– Бернд, – она хотела было спросить что-то, но её перебил хриплый голос Вендэля.

– Он знает, что поступил неправильно, – произнёс вагант, не оборачиваясь. – Думаю, стоит забыть о случившемся.

– Тебя не касается! – ответил мальчик, не скрывая напряжённого волнения в голосе. – Думаешь, меня волнует, что скажет на это её жених?

– Я не расскажу ему, – не дала старику ответить Мари. – Никому не расскажу. Я только хотела понять…

– Нечего понимать, – буркнул Бернд, пересев в конец телеги, свесив ноги над грязной дорогой, уходящей из-под колёс. – Я бы не оставил свою любимую, чтобы быстрее добраться до трона. Никогда не доверил бы её жизнь малознакомым людям, да ещё в такое опасное время. А если бы мы продали тебя солдатам? Его это не волнует?

– О любви заговорил? – усмехнулся Вендэль. – Вам будет о чём поспорить с Францем. Прекрати бросаться словами и приди в себя.

– Я в своём уме! – огрызнулся мальчик, сжав кулаки. – Прекрати считать меня ребёнком.

– Ты ещё ребёнок и доказываешь это каждым своим поступком, – повысил голос старик, вновь хлестнув лошадь и уставившись на дорогу впереди.

– Да шёл бы ты к чёрту! – в сердцах бросил Бернд. – Жил без вас и дальше проживу! – он подался вперёд, собираясь спрыгнуть с дощатого пола на дорогу, но тут же был остановлен руками Мари, обвившими худую грудь и сдавившими тело мальчика так, что стало трудно дышать.

– Постой, – тихо попросила она, потянув спутника назад. Тот снова покраснел, зажмурившись и стиснув зубы. – Прошу тебя, не нужно уходить.

– Отпусти меня, – буркнул он, поджав ноги. – Не уйду.

Вендэль молчал, Мари осторожно разомкнула руки, но осталась сидеть рядом с мальчиком на коленях.

– Прости, что не могу ответить тебе такими же чувствами, – прошептала она, спустя несколько мгновений неловкого молчания. – Я…

– Не нужно ничего объяснять, – ответил он, поднимая глаза, но не глядя на девушку. – И так всё знаю.

– Я с радостью была бы твоей сестрой, – попыталась улыбкой развеять напряжённую атмосферу Мари. – Ты очень нравишься мне.

– Договорились, – усмехнулся мальчик, искоса глянув на спутницу. И хотя лицо его не выражало ни печали, ни обиды, во взгляде читалось всё, что он не отважился высказать, решив поддаться сменившемуся настроению диалога и скрыть свои настоящие мысли под лживым согласием. Да, его влюблённость никем не будет воспринята всерьёз и не может иметь продолжения, но сердце от этого не переставало часто колотиться, сбивая дыхание подступающим к горлу болезненным комом.

– И с чего это я?… – неслышно произнёс Бернд, когда девушка с улыбкой отвернулась, понимая, что сейчас ей просто нечего сказать, чтобы не сделать случайно ещё больнее новообретённому брату. Мысли неприятно путались под не прошедшим ещё шквалом скрытых эмоций, но мальчик понял, что чувства его, вероятнее всего, возникли под действием мимолётной эйфории – травница сняла с него «печать» обречённости, оказавшись вдобавок красивой девушкой и приятной собеседницей с волшебно манящим голосом. Это пройдёт и наверняка очень скоро, так что грустить не о чем. Бернд довольно усмехнулся – поцелуй-то он получил. Хотя, он был и не первым – жизнь на улице, среди представителей низшего сословия, накладывала свой отпечаток, но куда более приятным, чем все полузабытые предыдущие.

Колёса телеги тихо поскрипывали в такт кронам деревьев, раскачивающимся со стоном от порывов холодного ветра и засыпающим дорогу жёлто-бурой листвой. Путники приближались к месту встречи в молчании, глядя на дорогу впереди. Когда вдалеке показалась фигура всадника, Вендэль раздражённо чертыхнулся, Бернд тут же пересел к нему на облучок, коротко глянув на посерьёзневшую Мари. На этот раз чувство растерянности не застало её врасплох, только едва заметно защекотало в груди ощущение опасности, которое почему-то не находило подтверждения в мучивших девушку до того предчувствиях.

Видно, заметив повозку, всадник пришпорил коня и, махнув рукой, поскакал по менее размытой, застланной зелёной ещё травой, обочине.

– Это Дитфрид! – облегчённо и радостно поднялся на ноги Бернд, вглядываясь вдаль.

