Анари Хони - Одна осень одного королевства

– Ты даже не выслушал!

– Кто там?! – послышался вдруг чей-то голос из другого конца галереи.

– Бежим, – пискнула девушка, хватая собеседника за рукав.

Тот без лишних возражений кинулся за ней, прячась в тени. Несколько десятков шагов, поворот, ещё немного вперёд, скрываясь за раскидистым цветником, и парочка оказалась в саду.

Ренэйт остановилась, отпустив наконец руку виконта, перевела дух.

– Ты с ума сошёл? – еле слышно упрекнула она спутника. – Что разорался?!

– Я разорался? – шёпотом вспылил тот. – Кричать начала ты! Да и как тут не заорать, когда такое услышишь?!

– Ты не дал мне ничего объяснить, – обиженно отвернулась девушка.

– Так объясни, – буркнул Уильям. – Я думал, тебя ждёт жених!

– В этом и дело, – она закусила губу, опуская глаза, и продолжила спустя мгновение. – Проведя несколько лет здесь, я пожаловалась отцу, что так и останусь старой девой, что я хочу выйти замуж, а все лучшие годы провожу взаперти. Вот он и устроил мне заочную помолвку. Наш сосед в Фалькнесе из знати, он видел, как я расту, наверное, с пелёнок. У него есть имение заграницей, доставшееся от покойной матушки. Он с радостью согласился взять меня в жёны и увезти туда, где нас не достал бы герцог Аделард.

– А причём здесь твоя невинность?! – непонимающе перебил Уильям.

– При том, что я не хочу за него замуж! Свадьба уже скоро, а он ни за что не примет меня, если я буду… Ну…

– Я понял, – нахмурился виконт. – Так почему ты просто не откажешься?

– Мой отказ никого не волнует, – Ренэйт едва не плакала. – Всё решилось без моего участия. И это мой последний шанс избежать замужества. Пусть меня лучше с позором выгонят из монастыря и семьи, чем я выйду за этого противного, жадного старикашку!

– Неужели он так стар? – попытался шутить Уильям. – Тогда зачем ему жена?

– Ему сорок три года, – всхлипнула девушка, – а мне только восемнадцать… Я не хочу за него, – она совсем перестала держать себя в руках, залилась слезами.

– Да уж, – он скривился. – Кажется, годы заточения отразились на твоём умственном здоровье. Прекрати рыдать.

Ренэйт не слушала, она медленно опустилась на землю, уткнувшись лицом в широкие рукава чёрного платья. Виконт со вздохом покачал головой, подошёл ближе и без лишних церемоний грубо поднял её на ноги, слегка встряхнув, чтобы привести монахиню в чувства.

– Мой отец родом из соседнего королевства, – произнёс он, когда девушка наконец открыла глаза и, то и дело всхлипывая, взглянула на него, – у меня есть там родные. Если уж наш епископ так благоволит беженцам, пусть поможет тебе сбежать из Сантерры. Я напишу письмо, тебя примут в их доме с честью.

Девушка глядела на него потерянно, вытирая с щёк подсыхающие слёзы, но недоумение быстро сменилось трепетным благоговением, хотя она и не могла вот так сразу поверить своему счастью.

– А если тебя выкинут с позором, куда ты пойдёшь? – продолжал Уильям сурово, сильнее сжимая хрупкие плечи собеседницы. – Будешь побираться у дороги? Или станешь ублажать богачей за деньги? Так чем это лучше нежеланного брака?!

По щекам Ренэйт снова покатились слёзы.

– Спасибо! – шепнула она, бросившись на шею своему спасителю. – Чем я могу отблагодарить тебя? Скажи, пожалуйста, скажи! Я всё сделаю!

– Отдай мне свою невинность, – непоколебимо ответил он, и окрылённая Ренэйт рухнула камнем с небес на землю. Отпрянула, глядя в карие глаза виконта с ужасом и непониманием.

– Что? – поднял бровь тот. – Ты только что готова была отдаться мне без всякой причины. А теперь отказываешься расплатиться за услугу?

– Я… я подумала, – залепетала девушка, окончательно потерявшись.

– Да брось, – усмехнулся вдруг Уильям, – это была шутка. Не нужна мне твоя невинность. Я уже люблю другую девушку.

Он понял, что последние слова сказал не подумав. Собрался было что-то добавить в своё оправдание, хотя и понимал, что собеседница не знает, о ком именно он говорил, но в этот миг лицо неожиданно обожгла пощёчина. Он сделал шаг назад, тряхнул головой и непонимающе уставился на Ренэйт.

– Глупые у тебя шутки! – почти прокричала она, покраснев до кончиков ушей. – Нельзя так с людьми!

