– Вроде того. К тишине, – ответил юноша.

– К тишине? У вас что, нет друзей?

– По возрасту – нет, – коротко ответил он, не сочтя нужным оправдываться за такое упущение.

– Поэтому вы такой необщительный, – шутливо заключила девушка. – Вы просто забыли, как нужно с людьми разговаривать.

– Ничего я не забыл, – буркнул Уильям.

– А знаете, где я была утром?

– Нет, – ответил он, пожалев про себя, что собеседница не задержалась там подольше.

– Я отправила послание отцу, – продолжила Ренэйт, не обращая внимание на мрачность собеседника. – Написала, как сильно вы хотите увидеться с матушкой. Так что наверняка она скоро приедет.

– Спасибо, – сухо поблагодарил юноша.

На минуту между ними воцарилось молчание, и он едва успел порадоваться тишине, как монахиня снова завела разговор, но только уже совсем не весело – тихо и осторожно.

– А как там сейчас? Снаружи, – спросила она, подойдя к гостю на шаг ближе.

– Что? – не понял Уильям. – В каком смысле?

– Я несколько лет не была за пределами монастыря, – вздохнула девушка. – Настоятельница знает кто я, по отцовскому приказу она не пускает меня в город даже ненадолго… Только в сопровождении нескольких сестёр на приём к отцу Бенедикту и сразу обратно.

– Не думаю, что там что-то серьёзно изменилось, – чуть мягче ответил собеседник, посочувствовав несчастной затворнице и укорив себя за излишнюю к ней строгость. Если она не выходила за пределы монастырских стен так долго, то её стремление поговорить на мирские темы вполне можно было оправдать и понять.

– Принца так и не нашли, – печально вздохнула девушка.

– Не нашли, – повторил Уильям в унисон. – Через несколько недель герцога наверное коронуют.

– Это будет так страшно, – покачала головой она.

– Страшно?

– Да… Он не даёт жизни простым людям, ещё не обладая всеми правами на трон. Что же начнётся, когда власть будет принадлежать ему безраздельно?

– Народ восстанет, – пожал плечами юноша. – Кто согласится терпеть?

– Народ восстал бы уже давно, – встревоженно ответила монахиня. – Но все мятежи подавляются в корне и, глядя на ужасающие примеры других, люди боятся затевать смуту.

– Что ещё за примеры? – удивился виконт.

– Сразу видно, что вы живёте далеко от столицы, – покачала головой Ренейт.

– Я был в Фалькнесе совсем недавно, – возразил Уильям, – и не заметил ничего ужасного. Люди как люди, все заняты своими повседневными делами.

– Может со стороны это и выглядит так, но на самом деле они несчастны. Во всех городах человек боится сказать лишнее слово, чтобы не быть казнённым.

– Откуда вам знать это? – усмехнулся юноша. – Кажется, ваше воображение движется не в ту сторону.

– Это не воображение, – насупилась Ренэйт. – Я знаю, о чём говорю. Потому отец и прячет меня здесь, что я знаю всё это.

– Знаете и не умеете молчать? – с издёвкой спросил он.

– Отец сам пошёл против герцога, – продолжила девушка, не обращая внимания на тон слушателя, – за это заплатила жизнью моя мама, могла бы заплатить и я.

Уильям настороженно повернулся к монахине, слова её звучали серьёзно, без доли грусти.

– О чём это вы? – спросил он подозрительно.

– Герцог постоянно находит новых шпионов, – ответила монахиня подумав. – Их называют «мёртвыми шпионами»… Из рядов армии отслеживают тех, кто никогда не замечался за пьянством и доносительством, но в то же время не имел серьёзных наград. Их по одному приводят к герцогу и перед беднягами ставят выбор – либо выполнить приказ и проследить за тем, на кого укажет правитель, выяснить и сдать всю его подноготную, а потом умереть. Либо умрёт твоя семья, а ты останешься жить, как пример для других. Все выбирают смерть, – Ренэйт опустила глаза. – Выполняют задание и умирают, чтобы герцог был уверен, что никто посторонний не узнает его тайн. Их семьям говорят, что мужчины погибли как герои, хоронят их с честью, а вдовам первое время даже выплачивают жалование убитых мужей.

– Откуда вы знаете такие вещи? – нахмурился Уильям, окончательно отвлекаясь от работы, с тяжёлым интересом слушая собеседницу.