Старик на это только недовольно вздохнул в своём привычном ворчливом тоне.

– Друзья! Как я рад, что вы в порядке! – воскликнул всадник, подъехав ближе и заметив, что компания дошла до места встречи в полном составе. – Я везу дурные вести! Нужно скорее рассказать о них всем.

– Что стряслось? – спросил Вендэль совершенно без любопытства, будто происходящее в святом городе его вовсе не волновало.

– Маркиз готовится к коронации, – тихо произнёс Дит, поравнявшись с телегой и развернув коня.

Старик прищурился, движение усов выдало поджатые от негодования губы. Он потянул вожжи, и лошадка, тряхнув головой, остановилась.

– Привязывай коня к телеге и полезай внутрь, – приказал он мужчине. – Расскажешь всё по дороге. Вот уже наш поворот.

Всадник послушно спешился, стараясь не влезать в развороченную колёсами повозки грязь, закрепил узду на металлических петлях, к которым цеплялся полог повозки, и влез под жёлто-коричневый навес, скорчив при этом болезненную мину.

– Как же я устал, – произнёс он, потирая гудящие ноги. Мари понимающе вздохнула, глядя на бедолагу – её ноги болели до сих пор после ночной погони, которая, казалась, осталась ещё где-то в прошлой жизни.

– Не отвлекайся, – буркнул с облучка Вендэль, даже не оборачиваясь, на что Дитфрид состроил весьма недовольную физиономию, передразнивая спутника, но тут же вернул на лицо тревожное беспокойство и продолжил свой рассказ.

– В город я не въезжал, не впускают и не выпускают никого из простонародья, – произнёс он, усаживаясь поудобнее и понимая впрочем, что сидеть после своего путешествия ему неудобно ни в одной позе. – Стражники смурые и невыспавшиеся, смена задерживается, как сказал мне один из них. Я понял, что много солдат сейчас брошено в погоню за вами, – он взглянул на Мари, внимательно и хмуро следящую за каждым его движением и словом. – Много оставлено в столице. Но это не первопричина, маркиз собирает армию, я уверен! Наверняка он рассредоточивает войска вдоль границ. Привратники сказали мне, что прилюдно было объявлено лишь о том, что герцог более не может править. Мне показалось странным, что не последовало сообщения о передаче временного правления, но задавать подобные вопросы стражникам я счёл небезопасным, зато на некоторые из них мне ответили любезные монахини, которые, на моё счастье, покинули город, когда я ещё не отъехал достаточно далеко, чтобы не заметить их. Эти милые леди сообщили, что возвращаются в свою обитель – монастырь святой Агнессы, чтобы сообщить важные вести настоятельнице. Их послали в качестве переговорщиков к маркизу, когда по всему городу протрубили о смерти герцога. Так вот, завтра матушка-настоятельница должна будет присутствовать на коронации Болдера в соборе на главной площади, так как епископ согласился провести обряд, за неимением иных претендентов на трон. Туда же прибудут утром послы Кавальтеры и Сэфпейса, без которых вся процедура будет считаться недействительной. Это точная информация.

– Но почему о таком событии не объявили во всеуслышание? – задумчиво произнёс Бернд.

– Потому что маркизу ни к чему огласка сейчас, – ответил Вендэль. – Он поставит народ в известность, когда станет законным королём. Тогда уже некому и нечем будет возразить ему.

– Мы должны как-то помешать этому, – уверенно нахмурилась Мари. – Вильгельм был коронован и имеет доказательства своей власти.

– Доказательства? – скептически поднял бровь Бернд, всё ещё невольно поддаваясь язвительному настроению при упоминании имени правителя. – Какие же?

– Вот, – девушка быстро извлекла из-под накидки печать, висящую на её шее на толстом шнурке, который она нашла где-то в вещах вагантов.

– Если бы это доказательство предоставить послам, – всё также не оборачиваясь, произнёс Вендэль. – Да только где же нам ловить их? Если послы будут в сопровождении солдат маркиза, то нам и слова сказать не дадут, как перережут глотки и бросят гнить в придорожном овраге.

Дитфрид повёл плечами от представления неприятной картины и тут же озадаченно взглянул на Мари, спрятавшую печать обратно за пазуху.

– А что эта вещица делает у тебя? Если бы её обнаружили солдаты? Неужели Вильгельм совершенно потерял голову, раз повесил такую опасную вещь на твою шею?

Бернд язвительно фыркнул, подтверждая предположение спутника.

– Не ваше дело, – произнёс сердито Вендэль. – Нужно думать вместе над тем, как выкрутиться из сложившейся ситуации, а не роптать друг на друга, а уж тем более не роптать на своего короля, – старик обернулся, со злобным прищуром глянув сначала на одного, затем на другого спутника.

