Анари Хони - Одна осень одного королевства

Так пой же славу всем святым,

Забыв отчаянье и страх!

Горящий дух, холодный ум —

Оружие в твоих руках!

– Я всё-таки спел тебе эту песню, – возвестил Вильгельм, с нескрываемым облегчением глядя на показавшуюся из-за навеса Мари. – Как вовремя вы приехали!

– Я вижу, вы подружились, – улыбнулась девушка, стараясь хотя бы на время убрать тревожное выражение с лица. – Что это за песня?

– Мы говорили о ней в день знакомства, – лукаво усмехнулся юноша, отпуская тоже разулыбавшегося Франца.

– Но ведь я услышала лишь несколько строк, – Мари спрыгнула с телеги и тут же попала в объятья возлюбленного, поднявшего её над землёй, и прижавшего к себе так сильно, что стало нечем дышать.

– Фрид повторит нам её на бис! – кивнул он музыканту, который, обрадовавшись всеобщему веселью, занёс уже смычок над струнами, но был остановлен замечанием Вендэля, поднявшегося на облучке и окинувшего друзей таким строгим взглядом, что улыбки на лицах молодых людей мгновенно потухли.

– У нас нет времени веселиться, – сурово отрезал старик. – Дитфрид принёс нерадостные вести, нужно сначала решить, как быть дальше, а уж потом распевать песни.

– Что за вести? – нахмурился Вильгельм, опуская Мари на землю, но всё ещё прижимая к себе одной рукой.

– Ты можешь лишиться своего королевства, – глянул на него вагант. – Епископ коронует маркиза уже завтра, и тогда ты потеряешь всё.

Солнце давно уже опустилось за вершины деревьев, закат окутал лес розово-алой дымкой на несколько минут и схлынул, сменяясь тревожными сумерками, а путники всё сидели у костра, напряжённо обсуждая происходящее в стране и Сантерре. Прийти к какому-то решению им так и не удалось. Да и что можно было решить?

– Я не хочу подвергать кого бы то ни было опасности, – покачал головой Вильгельм, отвергнув очередное неудачное предложение. – Я должен сам попасть в город и объявить о себе. Возможно, если сделать это во время коронации, например, выйдя из толпы, солдаты не осмелятся напасть в присутствии свидетелей.

– Для того чтобы вот так просто выйти из толпы, нужно сначала попасть в эту толпу. А город для путников закрыт, – ответил Вендэль задумчиво. – Я уверен, что послы Кавальтеры будут въезжать в Сантерру через ближайшие к нам ворота, им нет смысла делать крюк вокруг городской стены. Нужно подкараулить их где-то на дороге и проследить, кто будет в составе. Если с ними не будет солдат Ладлера, то мы сможем открыть им часть правды и рассчитывать на помощь. Если же послов сопровождают, то можно попытаться прибиться к ним под видом музыкантов. В конце концов, Франц и близнецы отлично говорят на кавальтерском, это, вероятно, может снять с нас подозрения.

– В таком случае, вам всё равно будет грозить опасность, если меня разоблачат, – отвернулся правитель. – Вдобавок, Мари могут узнать. Повезло хоть, что моё лицо видело куда меньше стражи маркиза и придворных.

– Но всё же, для тебя тоже есть подобная вероятность, – вступила в диалог девушка, до того сидевшая молча в ожидании решения мужчин.

– Ты не справишься один, – заключил Вендэль. – Это очевидно. А мы уже решили для себя, на чьей стороне будем сражаться, поэтому не отпустим тебя в Сантерру в одиночку.

– Утро вечера мудренее, – поднялась на ноги Зибилле. – Встанем с рассветом и поедем… Господь не оставит нас.

Хмурые и задумчивые путники разбрелись по телегам. Мари с лёгкой тревожной улыбкой поцеловала Вильгельма перед сном, тот сжал её пальцы, пожелав добрых снов. Обоим было не по себе в преддверии решающего дня и не хотелось разлучаться даже на несколько часов, даже на те три шага, что разделяли телеги, но оба понимали, что осталось продержаться немного. Ваганты не стали бы осуждать молодых людей за распутство, но собственная совесть твердила правителю, что он поступает правильно, заставляя себя ждать.

Кроны деревьев перешёптывались в лунном свете, редко ухали в тёмной чаще совы, холодный ночной воздух и мерное потрескивание непотушенного костра быстро навевали тяжёлый сон.