– Мой отец был «мёртвым шпионом», – снова подняла на него взор монахиня. – И он выбрал смерть. Но он не знал, как жестоко герцог играет с чувствами людей. Аделард дал папе задание следить за его лучшим другом. И отец, стараясь спасти нас, и будучи уверенным в своём друге, взялся за задание. Но уверенность его оказалась обманутой. Как-то, стараниями папы, друг всё же рассказал о себе всю правду. Оказалось, что этот довольно знатный человек женился на простолюдинке из далёкой деревни. Да и сам он был не голубых кровей. Его покойная матушка согрешила с каким-то крестьянином и по закону этот мужчина не мог быть наследником титула. Но он был им. И ему, и его жене грозила неизбежная позорная смерть, – Ренэйт заговорила совсем тихо. – Папа не смог предать своего друга. И он принял решение… Его тайно отпустили домой, чтобы в последний раз увидеть жену и дочь. Герцог никогда не допустил бы такого, это сжалился над отцом его надсмотрщик. Мама была больна… И согласилась, что лучше спасти жизни других, чем продлить её собственное существование на пару лет. Она не знала, что папа тоже умер бы, если бы она побоялась пожертвовать собой. Отец не сказал Аделарду правды, он не сказал ему ничего… и маму убили у него на глазах, оставив его жить. Меня не тронули только для того, чтобы отец не болтал лишнего, за нами следили много лет, так что, если бы он задумал мятеж, то меня убили бы на месте. А потом, как только слежка немного ослабла, он спрятал меня здесь, наш добрый епископ никогда не отказывает беженцам вроде нас. И я знаю, что теперь, когда мне нашли жениха, который увезёт меня заграницу, отец начнёт мстить… Но он погибнет! Наверняка погибнет! – повысила голос девушка, позабыв, где находится. – Он не понимает, что мне дороже его жизнь, чем месть за смерть мамы!

– Тише, – не выдержал Уильям. – Нельзя же так кричать?! Мало того, что рассказали такую тайну первому встречному, так хотите, чтобы об этом узнал и весь монастырь?

Ренэйт замолчала, круглыми глазами глядя на собеседника. Она действительно увлеклась и сама забыла, к чему рассказывала ему всё это.

– Я… Я не хочу, чтобы папа погиб, – повторила она шёпотом.

– А причём тут я? – снова удивился юноша. – Может вам стоит попробовать с ним поговорить?

– Нет. Он не послушает. Прошу вас, поговорите со своей матерью.

– Зачем? – окончательно запутался виконт.

– Отец написал, что не оставит графиню до самого конца, будет защищать её вместе с лордом Северином, сопровождая в Сантерру и дальше. Если вас преследует герцог, то отца казнят за участие в мятеже.

– Так что же я должен сделать? Сказать матери, чтобы она прогнала своего бескорыстного защитника? Или попросить об этом Северина?

– Да. Пусть советник сам занимается этим! – вспылила девушка. – Мама умерла за него, я не хочу, что бы из-за него умер и отец!

– Что? – нахмурился Уильям. – Да что вы несёте?

– Это он, он тот самый друг! – ответила Ренэйт, опуская глаза. – Его… его жену и дочь спас от верной смерти мой папа.

– Вот так новости, – закатил глаза собеседник. – Постойте. Какая ещё дочь? Что у Северина жена из крестьян, знает, кажется, уже полкоролевства, уж в нашем имении об этом шептались довольно громко, не скрывая даже имён, а вот о дочери я слышу впервые.

– Это не его родная дочь, а его жены…

– Боже, что за интриги? – возразил Уильям. – Я был в доме Гризельды, нет там никаких детей.

– Его жену не так зовут, – хмыкнула девушка.

– Это всё тянет на бессмысленный бред, – покачал головой виконт. – Готов поспорить, вы не помните, как её зовут.

– Её зовут Амелия, – обиделась монахиня. – Так сказал папе сам советник.

– А он вам потом всё доложил?

– Нет, – она отвернулась. – Я сама подслушала…

– Очень благородно раскрывать чужие секреты, – фыркнул юноша и тут же опомнился. – Амелия? Амелия из Волдрена?!

– А вы откуда знаете? – удивлённо взглянула на него Ренэйт.

– Ниоткуда, – отвернулся Уильям. – Хватит об этом.

Девушка непонимающе сощурилась, помолчала несколько секунд.

– Так вы поговорите с графиней?

– Я поговорю с Северином, – бросил тот, снова взявшись за работу. – Не беспокойтесь.

– Спасибо, – вздохнула монахиня. – Я буду надеяться на вас…

– Не сильно надейтесь, ваш отец всё-таки взрослый человек и сам принимает решения.

– Я понимаю. Но всё же…

– Могу я побыть в одиночестве? – вдруг оборвал её речь собеседник. – Мне нужно подумать.