– Почему же епископ согласился короновать маркиза? – вдруг с тревогой заговорила Мари. – И как же… Моя матушка была в Сантерре. И другие, что с ними? Неужели они в заложниках?

– Старика Бенедикта не так просто запугать, – произнёс Вендэль задумчиво, отвлекаясь от ругани с мужской частью компании. – Быть может, его действительно «купили» чужими жизнями…

Девушка закусила губу, поджав ноги, и посмотрела с неоправданной надеждой на Дитфрида, будто ожидая, что тот вдруг раскроет ещё какую-нибудь новость, привезённую из святого города, и развеет дурные её предчувствия. Но мужчина лишь виновато покачал головой, понимая её мысли.

– Почти приехали, – безрадостно произнёс Вендэль, подгоняя усталую лошадь.

Из-за деревьев за поворотом заросшей дороги послышались далёкие звуки музыки и поющие голоса.

* * *

Вильгельм угрюмо смотрел на костёр, то и дело забрасывавший мокрую траву вокруг яркими искрами. Волнение после встречи с солдатами давно улеглось – Зибилле так театрально изображала из себя мать троих великовозрастных бездельников, рассказывая усталым военным о своей нелёгкой жизни без мужа, что те быстро сдались и отпустили путников без лишних досмотров. Телега свернула с тракта и после недолгого переезда по заросшей лесной дороге остановилась среди почти уже скрытых травой и молодыми деревьями развалин деревни. Как объяснил Фрид, несколько лет назад здесь случился большой пожар, сгорели все дома и часть леса вокруг, несчастные люди покинули это место, решив, что оно проклято или просто отказавшись восстанавливать пепелище.

Дитфрид уехал на разведку в Сантерру и всё никак не возвращался, второй повозки тоже пока не было видно на лесной тропе, и правитель немного нервничал, зная, что Мари тоже придётся пройти мимо кордона.

Солнце медленно клонилось к закату, Зиби хлопотала с ужином для всей большой «семьи», даже не переживая о том, что встреча может не состояться. Франц и Фрид о чём-то изредка переговаривались, развалившись в телеге и отдыхая после недолгого сбора хвороста для костра.

– Скучно у нас, – произнёс со вздохом Франц, когда Вильгельм в очередной раз напряжённо потёр рукой усталые глаза. – Прямо-таки затишье перед бурей.

– И то верно, – струны виолы недовольно брякнули, поддерживая слова музыканта, и смычок медленно проскользил по ним, рождая протяжный стон – предвестник печальной песни.

Фрид уселся поудобнее и, не спрашивая, хочет ли кто-то слушать песню сейчас, начал отчеканивать неожиданный военный марш, едва касаясь струн в такт словам.

Война на пороге,

Мы тонем в тревоге,

Разбиты дороги

Ногами солдат.

Жёны льют слёзы,

Развеяны грёзы,

На западе грозно

Алеет закат.

Вильгельм поднял глаза на музыканта, усмехнулся задумчиво, когда тот закончил вступление и ещё громче и резче запел стройный марш.

Полк вышел строем из ворот,

Поджёг родной страны леса.

И ближе враг не подойдёт,

Дым пожирает небеса.

Спрыгнув с телеги и сделав театрально серьёзное лицо, к песне подключился Франц.

Заката отблеск на броне.

Холодный ум и точный взмах,

Рассудок чистый на войне —

Оружие в твоих руках!

Подняты копья, полк готов

Идти на смерть, не зная страх.

Пугать отвагою врагов —

Оружие в твоих руках!

Он подошёл к Вильгельму, заметив его загадочную усмешку, плюхнулся на бревно рядом с правителем и, по-братски обняв его, продолжил орать песню тому на ухо, на что Вильгельм, недолго думая, принял такой же суровый вид и стал подпевать музыкантам, отвлекаясь от своих потаённых мыслей.

На миг лишь веру потерять,

Отчаянье впустить во взгляд,

Дать злобе сердцем овладеть

И полк врагами будет смят.

Знамёна реют, а на них

Суровый взор и лик священ

Благоволящих нам святых.

Молитвами наш дух смирен.

И ангелы идут вслед нас,

Благословив на бой солдат,

Огнём, не видимым для глаз,

Ввергая души вражьи в ад.

Из-за деревьев на дороге показалась вторая телега, и певцы, тут же поднявшись, в обнимку зашагали в сторону вновь прибывших друзей, с радостными улыбками нарочито громко распевая окончание песни: