Пейдж Тун - Одно идеальное лето

Будильник вырывает меня из глубокого, глубокого сна в семь утра. Я на автомате перевожу его в режим дремоты, но потом резко вскакиваю с кровати и спешу в ванную. Он должен прийти к восьми, а в девять мы с мамой и папой поедем смотреть «Великана из Серн-Эббас» – пятидесятиметровую фигуру, вырезанную на склоне холма, – а потом отправимся в Национальный парк Эксмор. Я не шутила, когда сказала, что мама распланировала забитые донельзя выходные.

Но к восьми часам Джо не появляется. В восемь двадцать пять я возвращаюсь домой, потому что начался дождь. К восьми сорока я уже лезу на стены, а без пяти девять начинаю всерьез беспокоиться.

– Может, он просто проспал, – успокаивает меня мама. – Поехали, милая, нам пора. У вас уже все равно не будет времени на прогулку.

Как бы мне ни хотелось, я соглашаюсь при условии, что мы поедем через паб.

Мы сидим в папиной машине и направляемся к главной дороге, когда я вижу его, бегущего через поле к нашему дому.

– СТОЙТЕ! – кричу я. Папа жмет на тормоза. Я вылезаю из машины и бегу. – ДЖО!

Облегчение, которое он испытывает при виде меня, ощутимо физически.

– Прости! – Он наклоняется вперед, тяжело дыша. – Я бежал всю дорогу.

– Где ты был? Я волновалась! – восклицаю я.

– Прости, пожалуйста. – Он выглядит виноватым. – Я проспал.

– Проспал? – Я хлопаю его по руке и усмехаюсь. – А я думала, с тобой что-то случилось! Уже собралась заехать в паб, убедиться, что все в порядке.

– Правда? – Он улыбается мне в ответ, по-прежнему тяжело дыша. – Ты была готова даже увидеться с моими родителями, чтобы узнать, как я?

– Конечно!

Он смотрит мне через плечо:

– Это твой папа?

– Да. – Я корчу гримасу. – Вчера вечером я должна была сказать тебе, что он хочет с тобой познакомиться.

Похоже, Джо обеспокоен.

– Хорошо, – выпрямляется он.

Мы с трепетом направляемся в сторону машины. Папа опускает стекло.

– Привет, – здоровается он, когда мы подходим ближе.

– Папа, это Джо. Джо, папа.

– Здравствуйте, мистер Симмонс. Миссис Симмонс, – кивает он маме, сидящей на переднем пассажирском сиденье, пока пожимает папину руку, высунутую из окна. Я рада, что папа остался в машине. Все и так более чем формально.

– Джим и Мэри, – дружелюбно говорит папа, направляя большой палец на себя и на маму. – Элис сказала, ты живешь рядом?

Джо указывает через поле:

– В пабе в соседней деревне.

– Может, мы заедем туда, когда поедем назад.

Похоже, мне пора возвращаться в машину.

– Было бы здорово, – отвечает Джо, и я внутренне содрогаюсь. У меня нет никакого желания возвращаться в паб в ближайшее время.

– Дай мне минуту, – прошу я папу, и он поднимает стекло. Я веду Джо к задней части машины, где нас не видно.

– Ты придешь сегодня вечером? – спрашиваю я.

– Мне казалось, вы собираете приехать ко мне сегодня днем, – отвечает он.

– Если мы не… – мнусь я.

– Не беспокойся насчет моих родителей, – пытается убедить меня он. – Я не дам им вас потревожить. Садитесь снаружи! – радостно предлагает он.

– Хорошо, – нехотя отвечаю я. – Но если я не…

– Буду здесь в одиннадцать тридцать. По воскресеньям мы закрываемся раньше.

– Но ты весь измотан. – Я вспоминаю, из-за чего он проспал. Последние несколько дней ему постоянно приходилось ходить пешком до нашего дома и обратно.

– Но я приду, – обещает он, заключив мое лицо в ладони. Я тянусь вверх, чтобы его поцеловать. – Тебе пора.

– Увидимся позже.

– В пабе, – настаивает он.

Я киваю и залезаю обратно в машину. Он стоит и смотрит, пока мы не скрываемся из виду. Только после этого папа заговаривает:

– Симпатичный.

– Правда? – радуюсь я.

– Но вот серьга в брови не в моем вкусе.

Я закатываю глаза и улыбаюсь. Ничто не может испортить моего настроения.

Вечером, когда мы приходим в паб, я следую совету Джо, и мы садимся на улице. Папа идет, чтобы сделать заказ, и возвращается за столик с напитками и пакетиками соленого арахиса.

В дверях появляется Джо, и у меня замирает сердце. Он замечает меня и сразу подходит к нам.

– Привет! – Я сажусь ровнее.

– Привет. – Похоже, он мне очень обрадовался, но целовать перед родителями не стал. – Как гигант? – спрашивает он у них.

– Большой! – восклицает мама.

– Не совсем то, что я ожидал, – обиженно говорит папа, и мы с мамой ухмыляемся. Размер огромного эрегированного пениса гиганта вызвал у него недоумение. Эти люди из железного века такие грубые! Если фигура гиганта действительно из железного века – в этом никто не уверен.

Джо садится рядом со мной, так близко, что наши руки соприкасаются. У меня сразу встают дыбом волосы, и мне хочется лишь одного, чтобы мир вокруг растворился и я могла его поцеловать. Под столом я кладу руку ему на колено.

– Трудный был день? – спрашивает папа у Джо.

– Да, довольно суматошный.

– Здесь очень красивый вид, – добавляет папа.

– Нам повезло, – отвечает он.

Несколько минут мы болтаем о том о сем, но потом Джо с сожалением поворачивается ко мне.

– Я лучше вернусь к работе, пока никто не заметил моего отсутствия.

Я печально киваю.

– Приятно было познакомиться, – говорит он папе.

– Полагаю, скоро увидимся, – отвечает папа.

Джо кладет свою ладонь на мою, по-прежнему лежащую на его колене под столом, и сжимает ее. Мама и папа поворачиваются друг к другу и делают вид, что поглощены чем-то другим.

– Все же придешь сегодня? – тихо спрашиваю я.

– Да, если ты хочешь.

Я быстро киваю, он улыбается и поспешно целует меня в губы, прежде чем встать.

– До встречи! – радостно говорит он моим родителям.

Я замираю от волнения, пока он благополучно не возвращается внутрь, а после глубоко вздыхаю.

– Думаю, нам пора, – говорит мама.

– Умираю от голода, – отвечает папа, залпом выпивая остатки пива. – И через час мне пора будет выезжать в Лондон.

Когда мы проходим через двор паба, я слышу нытье Дайсона, и мне очень грустно, что нельзя подойти к нему и погладить. Должно быть, он очень страдает, что его так привязывают. Я испытываю прилив любви к псу и даю себе обещание запастись угощениями к вечернему приходу Джо.

Примерно в середине моих каникул Джо берет выходной, чтобы вместе поехать на остров Браунси. Остров относится к заповедной зоне, и говорят, там невероятно красиво. Но собак брать с собой нельзя, и Джо очень переживал, что придется оставлять Дайсона на целый день с родителями, пока не вмешалась моя мама:

– Оставь его со мной. Он составит мне компанию в саду.

– Но он кошмарно себя ведет, – ответил Джо. – Может опрокинуть ваш мольберт или съесть краски.

– Все будет нормально. Он хороший пес. – Мама ласково потрепала Дайсона. – Если начнутся проблемы, я выгоню его на парковку.

Джо сомневался.

– С ним будет все в порядке, обещаю! – настояла мама.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Похоже, она, как и мы, беспокоится, что Дайсон на целый день останется с ужасными родителями Джо. В конце концов Джо сдается.

Приходит корабль до острова, и мы забираемся на борт. Садимся спереди, с левой стороны. Джо обнимает меня и прижимает к себе. Я кладу голову ему на плечо, пока мы ждем отправления. Вскоре мы уже несемся мимо белых скал, возвышающихся над головой, и заглядываем в пещеры контрабандистов.

Гид рассказывает нам по громкоговорителю, что эти места послужили вдохновением для многих книг Энид Блайтон.

– Ты в детстве читал Энид Блайтон? – спрашиваю я у Джо.

– Да, серия о великолепной пятерке – просто потрясная.

– Ага. Мне еще нравился цикл «Тайна волшебного дерева».

– Да! – подхватывает он. – Про дерево, на вершине которого были разные страны…

– А на его ветвях росли разные фрукты!

Мы проплываем скалу Старый Гарри – высокую известняковую стену, растущую из океана. По легенде, она названа в честь Гарри Пайе, печально известного пирата, который прятал здесь свою контрабанду. Сидящий перед нами мужчина рассказывает эту историю двум восторженным мальчишкам, пока их мама любуется окрестностями.

– Какая же интересная у этих мест история, – говорит Джо.

Я хмурю лоб. Он сам такой интересный – и такой заинтересованный, что я не могу понять, почему он не хочет поступить в университет. Может, я рассуждаю как сноб?

Я крепко обнимаю его и кладу голову ему на грудь. Он прижимает меня к себе еще сильнее.

Вскоре перед нами появляется остров Браунси и его прекрасный замок. Мы причаливаем к пирсу и направляемся ко входу, чтобы купить билеты. Мы привезли корзину для пикника и продолжаем идти, пока не приходим на лужайку. Вокруг бродят несколько павлинов, гуси, утки и куры. Я бросаю маме-утке и ее утятам кусочки хлеба.

– Ты доигралась, – шутит Джо, когда к нам с кудахтаньем подбегают куры. Вскоре вся дикая природа собирается возле нас. Цыпленок забирается на наше одеяло для пикника.

– Это уже слишком, приятель, – говорит Джо, отталкивая его ногой. Тот сразу возвращается обратно. – Черт, какие настырные птицы.

Я начинаю смеяться – павлин трясет на нас перьями со своего хвоста.

– Тише, мальчик, – предупреждает Джо.

– Ух ты, смотри, – восклицаю я, глядя за павлина. – Маленький павлин! Я еще ни разу не видела маленьких павлинов. Напомни, как называются самки павлина? – спрашиваю я, разглядывая его коричневую, куда менее яркую мать.

– Понятия не имею. Надо будет выяснить.

– Я думала, мегамозг здесь я?

– Это становится невыносимо, – говорит он, отталкивая еще одного цыпленка.

– Но признай, эти курочки довольно хорошенькие. Если бы я собиралась завести курицу, я хотела бы именно такую.

– Если через десять лет мы еще будем общаться, я тебе такую куплю.

Я улыбаюсь:

– Почему через десять? Не через два?

– Через два ты еще будешь учиться в университете. Сомневаюсь, что твои соседи по комнате оценят мой жест.

– Точно. В любом случае «десять лет» звучит неплохо. – У меня сжимается сердце. – Мы ведь по-прежнему будем общаться через десять лет, правда?

– Хочется верить, – отвечает он. Его улыбка тает, и он целует меня. – Вставай, пойдем погуляем, пока птицы не попытались съесть и нас.

Мы пробираемся через сосны и подходим к обрыву.

– Не стой слишком близко! – Я встревоженно оттягиваю его от края.

– Все в порядке! – с усмешкой упирается он.

– Просто отойди от края.

Я в ужасе.

– Я далеко от края, Элис.

– Еще дальше!

Похоже, у меня начинается паническая атака. Он делает, как я прошу, тревожно на меня поглядев.

– Я не хочу тебя потерять, – говорю я. – Я не могу тебя потерять.

– Ты меня не потеряешь, – тихо, заботливо обещает он. – Я не у края.

У меня снова возникает странное желание заплакать. Ситуация выходит из-под контроля.

Можете называть меня экстрасенсом, можете психом, но вдруг я просто почувствовала, что он сделает мне больно, и я не могу этого предотвратить.

Он берет меня за руки, сжимает их.

– Прости, – говорю я, вымучивая нервный смешок.

– Пойдем вниз, на пляж. – Он пытается вывести меня из странного состояния.

– Пойдем, – быстро киваю я. Он идет впереди, и я благодарю бога, что не напугала его своим странным поведением.

Я успокаиваюсь к тому моменту, как мы доходим до крутых ступеней, ведущих к пляжу. До отплытия всего несколько часов. Мы садимся возле растрескавшейся кирпичной стены, встроенной в скалу.

– Как здесь хорошо, – восхищается Джо. – Волшебное место.

– Маму бы сюда, – отвечаю я. – Ей бы тут понравилось.

– Посоветуй ей поехать сюда в какой-нибудь выходной с твоим отцом.

– Только если ты прикинешься больным, чтобы в нашем распоряжении был целый дом.

Он смотрит на меня и резко отводит взгляд. Меня охватывает трепет – интересно, он думает о том же, что и я? Я хочу стать к нему ближе. Еще ближе. Близко, насколько возможно быть с другим человеком.

Вдруг я вспоминаю про Лиззи, и мне становится немного не по себе…

Мы с Лиззи ходили в школу для девочек, и нас обеих раздражали некоторые девочки из класса. Была одна маленькая группа, возглавляемая девочкой по имени Пиппа – они были одержимы желанием потерять девственность до того, как пойдут в университет. Пиппе восемнадцать исполнилось раньше, чем нам, и она постоянно стонала: «Поверить не могу, мне восемнадцать, и я все еще девственница…»

Разумеется, мы с Лиззи тоже были – и есть – девственницами, и нам было неприятно слушать, как кто-то рассуждает о том, что это плохо. Мы обе хотели дождаться кого-то особенного, и нам было совершенно неважно, успеем ли мы сделать «это» до поступления в университет. Но Пиппа была словно одержима. На Пасху она поехала на Ибицу и переспала с каким-то случайным парнем. Она утверждала, что он был особенным, что она была от него без ума и они поклялись друг другу не терять связи. Разумеется, впустую. И сложно поверить, что где-то в глубине души Пиппа не сожалеет о содеянном.