Джен Алин - Охота на наследника

– Поймите все дело в деньгах. Государство не хочет тратиться на того, кто, по всей видимости, как солдат уже никогда не пригодиться и кого уже объявили мертвым.

– При этом погибшим совершенно позорным способом! Надо его заставить признаться, что их пребывание в том месте было частью операции, а не праздное любопытство. Я это знал с самого начала – я знал его, знал, что лишь долг мог подвигнуть такого человека как мой брат, оказаться среди наркоманов и проституток. И будь я проклят, если я не заставлю их признать это!

– Ну так, как раз сейчас вам надо решить, что вы будете делать. Пойдете воевать за справедливость с прогнившим бюрократом или встретитесь с этим офицером и узнаете цену вопроса…

Тут до Бренсона дошло, что имеет в виду Каненсдейл. Если тот офицер в плену – Ричард, нужно без промедлений заплатить выкуп, а выяснения оставить на потом.

– Я вас понял, надеюсь вы знаете где его искать…

– Конечно, только нужно поторапливаться… его корабль отплывает сегодня в шесть. У нас чуть меньше пяти часов, чтоб все обговорить.

– Что ж, тогда не будем терять время.

Вместе они вышли из кабинета, и Бренсон первым делом направился к жене.

Та, вместе с Аннет, сидела в малой гостиной. Не обратив никакого внимания ни на служанку, ни на следовавшего позади Каненсдейла, он быстро подошел к Джулии совершенно естественно припал перед ней на одно колено, быстро поцеловал руки, словно бы прося ее благословения и глянув в глаза очень ласково с ней заговорил.

Каненсдейл молча наблюдал за ними, не слыша разговора. Но видел, как Редингтон подробно что–то излагает, а она понимающе и с любовью согласно кивает, нежно на него смотря. Потом, также никого не смущаясь, муж быстро, но трепетно поцеловал жену, она при этом нежно погладила его по голове, быстро встал и без промедлений направился к ожидавшему другу.

Разговор супругов был обычным; муж объяснил, что должен ненадолго отлучиться и настоятельно просил сразу за ним послать, если вдруг что. Чтоб уж совсем наверняка, он дал подробные указания дворецкому где найти его и доктора в случае начала родов. Дворецкому не было нужды повторять дважды, он уже раз едва не лишился роботы из–за Джулии, никто в доме бы не решился ее как–то обидеть, зная на что из–за этой женщины способен хозяин.

Покидать жену Бренсону сейчас совсем не хотелось, он разрывался между делом брата и долгом мужа. Сердце было не на месте, хотя Джулия заверяла, что нет никаких признаков, что это должно произойти сегодня.

– Да уж, – задумчиво протянул герцог, глядя на Бренсона в кебе. – Вы и впрямь изменились.

Бренсон ответил улыбкой.

– В каком смысле?

– Не думал, что увижу вас перед женщиной на коленях, без единой дурной мысли в голове. Просто невероятно, на что способна любовь. Я вам почти завидую. Если дело с братом выгорит, то у вас будет не «фул–хаус», а целый «флеш–рояль»¹³. – Герцог нехотя, обнадежил друга больше, чем стоило. Но не смог удержаться от реплики. Нежность и преданность Бренсона, по отношению к жене очень поразили его. Это было сродни увидеть рассвет над Африканским заливом – так же прекрасно.

Польщенная улыбка все же окрасила лицо Редингтона, хотя он не хотел хвастать перед другом. Все что он делал для Джулии, было совершенно искренним порывом. Он ни секунды не раздумывал, как ему надо себя вести или что говорить ей.