* * *

Сбежать из подвала дома епископа оказалось на удивление просто, Лотар вывел пленников и Райнера из здания быстро и тихо, но выйти из города так же легко было невозможно. Серолицый узнал, что не встретить никого ранним утром ему удалось только чудом, так как усталые стражники не покидали ворот без крайней надобности, а в этот раз их отсутствие оказалось непростительной оплошностью. Теперь беглецам не оставалось ничего иного, кроме как найти дом, где их приняли бы и укрыли. Надёжный вариант нашёлся быстро – семья одного из монахов – охранников епископа, жила в Сантерре. Пожилые отец и мать бывшего солдата, перешедшего в служение Богу, с радостью приняла восьмерых мужчин в своём тесном домике в узком переулке недалеко от центральной площади. Солдаты уже побывали здесь ранее, когда по приказу маркиза прочёсывали весь город, чтобы исключить возможность заговора перед грядущей коронацией. Теперь армия дежурила на улицах, проверяя всех, кто позволял себе беспричинно слоняться по городу, нарушая комендантский час. Но за неимением большего числа служащих, патрули часто задерживались то в одной части города, то в другой, не выполняя свою работу добросовестно. Только это помогло беглецам добраться до спасительного крова незамеченными. Но времени было крайне мало – несмотря на то, что Лотар остался в доме епископа, обещая как можно дольше морочить стражникам голову, чтобы те не заметили пропажи заключённых, рано или поздно правда всё равно должна была всплыть, а тогда шпиону не сносить головы.

Райнер не захотел задерживаться «в гостях», желая выяснить все подробности происходящего сейчас в доме епископа и в соборе, где должна была сегодня пройти коронация маркиза. Он узнал от Северина, что графиня и Амелия сбежали с помощью Лотара и укрылись в пригороде, где раньше держали шпиона в погребе дома подслеповатой старушки. Та оказалась на удивление ясно мыслящей. Она прекрасно понимала, кто находится в её доме и клятвенно заверила солдата, привёзшего двух испуганных и усталых женщин по среди ночи к её дверям, что спрячет беглянок во что бы то ни стало.

Северин не мог позволить себе последовать за другом. Во-первых, он понимал, что ему не хватит сноровки и навыков, чтобы правильно вести себя в критических условиях в тылу врага, а во-вторых, его лицо знал каждый третий солдат королевства, а это подвергало планы Райнера ещё большему риску. Советник решил остаться в доме монаха, подробно расписав серолицему всё, что он видел и слышал в доме отца Бенедикта. Хотя дельной информации, к сожалению, было совсем немного. Но некоторые детали оказались очень важны. Узнав от друга, что Вильгельм сбежал после коронации спасать Мари, не ведая, жива она или нет, шпион был весьма растерян – он сознавал, что тот в силу юности может быть горяч и не всегда вдумчив, принимая решения, но настолько опрометчивый поступок граничил в его понимании с безумством.

– Теперь уже не столь важно, как опрометчив был поступок Вильгельма, – вздыхал Северин, отвечая на негодование собеседника. – Я надеюсь только, что он вернётся. Спешность, с которой маркиз устраивает свою коронацию, говорит только о том, что Вильгельм не пойман и его местонахождение Болдеру неизвестно. Что случилось с герцогом, я не знаю. Быть может, его смерть – дело рук Вильгельма. О Мари я тоже ничего не слышал.

– Ты думаешь, она может быть жива? – с недоверием спросил серолицый.

– Я не знаю, – вздохнул Северин удручённо. – Амелия верит в это, а я стараюсь просто не задумываться, чтобы не разочароваться, в случае если Вильгельм вернётся один.

– А что же отец Бенедикт?

– Он велел нам ждать и молиться. Да только ответом на наши молитвы нагрянули солдаты маркиза. Женщины едва успели спастись, благодаря Лотару. Сейчас его держат где-то в доме и, как повествуют разговоры охраны, его преосвященство дал согласие на то, чтобы короновать маркиза.

– Быть может, епископ надеется, что Вильгельм сам объявится и сорвёт коронацию?

– Он надеется на Бога… Иметь бы нам такую веру, – советник сокрушённо вздохнул. – Он не видел, как безжалостно маркиз заколол гонца, принёсшего ему дурные вести.

– Какого ещё гонца? – нахмурился Райнер.

– Совсем молодой парень, он прибыл на доклад к епископу как раз, когда меня с монахами привели к маркизу во дворе дома для дальнейших распоряжений. Понятное дело, что сообщение его перехватили солдаты. Не знаю, что именно было в сообщении, но там точно было сказано о том, что король Стефан извещён о коронации наследного принца. Маркиз, не раздумывая, пронзил беднягу шпагой и оставил истекать кровью прямо там во дворе.

Райнер мгновенно помрачнел, не зная, что ответить другу на такие новости. Северин покачал головой, всё ещё сокрушаясь по поводу незаслуженной смерти бедняги, но тут же нахмурился, понимая, что друга гложет что-то гораздо более серьёзное, чем жалость к незнакомому гонцу.

– Что не так? – спросил он вкрадчиво. – Ты побледнел.

– Я послал этого юнца обратно в Сантерру, – произнёс мужчина, глядя в пол в обречённой задумчивости. – Вместо того, чтобы отправить к Стефану. А сам поехал к королю вместе с Эмили.

– То есть…

– Это из-за меня он погиб, – сжал кулаки шпион.