– Конечно, – быстро поклонилась монахиня, стараясь не показывать обиду. Факел звякнул о металлическое кольцо держателя, свет дрогнул, в полумраке стихли удаляющиеся шаги.

Так значит, советник знал о Мари? Уильям опустил руки, уселся прямо на пол, подпирая кулаком подбородок. Знал и ничего не сказала.

– Интересно, кто ещё врёт мне? – угрюмо хмыкнул юноша, закрывая глаза.

Всё сильнее у него создавалось ощущение, что все вокруг знают куда больше чем он и старательно скрывают, пичкая ложью день за днём.

– Что же ты мне поведаешь, матушка? Вопросов у меня всё больше… Может, и я не родной? А сын Северина, например? Папаши поменялись жёнами да и всё.

Виконт снова усмехнулся. Возможно, такое стечение обстоятельств могло оказаться весьма благополучным. Ведь тогда Мари… Опять Мари! Он стиснул зубы. Все мысли рано или поздно приходили к ней. Нет, нельзя так легко брать на веру услышанное, тем более, что вся картина как-то подозрительно походила на бред сумасшедшего. Быть может, мать при предстоящем разговоре и попытается обмануть снова, но на этот раз сын её будет во всеоружии. Уже ничему он не станет верить безоговорочно, всё будет взвешивать и обдумывать трижды. Хватит лжи! Он встал, вздохнул поглубже, набираясь необходимого терпения, и снова вернулся к работе. Ведь закончить всё равно было нужно, да и способов отвлечься от размышлений других не предвиделось.

* * *

Усталость валила с ног, но глаза не закрывались, сон никак не шёл. Уильям долго ворочался на своей лежанке, когда все остальные работники уже давно уснули в предвкушении завтрашнего дня, сулящего отдых и долгожданное спокойное общение с родными. Чей-то пинок во сне окончательно отбил у виконта желание дальше лёжа пялиться сквозь полумрак в потолок. Он тихо встал, натянул на себя рясу, служившую до того одеялом, прокрался к двери, стараясь не наступить ни на кого из братьев.

Полная луна, изредка прячась за полупрозрачное кружево облаков, освещала старые стены монастыря. На широкой галерее, отделяющей келейное здание от внутреннего двора, лежали неподвижно чёткие тени высоких розовых кустов и миндальных деревьев, украшавших подворье. Уильям опёрся на холодный металл изгороди галереи, вдыхая полной грудью свежий ночной воздух. Сейчас на сердце почему-то было удивительно легко и спокойно, будто идеально прозрачная ночь наконец очистила его от былых сомнений и переживаний. Будь что будет… Что может изменить человек в своей судьбе? Упорствуя и сражаясь на каждом повороте жизни с её капризами, он часто лишь усугубляет своё положение. Виконт так устал, что захотелось наконец остановиться и поддаться течению, увидеть, куда же оно пытается занести его…

– Брат Уильям? – снова знакомый тихий голос за спиной.

Ох уж это течение. Он обернулся, почему-то вовсе не удивившись встрече с Ренэйт.

– Я хотела сказать… граф, – исправилась она, потупив взор. – Какая удача, что вы тоже не спите.

– Вообще-то я пока не граф, – без всяких эмоций ответил он, снова отворачиваясь и облокачиваясь на перила. – Мне ещё нет двадцати. Что вы хотели?

– Я хотела извиниться, – монахиня подошла ближе. – Я вела себя неподобающе сегодня.

– Похоже, что так, – хмыкнул виконт. – Да и я был хорош.

– Простите, – Ренэйт положила руки на железную изгородь, поднимая глаза к полной луне. – Я подумала, что попробую поговорить с отцом ещё раз сама. Но я всё равно хочу попросить вас об одном…

– Я же сказал, что поговорю с Северином, – он не дал собеседнице закончить фразу, та, поджав губы, замолчала, затем медленно потянула за край барбета[1]. Ткань соскользнула с головы девушки, по её плечам рассыпались густые светлые волосы.

– Я хотела попросить о другом, – тихо произнесла она, не решаясь поднять глаза на удивлённого собеседника. – Пожалуйста, проведите со мной эту ночь…

– Ччто?! – Уильям, едва не свалившись, отскочил назад. – В тебя что, бес вселился?!

– Если вы не лишите меня невинности, то я всё равно скажу всем, что вы это сделали! – она сжала кулаки, глянула на него сердито.

– Это была попытка угрожать? – он удивлённо приподнял бровь. – Какая-то глупая шутка.

– Это не шутка, – не унималась Ренэйт. – Вы не понимаете…

– Конечно не понимаю! Ты только что извинялась за непристойное поведение и тут заявляешь такое!