Мэделин Мартин - Огненное сердце

Они прошли к невысокому белокаменному зданию, где должна была измениться их жизнь. Миновав тяжелые деревянные двери, они оказались в помещении бывшей кузницы. Лотти и Томас вошли сразу за ними. Побеленные стены кое-где облупились, местами были покрыты сажей.

Внезапно в помещение вбежал грузный мужчина в грязном фартуке из кожи поверх неопрятной одежды. Оглядев присутствующих, мужчина как-то сразу сжался, втянул шею и, кажется, стал даже меньше ростом.

– Не проводите нас к Джозефу Пейсли? – спросил его Чарльз.

– Я это, – кивнул тот. – Значит, вы приехали пожениться.

Элеонору охватила необъяснимая тревога. Этот человек выглядел так, будто его только что окатили водой, кожа была нездорово бледной, на лбу выступил пот. Что все это значит?

– Ну, конечно же, – сам себе ответил Джозеф, не дожидаясь реакции Чарльза. – Сейчас я все приготовлю.

Элеонора посмотрела на Чарльза, и тот успокаивающе кивнул ей, видя ее волнение.

Джозеф Пейсли прошел к полке с книгами, обдав молодых людей парами алкоголя, и все происходящее сразу получило объяснение: человек, который должен был провести церемонию, безбожно напился.

Бракосочетание прошло ужасно. Мистер Пейсли шатался из стороны в сторону, и в какой-то момент Чарльз решил, что придется его поддержать.

Неожиданно в дверях появился молодой, очень худой мужчина и махнул рукой Джозефу:

– Иди отдохни, я займусь ими. Ты, видно, неважно себя чувствуешь.

Лотти вышла вперед и решительно заявила:

– Если он нездоров, это к лучшему.

– Я в порядке, – произнес мистер Пейсли. – Оставайся, если хочешь, поможешь. Но я и сам справлюсь.

Молодой человек сложил руки на груди и встал рядом.

Элеонора с трудом справлялась с волнением.

Пейсли глубоко вздохнул, живот его надулся и стал похож на бочку.

– Мы собрались, чтобы заключить брак присутствующих здесь…

Он говорил по памяти, не подглядывая, но одурманенный алкоголем ум с трудом выдавал каждое слово. Замолчав, он указал на Чарльза.

– Назовите себя, сэр, – подсказал молодой человек.

– Чарльза Кристофера Пембертона.

– И… – Пейсли указал на Элеонору.

По примеру Чарльза она произнесла:

– Элеоноры Сьюзен Мюррей.

Чарльз покосился на будущую жену, ведь он впервые услышал ее полное имя.

Пейсли откашлялся и поднял указательный палец.

– Прежде чем вы вступите в брак, хочу предупредить.

Лицо его внезапно стало пунцовым, и он зашелся в кашле.

Чарльз на всякий случай отошел на шаг назад, увлекая за собой Элеонору. Кто знает, что происходит с этим человеком.

– Бог мой, да вы больны, – пробормотал он.

Спохватившись, молодой помощник отвел Джозефа к топчану у стены, который Чарльз не заметил раньше. Уложив Пейсли, он принялся говорить что-то успокаивающее, но слова невозможно было разобрать на расстоянии.

Элеонора подняла бровь и посмотрела на Чарльза. По его лицу было ясно, что он разделяет ее тревогу. Лондон настроен к ним враждебно, но все же там не было опасности заразиться какой-нибудь страшной болезнью.

– Какой-то абсурд, – пробормотал Чарльз и неожиданно рассмеялся, а следом, не сдержавшись, и Элеонора. Правда, оба быстро взяли себя в руки.

– Болезнь – это поистине ужасно, – произнесла Элеонора. – Вы уверены, что наш брак будет считаться заключенным? – Она с тревогой посмотрела на Чарльза.

– Вполне. – Он посмотрел на Пейсли, распростертого на топчане; молодой помощник уже пытался напоить пьяницу каким-то снадобьем.

– Теперь вы должны произнести клятвы! – выкрикнул между глотками больной.

Жених с невестой удивленно переглянулись. Увидев, что мужчина сел и махнул им рукой, они подошли ближе.

– Прошу всех присутствующих отвечать честно, – продолжал Пейсли, тяжело дыша. – Чарльз Кристофер Пембертон и Элеонора Сьюзен Мюррей, прежде чем я объявлю вас мужем и женой, мой долг напомнить…

Голос его слабел, каждое слово давалось с большим трудом. Однако Чарльз не сводил глаз с Элеоноры, казалось, больше ничего и никого для него не существует. Она станет его женой – дочь злейшего врага отца. Он вспомнил, как ненависть в душе сменялась симпатией, крепла после каждой их встречи у Лотти, после каждой прогулки в Гайд-парке.

– Чарльз Кристофер Пембертон, – неожиданно громко и внятно произнес Пейсли. – Готовы ли вы взять в жены Элеонору Сьюзен Мюррей?

Молодой человек опрометью бросился к ним, заставил взяться за руки, вытянув так, чтобы они были над наковальней, и с той же поспешностью вернулся к Пейсли, который уже приступил к чтению клятвы верности.

– Готов, – кивнул Чарльз, хотя из-за кашля Пейсли не смог разобрать и половины слов.

Тот же вопрос был обращен к Элеоноре, и она также кивнула в знак согласия и уверенно произнесла:

– Готова.

– Кольцо! – рявкнул Пейсли.

Чарльз достал из кармана перстень с изумрудом, который привез с собой из Сомерсвилла. Это было кольцо его матери, именно его отец надел ей на палец в день венчания.

Подбежавший помощник передал его Пейсли, тот пробормотал что-то, склонившись, и передал тем же путем Чарльзу. Молодой человек шепнул, что сейчас надо надеть его на палец невесты, что Чарльз и сделал, и улыбнулся, увидев, что оно идеально подошло по размеру.

– О, Чарльз, оно великолепно, – прошептала Элеонора, любуясь игрой света в гранях великолепного камня.

Мистер Пейсли икнул и продолжил церемонию. Наконец он добрался до последней и самой важной фразы:

– Объявляю вас мужем и женой.

Юноша бросился к наковальне, ударил по ней тяжелым молотом и выкрикнул:

– Поздравляем!

Чарльз прижал к себе молодую жену и поцеловал в губы. Уже скоро, очень скоро, благодарение Богу, она будет всецело принадлежать ему.

Их прервал мужской голос:

– Вы Джозеф Пейсли?

Чарльз оглядел молодую пару. Невеста нерешительно переступила порог вслед за мужчиной.

– Похоже, наше время закончилось, – сделал вывод Чарльз и повел Элеонору к выходу.

Лотти последовала за ними. Томас остался, чтобы забрать гербовую бумагу, подтверждающую заключение брака.

Едва они вышли на свежий воздух, Лотти возмущенно фыркнула:

– Что это было?

– Самая невероятная свадьба из всех возможных, – рассмеялась Элеонора.

Чарльз молчал, наслаждаясь ощущением маленькой руки в его ладони. Его жена, герцогиня Сомерсвилл. Пожалуй, это самый волнительный момент в его жизни. Какое счастье, что она теперь навеки принадлежит ему, а не Девонингтону или даже Роули.

Пиршество прошло тихо и, к радости Элеоноры, быстро закончилось. Она не могла дождаться, когда они наконец останутся вдвоем.

Настало время, и Чарльз проводил ее в свою комнату. Удивительно, но всего за один день помещение впитало запахи временного постояльца – острый и пряный аромат индийских специй. Дверь закрылась, и воцарилась тишина. Казалось, Чарльз может услышать, как бьется сердце его молодой жены и бурлит кровь в предвкушении ночи любви.

– Жена, – произнес Чарльз с улыбкой. – Вы не представляете, как давно я мечтал обладать вами.

– Вполне представляю, – прошептала Элеонора, сбиваясь, и перевела дыхание.

Он привлек ее и принялся целовать медленно и очень нежно, ведь теперь у них есть на это время, и он хочет насладиться каждой минутой.

Пальцы нашли пуговицы платья на спине и принялись расстегивать одну за другой.

– Вы прекрасны в этом наряде, но, думаю, без него божественны.

Платье медленно сползло с ее плеч. Невероятно, Элеонора хотела, чтобы это длилось как можно дольше. Горячую кожу обволакивал прохладный воздух, возбуждая и дразня. Совсем скоро она увидит, как будут сброшены и одежды Чарльза.

Платье наконец упало на пол к их ногам, оставив Элеонору в нижнем белье. Сердца молодоженов забились сильнее в ожидании желанных мгновений любви.

Чарльз потянул за ленту, удерживающую нижнюю юбку, и она, скользнув по ногам, легла на платье. С корсетом он справился за считаные секунды и коснулся губами обнаженного плеча.

– Снимите сорочку, – тихо произнес Чарльз. – Снимите…

Элеонора замерла. Ей нравилось, что он ее раздевает, но самой сделать то же самое было непросто. Кровь прилила к лицу, а внизу живота стало совсем жарко. Она осторожно подхватила пальцами тонкую ткань нижней рубашки и потянула через голову. Чарльз медленно оглядел ее с головы до ног, задержавшись на треугольнике рыжих волос, и поднял глаза к лицу.

