с осознанием того, что со мной следует сделать. Он не на это надеялся, затаивая этот разговор. Я обвела его вокруг пальца.

В течение нескольких секунд он собирается с мыслями, а потом наклоняется вперед:

- Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? – спрашивает он, не забывая о манерах джентльмена в присутствии других посетителей.

Успешно справляюсь с чувством отвращения при виде его вернувшейся самоуверенности, даже если не произношу ни единого слова.

Он наклоняется еще ближе, лицо смертельно серьезное, вся боль, злость и шок, кажется, испарились.

- Я задал тебе вопрос. Ты ведь знаешь, как я отношусь к повторениям.

По причинам, которые, возможно, никогда не узнаю, я не колеблюсь:

- Да. – Говорю на выдохе и, несмотря все усилия, тело включает опасно чувствительный режим.

Его глаза прожигают:

- Вставай.

ГЛАВА 25

Я тут же встаю и жду, пока он обходит столик, уверенным движением берет меня за шею и подталкивает к выходу из ресторана. Оказавшись под властью холодного вечернего воздуха, он ведет меня через дорогу к большому, роскошному отелю, где, как я думаю, припаркована его машина, только мы не направляемся на стоянку. Портье открывает стеклянную дверь, меня подталкивают внутрь, и вдруг я оказываюсь в окружении исключительно традиционного декора, каменный фонтан расположен по центру фойе и повсюду расставлены старые, мягкие диванчики из кожи. Манерность в каждом углу. Здесь торжественно, как будто сама королева может появиться в любую секунду.

Миллер отпускает меня:

- Жди, - резко инструктирует, подходя к ресепшену. Он несколько минут тихо разговаривает с женщиной за большой, изогнутой стойкой, а потом берет быстро протянутые ему ключи. Он поворачивается и кивком головы указывает на лестницу, только с отсутствием его руки на шее я чувствую себя не совсем устойчивой.

- Ливи, - рычит, и его нетерпеливость приводит меня в действие.

Он так и не касается меня, пока мы поднимаемся по лестнице, напряжение между нами почти осязаемо, но я не уверена сексуальное это напряжение или же нервное.

И то и другое.

Теперь, когда у Миллера через край льется сексуальное желание, я нервничаю. Он безучастно смотрит вперед, ничего не выражая, что необычно, не говоря уже о том, что мне неловко.

Он окончательно закрылся и, хотя меня трясет от желания, мне еще и немного страшно.

Я удостаиваюсь его прикосновения в своей шее, когда мы достигаем четвертого этажа, он ведет меня по экстравагантному коридору, пока не останавливается, вставляя в дверь магнитную карточку и заталкивая меня в комнату. Меня должна была впечатлить гигантских размеров кровать с балдахином и столбиками и струящаяся роскошь, но я слишком занята попытками успокоить собственные ощущения. Стою посреди комнаты, чувствуя себя уязвимой и ранимой, в то время как Миллер кажется хладнокровным и сильным.

Он тянется и начинает медленно развязывать галстук.

- Давай посмотрим, что грандиозного ты сможешь получить от скандально известного Миллера Харта? – В голосе полная отрешенность. – Раздевайся, сладкая девочка. – Нежное ко мне обращение наполнено сарказмом.

Повсюду внутри себя ищу прежнее безрассудство, но не могу найти.

- Ты колеблешься, Ливи. Женщины, которых я трахаю, имея меня, времени зря не тратят.

Его слова с силой ударяют в сердце, а еще они пробуждают храбрость и воспламеняют мою злость. Не могу позволить ему увидеть свою нерешительность. Я спровоцировала всё это, но причины теперь забыты. Придаю своим движениям уверенности и стягиваю платье, позволяя ему упасть на пол, красный материал стелется у ног.

- Лифчика нет, - произносит он, сбрасывая пиджак и расстегивая жилетку. Его взгляд медленно блуждает по моему телу, впитывая его. – Снимай трусики. – Он и прежде множество раз использовал командный тон, только теперь ласковые нотки исчезли. Не хочу от этого заводиться. Не хочу, чтобы пульсация между ног усиливалась. Не хочу, чтобы самодовольный придурок передо мной привлекал меня. Но я не могу заставить тело не отвечать ему. Меня лихорадит в предвкушении. Всё предрешено. Даже сейчас.

Медленным движением стаскиваю нижнее белье и отхожу, а потом скидываю и туфли. Я обнажена и, когда возвращаю свой взгляд к Миллеру, вижу, что он уже по пояс обнажен. Забываю об отвращении, ослепленная истинным великолепием его торса. Слов, на самом деле, нет, но когда он не спеша снимает брюки и боксеры, я нахожу одно:

- Оххх…., - выдыхаю, губы приоткрываются в попытке впустить в легкие хоть сколько-нибудь воздуха.

Его одежда небрежно отброшена в сторону, он смотрит на меня из-под темных ресниц, раскатывая презерватив.

- Впечатлена?

Не знаю, к чему спрашивать. Нет ничего, что бы я не видела раньше, но c каждым разом становится всё лучше. Превосходный член Миллера, его идеальное тело и идеальное лицо. Всё кричит об опасности. Так было раньше. Я понимала это тогда и уж точно знаю это сейчас.

- Ты заставишь меня повторить вопрос?

Возвращаю к нему свой взгляд и выдавливаю из себя несколько слов:

- Впечатлена, но не на тысячу фунтов. – Меня шокирует собственная дерзость.

Стискивает челюсть и направляется ко мне не спеша, практически прогуливаясь, до тех пор, пока не подходит ко мне вплотную, дыша на меня сверху вниз.

- Посмотрим, что можно с этим сделать.

Не успеваю ответить. Он толкает меня к кровати до тех пор, пока не упираюсь в неё бедрами, отступать больше некуда. Отчаянно хочу почувствовать его, так что поднимаю руки и зарываюсь в его волосы, парой движений взъерошивая его темные локоны.

- Убери от меня руки, - рычит он. Не могу скрыть шока в ответ на его жесткий приказ, руки тут же опускаются по швам. – Ты не можешь ко мне прикасаться, Ливи. – Он тянется и сильно сжимает мои соски между большим и указательным пальцами.

Я шиплю от боли и стону, но болезненный укол удивляет и отдается внизу живота, переплетаясь с удовольствием. Пьянящий коктейль ощущений и у меня нет и мысли, как с этим справиться.

- Я сведу тебя с ума, - заявляет он, доставая из-за спины ремень. Вид коричневой кожи заставляет мои глаза распахнуться и взлететь к его глазам, находя искру сомнения. Он не уверен; я это вижу.

- Сделаешь мне больно? – Возможность применения ремня пробивает меня шоковой волной страха.

- Я не бью женщин, Оливия. Подними руки к перекладине.

Смотрю вверх и вижу деревянную перекладину коричневого цвета, которая тянется от одного столба к другому, успокоившись тем, что его намерения, кажется, отличаются от моих мыслей, охотно поднимаю руки. Но мне не дотянуться.

- Я не могу…

- Встань на кровать. – Он резок, нетерпелив.

Устоять на мягком матрасе еще та задачка, но я, в конце концов, нахожу баланс без каких-либо предложений о помощи, и прикладываю к перекладине запястья. Он собирается связать меня, подавить меня, и хотя эта идея более привлекательна, чем быть отстеганной, мне она совсем не нравится. Я думала, он трахнет меня. Не ожидала вовлечения ремней и уж тем более рассчитывала на то, что смогу к нему прикасаться.

Его рост позволяет ему спокойно дотянуться до перекладины, он пропускает кожу между моих запястий и с легкостью и уверенностью обматывает его вокруг перекладины. Он делал это и прежде.

- Миллер, это…

- Уже бросаешь меня? – Он вызывающее приподнимает брови, победа искрится в синих глазах. Он думает, я сбегу. Думает, я попрошу остановиться.