Он, как всегда, даже не желая того, довёл девушку до истерики. Дома у него это было одним из любимых занятий – смотреть, как краснеют, бледнеют и мечут искры из глаз всякие напудренные дамы. Он не соврал Ренэйт о тишине и друзьях в их вчерашнем разговоре, Уильям всегда был самодостаточным и даже ставил себя выше других, потому друзей не заводил, да и не с кем было дружить. А девицы приезжали в их имение из соседнего королевства. Какие-то были дальними родственницами, какие-то искали знакомства с завидным женихом. Граф и графиня часто принимали гостей и не были против, чтобы сын мог приглядеть себе будущую невесту, но все они не задерживались в доме надолго. Часто уезжали со скандалом… Тогда виконт оставался наконец в тишине и мог выехать на охоту с отцом и советником, прочесть пару несерьёзных книг, заняться стрельбой из лука и фехтованием – в общем, развлечь себя тем, к чему лежала душа.

– Ладно, ладно, – успокоил он распылённую собеседницу. – Про побег я не шутил. И мне от тебя ничего не нужно.

– Это правда? – немного успокоившись, но всё ещё с подозрением переспросила Ренэйт. – Правда поможешь?

– Да, – он утвердительно кивнул.

– Благодарю, – она едва заметно улыбнулась, опустив глаза и, кажется, уже позабыв былую обиду.

– Нужно лечь спать, – сменил тему Уильям, – чтобы завтра писать письмо в трезвом уме.

– Я провожу вас, – кивнула девушка, – с непривычки здесь и заблудиться недолго.

– Опять «вы»? – усмехнулся виконт. – Как кричать, так «ты», а сейчас опять всё чинно.

– Прошу прощения, – снова покраснела Ренэйт. – Я совсем забылась, это было не нарочно…

– Давай уж продолжим говорить «ты», – покачал головой он. – Так будет проще.

– Хорошо, – девушка кивнула. – Идём.

Проще? Уильям задумался, шагая по тенистой галерее за спутницей. Почему так будет проще? Потому что так она ещё больше будет напоминать уже знакомую дикарку, общества которой не хватает ему всё сильнее?

– Позволь один вопрос, – с лёгкой улыбкой произнёс Уильям, когда они подошли почти к самой двери временного пристанища монахов. Девушка, идущая чуть впереди, обернулась. – Почему ты обратилась со своей странной просьбой именно ко мне?

Ренэйт тут же покраснела, отводя взор.

– Больше было не к кому, – тихо ответила она. – Ты ведь не монах.

– Ну да, не подумал, – отозвался он усмехнувшись.

– И ещё, – добавила спутница совсем тихо, останавливаясь у нужной комнаты, – я решила, что это должно быть хотя бы с тем, кто мне нравится.

Уильям чуть не закашлялся.

– Не обязательно было уточнять, – произнёс он смущённо, удивляясь собственной стеснительности, которой никогда особо не отличался.

– Прости, – отвернулась девушка. – Но это так.

– Я понял, – ответил виконт. – Но…

– Ты уже сказал, что любишь другую, – перебила его спутница.

– Да, – чуть помедлив согласился Уильям, окончательно смутившись.

– Скажи честно, – Ренэйт вдруг повернулась к собеседнику, взглянула смело в его тёмные глаза, – чем она лучше меня?

На миг он задумался. В памяти взметнулись вихрем воспоминания первой их встречи с Мари. «А я красивая?» – зазвучал в голове её голос. Новая знакомая удивительно походила на образ его запретной любви, но всё же была другой. Непосредственная, смелая, даже чуточку наглая, красивая, с приятным нежным голосом, но совсем не такая. Совсем не такая…

– Она выше тебя во всём, – неожиданно холодно произнёс виконт, даже не задумавшись, обидят ли такие слова собеседницу.

– Вот это честность, – растерянно отозвалась та, затем добавила, спустя несколько секунд. – Я спрашивала не для того, чтобы узнать о своих шансах, всего лишь хотела услышать что-то приятное из уст мужчины…

– Кто бы говорил о честности, – усмехнулся Уильям. – Хотя, ты, наверное, совсем одичала здесь – взаперти.

– Наверное.

– Ренэйт, – начал юноша, желая исправиться.

– Эмили, – перебила его собеседница. – Эмили – моё настоящее имя.

– У тебя красивое имя, – улыбнулся он. – И сама ты красивая. Не бойся, старой девой не останешься.

– Благодарю, – покраснела девушка. – Я уже и забыла, как приятно получать комплименты.

– Не за что благодарить, – бросил Уильям, потянувшись к дверной ручке. – Пора бы уже ложиться.