С тех пор, как между ними все наладилось он совершенно не сдерживал себя. Если ему хотелось стоять перед ней на коленях и целовать ее руки, он это делал, хотел обнять – обнимал, хотел носить на руках – носил. Особенно теперь, когда беременность сделала ее такой хрупкой и уязвимой. И он всерьез переживал за нее. Потеряв стольких близких, хоть и уверял, что страх смерти при родах пустые предубеждения – сам боялся этого не меньше. От реальности уйти сложно – а она говорит, что примерно каждая вторая женщин, рожающая первенца, умирает при родах или вскоре после того. Бренсон теперь это знал точно, так как очень детально все осведомился у доктора как это все бывает.

Утешительного там было мало.

Вся надежда на Бога – все в его руках. Поэтому на всякий случай, Редингтон оплатил эпископу Кентерберийскому все возможные молебны на полгода вперед.

– Ну может и вам еще улыбнется удача, – это было скорее словами вежливости, чем правдой, Бренсон знал о герцоге достаточно, чтоб понимать реальность его положения.

Тот улыбнулся.

– Не так, как вам, друг мой, не так вам. Я люблю своих детей, а жену уважаю, но не более. К несчастью, в отличие от вас, бог не избавил меня от необходимости исполнить волю отца. Он обрек меня на очень выгодный, но крайне холодный союз. Не могу сказать, что я страдалец, но и счастья любить по-настоящему я так и не познал. Может оттого мы с герцогиней так мирно уживаемся все эти годы. Никто из нас не знает любви, но притворщики мы отличные, что и сказать. Теперь же встретить что-то такое сильное, как у вас, было бы для меня настоящим несчастьем или насмешкой судьбы. Но за вас я очень рад. Глядя на такую любовь, почти веришь в то, что есть еще чудеса на свете.

– Я и сам не верил, пока не встретил ее. И рад, что мы преодолели препятствия на своём пути, потому как порой это счастье казалось совсем недостижимым. Я и сейчас ночами просыпаюсь с ужасной мыслью, что это лишь сон. Жизнь так непостоянна…

– Это да , это, да …

Подъехав к нужному месту они оба выбрались из кеба. Августовский день был по-настоящему удушливый, а в порту Портсмута, так и вообще невыносимо из-за обилия людей.

Не теряя время, они поднялись на один из военных фрегатов, что только готовился к выходу из дока.

Удача пока была на их стороне и найти того офицера не составило труда.

– Безмерно рад знакомству: ваше сиятельство герцог Каненсдейл, ваша светлость лорд Редингтон – большая честь! – Офицер был очень удивлён и очень польщен. С его небольшим чином познакомиться и с кем-то одним из таких важных титулованных особ было бы невероятным везением – а тут сразу двое!

– Мы хотели бы вам помочь с делом плененного офицера. Как вам такое предложение?

Честно, офицер был сбит с толку. Ричарда он не знал, он поступил на службу всего девять месяцев назад, хотя конечно слышал и знал, как обставили дело.

– Понимаете, тогда из-за пожара операция была совершенно провалена. Никто так и не знает, что там произошло. Да и кроме позорной потери четырех отличных офицеров и полгода на подготовку, ничего из всего этого дела не вышло. В результате командование открестилось, от того, что что–то такое планировалось. Никто не любит признавать поражение, а наше правительство больше других.

Бренсон только гневно сжимал зубы; как он ненавидел всю эту дряхлую систему, какой так предано служил его брат, и которая пережевав его, просто выплюнула, полив позором.

Но он так это не оставит! Хоть бы пришлось положить на кон свою жизнь.

Но пока было важно другое.

– Сколько? – только и спросил Бренсон, совершенно четко давая понимать, что имеет в виду.

– На фунты около двадцати тысяч, десять при условии, что правительство пристанет на некоторые их условия, – молодой офицер говорил это с раболепным страхом. Такие деньги для него были даже не пределом мечтаний – в руках он не имел даже четверти от такой сумы, не говоря о большем…

– Через час, мой поверенный вручит двадцать тысяч и еще тысячу на расходы по транспортировке и прочим расходам. Я буду ждать от вас известий.