– Великолепно. Я был прав, вам идут ваши наряды, но без одежд вы еще прекраснее.

Ее кожа горела, пульсация где-то глубоко внутри усиливалась, все мысли и желания сводились к одному – почувствовать в себе мужчину.

Едва касаясь, он провел рукой по спине Элеоноры, обхватил ладонями ягодицы девушки и поцеловал ее в губы. Сначала нежный, состоящий лишь из легких, будто перышком, касаний, поцелуй постепенно стал страстным и глубоким.

Руки Чарльза ласкали ее тело, то замирали, то приходили в движение. Ощутив его пальцы у своего лона, она положила ладони на его плечи, боясь не устоять на ногах.

– Я тоже хочу увидеть вас без одежды, – прошептала она и принялась расстегивать пуговицы его жилета.

Пальцы Элеоноры дрожали, движения были неловкими от волнения – все же непривычно стоять нагой перед мужчиной, к тому же одетым.

– Снимите чулки, – произнес он, чуть оторвавшись от ее губ. – Я сам справлюсь с жилетом.

Элеонора повиновалась и склонилась к ноге. Обнажая кожу дюйм за дюймом, она поразилась ее чувствительности: даже легкое прикосновение вызывало в ней волну желания, бежавшую по всему телу.

Чарльз скинул жилет, расстегнул ворот сорочки, позволив новобрачной увидеть темные волосы на груди, и проворно стянул сорочку через голову. Окинув взглядом его широкую грудь и плоский живот, Элеонора прерывисто вздохнула, она не могла оторваться и жадно следила, как он снимает бриджи и обувь, как играют мышцы его тела при каждом движении. Не в силах управлять собой, она застонала неожиданно громко, совсем недопустимо для настоящей леди. Воспоминания о том, какие чувства будили в ней его прикосновения, вызвали новый прилив жара и совершенно затуманили разум новобрачной.

Чарльз повернулся к ней уже без одежды, и она увидела, как он возбужден. Он обнял ее, и его волосы на груди приятно щекотали ей соски.

На этот раз им не надо было думать о сохранении невинности. Нет преград, способных отобрать их друг у друга. Элеонора знала, что не остановится до тех пор, пока ее любопытство не будет удовлетворено.

Обнимая жену, Чарльз точно знал, что сейчас не хотел бы оказаться ни в каком другом месте. Кожа Элеоноры была такой гладкой, что к ней хотелось прикасаться снова и снова, чувствовать мягкость губ и податливость тела.

Он провел рукой по ее бедру и положил палец на нежный бугорок лона. Элеонора выдохнула и подалась вперед бедрами от нетерпения.

Сейчас величайшим для него подвигом будет не взять ее немедленно.

Он ласкал ее, слыша громкие стоны и шепот:

– Еще, Чарльз… Прошу, еще…

Подхватив Элеонору на руки, он положил ее на кровать. Нельзя поступать безрассудно, подчиняясь похоти, он хотел подарить ей наслаждение, чтобы важный момент в ее жизни запомнился не болью, а удовольствием. Но это не просто, Элеонора была невероятно соблазнительна и чувственна, рядом с такой женщиной трудно сдерживаться.

Он принялся ласкать ее тело, начав с поцелуя в губы, и спускался все ниже от груди по животу к самому чувствительному месту.

– Я тоже хочу научиться, – внезапно произнесла Элеонора. Просто удивительно, как ей еще удается что-то говорить. Его разум затуманился, и в голове нет ни одной мысли. – Я хочу поцеловать твой пенис, доставить и тебе удовольствие.

Чарльз с трудом сглотнул.

– Элеонора, я…

Она поджала припухшие губы.

– В тех дневниках писали, что мужчинам это очень приятно. Я бы хотела попробовать. Для тебя.

Она выскользнула из его объятий и встала у кровати. Стоило ему только представить, как ее губы охватывают головку его члена, и… Он может достигнуть кульминации раньше, чем следовало бы…

Кокетливо глядя прямо ему в глаза, она принялась вытаскивать из волос шпильки, и вскоре на плечи упала тяжелая яркая волна. Элеонора стала похожа на загадочную и прекрасную русалку.

Тело Чарльза отреагировало мгновенно, он понял, что не может отказаться от такого удовольствия, он хочет этого больше всего на свете.

– Говори, что мне делать, – ласково, но требовательно произнесла Элеонора.

– Встань на колени, – поколебавшись, заговорил Чарльз.

Она сделала, как он велел, двигаясь при этом медленно и грациозно.

– Обними мой пенис своей нежной ручкой у основания и обхвати его губами.

Больше Элеоноре не понадобились пояснения, ее чувственная природа сама подсказала дальнейшие действия.