– Ты не мог знать, – тут же покачал головой собеседник.

– Я должен был предполагать.

– Что предполагать? – повысил голос советник, стараясь вывести друга из оторопелого гнева. – Ты не знал о Уильяме!

– Я должен идти, – отвернулся Райнер.

– Ты должен идти, – повторил Северин, – но не должен вешать тяжесть этого греха на свои плечи. Будь рассудительным и холодным, каким бываешь всегда. Иначе ты погибнешь и смерть твоя будет бессмысленной, – без лишней вежливости предупредил советник.

– Да, друг мой, – согласился мужчина, печально усмехнувшись. – Я буду осторожен. Тем более, что теперь у меня есть особые цели, данные его величеством Стефаном. Ведь если бы он не верил в меня, здесь уже были бы войска Сэфпейса, поэтому рисковать я не имею права. Но жизнь маркиза отниму без раздумий.

– Маркиз, каким бы он ни был чудовищем, должен быть представлен суду, – возразил советник.

– Всё будет зависеть от обстоятельств, – серьёзно парировал Райнер. – А сейчас, – он подошёл к двери, ведущей на тихую улочку Сантерры, – мне нужно идти. Времени всё меньше и, если Вильгельм действительно рискнёт объявиться на коронации, я должен буду оказаться рядом.

– Будь осторожен, – проводил его Северин коротким кивком головы. – И да хранит тебя Господь, – добавил он тихо, когда дверь за шпионом медленно затворилась. – Храни нас всех Господь…

Полная луна заливала мертвенно холодным светом застывший в беззвучии лес, только редкое уханье сов в промерзающей чаще давало понять, что время не застыло, а течёт медленно, но неумолимо, приближая рассвет рокового для Ладлера дня – дня принятия власти хладнокровным маркизом. Мари медленно спустилась на землю, стараясь не разбудить вагантов и Вильгельма. Она не хотела быть пойманной, но и уходить тоже не хотела. Правильным ли решением было убежать и попытаться решить всё самой? Ведь из-за неё все нерушимые планы епископа полетели прахом. Но она твёрдо уверила себя, ещё когда впервые услышала о готовящейся коронации от Дитфрида на дороге, что решение верно.

Конь недовольно фыркал, не желая идти по тёмной тропе через лес к широкому тракту, но девушка неотступно тянула его под уздцы. Короткий порыв холодного ветра пошевелил листву деревьев и она, сорвавшись с тонких дрожащих ветвей, полетела вниз, шурша еле слышно и укладываясь под ноги мягким ковром. Лунный свет, пробиваясь сквозь поредевшие кроны, рождал короткие пугающие видения: то тут, то там среди стволов Мари мерещилось движение, мелькали тёмные фигуры. Она тяжело дышала, буквально таща упирающуюся лошадь за собой и увязая в незамёрзшей ещё грязи.

– Куда ты собралась? – нежный голос Вильгельма полоснул по нервам Мари ледяной сталью. Она едва не вскрикнула, обернувшись, и замерла, глядя в глаза возлюбленному, стоящему на дороге, прямо за ней.

– Я хотела… – попыталась оправдаться она, но юноша не дал ей закончить.

– Я сам решу эту проблему, – произнёс он со зловещей улыбкой, глядя через плечо спутницы куда-то в темноту лесной чащи.

– Что? – Мари попыталась проследить за его взглядом и, снова обернувшись, обмерла – в трёх шагах впереди стоял Болдер собственной персоной. На лице его красовалась точно такая же зловещая усмешка, а в руках уже поблёскивали в холодном лунном свете шпага и тяжёлый парный кинжал.

– Давай решим этот вопрос без лишних жертв, – произнёс Вильгельм, отодвигая оторопевшую Мари в сторону и делая шаг вперёд.

– Лишних? – произнёс Болдер, поднимая клинок шпаги навстречу противнику. – Я убью всех, кто будет мешать мне.

Он не стал больше ждать, без предупреждения сделал выпад, ещё один, и шпаги скрестились, леденящим душу звоном пробуждая затихшую ночь. Девушка в ужасе попятилась, глядя на едва уловимый глазом танец блестящих клинков, мысли носились в её голове разрозненным комом истерического безумия. Как оказался маркиз в этой лесной глуши? Как узнал об этом Вильгельм? Что будет в окончании этой неожиданной схватки? Вопросы, летевшие нескончаемой чередой, вдруг остановились и рассыпались грудой безжизненных обломков – перед глазами Мари застыла страшная картина, заставившая сердце остановиться в ужасающей буре обречённости. Упав на одно колено, её жених прижимал ладони к груди, пронзённой шпагой противника, и кровь быстро окрашивала чёрным в лунном свете пятном его одежду. Отчаяние вырвалось из горла надорванным криком, но девушка не смогла ступить и шагу, чтобы броситься на помощь любимому, свалившемуся без чувств в дорожную грязь, клинок маркиза, покрытый кровью короля, преградил ей путь.