– Почему ты не предложил своей любимой выйти за тебя замуж? – чуть набравшись смелости, спросила Эмили, не давая спутнику уйти.

– Она, – виконт на миг задумался, не зная, стоит ли раскрывать правду любопытной знакомой, но всё же продолжил. – Она оказалась моей сестрой.

– Что? – удивилась девушка. – Как такое могло случиться?

– Я и сам не понимаю, – вздохнул он. – Знаю только, что чувства мои не имеют права на существование.

– Так значит, у меня всё же есть шанс? – с невинной улыбкой спросила Эмили, стараясь, скорее, отвлечь собеседника от печальных мыслей, чем действительно увидеть возможность их совместного будущего.

– Нет. Пока нет, – ответил Уильям, открывая дверь и делая шаг в темноту комнаты.

– Спасибо за честность, – не прекращая улыбаться, помахала ему рукой монахиня.

– Не за что.

Дверь за ним закрылась.

– Добрых снов, – погрустнев, вздохнула Эмили и медленно отправилась к своей келье.

До рассвета оставалось всего пара часов.

– Кажется, брат Матис, ты нашёл причину своего пребывания здесь, – послышался сонный голос в полумраке просторной комнаты. Один из монахов, потянувшись, сел на своей лежанке. – Кто она?

– Нет, – буркнул Уильям, ложась. – Она не причина.

– Как скажешь, – хмыкнул мужчина, снова опускаясь на матрас. – Нет, так нет.

Виконт отвернулся. Сейчас, как никогда хотелось подумать… Подумать о разговоре с Эмили, о своих чувствах в тот момент, о том, что в его словах было правдой, а что ложью… Но тяжёлый сон не дал воли размышлениям, окутал незримо и тесно связал уставшее тело, не оставляя места даже сновидениям.

…Земная жизнь была забот полна,

Пускай теперь при первом бранном зове

Себя отдаст за Господа она.

Войдём мы в царство вечных славословий…

Во мраке эхом отзывались слова известной походной песни, но голос поющий дрожал, и строки тянулись медленно, заунывно…

Не будет смерти. Для прозревших внове

Блаженные наступят времена,

А славу, честь и счастье уготовит

Вернувшимся родимая страна…

Песня смолкла. В нависшей тишине что-то зашуршало, кто-то вздохнул.

– Спой ещё, – просипел старческий голос. – Когда ты поёшь, жизнь здесь не кажется такой пустой.

– Скоро рассвет, можно будет поспать…

– Пока солнце не встало, спой ещё.

Тихий разговор прервал скрежет ключа в замочной скважине, где-то с грохотом ударилась о стену тяжёлая дверь. Дрожащий круг света скользнул по стене. По узкой осыпающейся каменной лестнице спускались двое – грузный молчаливый стражник, несущий факел, и новый заключённый в тяжёлых кандалах. Со скрипом отворилась дверь камеры, худощавый мужчина с тихим стоном ввалился в неё под бесцеремонным толчком надсмотрщика.

Стражник ушёл. В мрачном подземелье воцарилась холодная тишина, нарушаемая лишь едва слышным сиплым дыханием.

– Кто ещё здесь? – нерешительно спросил новый заключенный.

На несколько мгновений тишина снова овладела пространством, затем старческий голос ответил:

– Такие же обречённые, как и ты.

– И сколько вас, друзья? – всё ещё осторожно поинтересовался он.

– Много нас здесь бывало, – вздохнул старик. – Да только двое осталось. Ты не бойся, мы не звери, своих не тронем.

– Да? – хмыкнул мужчина в темноте. – Стражник сулил мне мучительную смерть в этих стенах.

– Видно, мучительную смерть от болезней, – усмехнулся собеседник, – или от одиночества.

– Пока я не одинок, – чуть успокоился новый заключенный. – А дальше видно будет. Всё равно дни мои сочтены.

– Умирать в одиночестве куда страшнее, чем в хорошей компании, – снова отозвался старик. – Ну, расскажи нам, кто ты, и за что оказался в камере смертников?

Мужчина немного помолчал, затем вздохнул.

– Наверное, теперь моё молчание ничего не стоит, – горько усмехнулся он, прежде чем представиться. – Я был шпионом… «Мёртвым шпионом», так нас называют. Возможно, вы слышали о таких. Теперь мой срок вышел, работа выполнена.

– Редко к нам попадает твоя братия, – удивился собеседник. – Обычно вас убивают сразу после заданий. Значит, герцогу всё ещё от тебя что-то нужно?

– Насколько мне известно, герцог давно не обращался к услугам подобных мне, – задумчиво произнёс гость. – Меня «нанимал» маркиз. Но по сути, вы правы, возможно, он считает, что я сказал не всё, что знал.