Каненсдейл молчал. Да деньги не малые, но он видел, как больше проигрывали в карты, так что это пустяк, особенно для состояния Редингтона.

Офицер округлил глаза, немного оторопев.

– Но ваша светлость понимают, что это может быть совсем посторонний человек? Шансы невелики…

– Через час, – повторил Бренсон, – это жизнь, и мы ее спасём, а я буду молиться, чтоб это был мой брат. Есть другие возражения?

Молодой человек сник.

– Нет, если на, то ваша воля… Вы очень щедрый человек.

– Если бы от меня потребовали за жизнь брата все до фартинга, я бы не раздумывая отдал – это только деньги…

После этого заявления, оба встали, раскланялись и направились в контору юриста Бренсона.

В конторе пришлось потратить все силы, чтоб поторопить Трента. Тот всегда осторожно отсчитывал большие сумы, чтоб ничего не упустить. Да и пытался намекнуть, что дело того не стоит. Но очевидно вконец усвоив, что Бренсон в таких делах полагается только на свое мнение, быстро сдался. В конце концов, он не хотел лишиться места. А то, что молодой хозяин может его уволить, не угоди тот ему, он понимал хорошо. Он был в курсе, что Редингтон его недолюбливает, и старался не спорить.

Проследив чтоб все сделали, как надо, они с Каненсдейлом сопроводили Трента и деньги были переданы под расписку при трех свидетелях. Бедный молодой офицер, очень нервничал, беря такую суму в руки. Прознай кто, его собственная жизнь может оказаться в опасности. Поэтому делали все тихо.

Едва они вернулись к конторе Трента, мальчик посыльный запыхавшись, окрикнул, вручив Редингтону записку. Бедняга сначало бежал в порт, потом сюда, потом снова в порт, потом опять сюда, прежде чем поймать его светлость графа Редингтона.

– Ваша жена, милорд, она рожает!

Оба мужчины насторожились, мальцу бросили щедрую монету за труды, а кучеру быстро приказали трогаться.

Бренсон открыл записку и пробежав глазами, заметно побледнел.

– Что там?

Редингтон не ответил.

Герцог взял записку из рук товарища и прочитал. "Ну, конечно, – пронеслось у того в голове, – судьба любит поиграть на нервах."

Герцог вздохнул.

– На Риджен–стрит, – приказал он кучеру. – Держите себя в руках друг мой, доктор Норд дважды помог моей жене при таких же осложнениях, все будет хорошо.

Бренсон не мог говорить. Он чувствовал, как руки бьет дрожь, хотя такого раньше никогда не было. А думать мог только, о том, что пока он переживал о брате, которого, по всей вероятности, не вернуть, его молодая жена уже три часа мучается схватками, но будет не в силах произвести ребенка сама, потому что тот не так лежит.

В записке доктор указал, что дело непростое, шансов мало. Он предлагает кесарево сечение, и ждет мужа для разрешения. Ужасней новости и придумать сложно.

Среди тех сведений, что собрал Бренсон по ходу ожидания родов, он знал и некоторые подробности проведения таких процедур. Хорошо было то, что с 1847 используют анестезию, плохо что послеоперационная смертность остаётся высокой, несмотря на все сдвиги в области медицины 1859 года.

Он гнал от себя плохие мысли как мог, но одна страшная и противная никак не хотела исчезать: мысль, что он не переживет ее смерть. Кого угодно, только не ее! Он видел только два варианта своей жизни: светлый, где есть она и темный, в которой он последует за ней в могилу очень быстро. Это и пугало, и утешало в одночасье. Нет он не станет проклинать бога, он знал, что сделает наверняка…

На кону стояли не две жизни – там были три…

Джулия уже несколько часов периодично мучилась сильными предродовыми болями. И если раньше интервалы были редки, то чем дальше, становились короче. Процесс начался еще ранним утром, но, как и полагается неопытной девушке, редкие боли в пояснице и дискомфорт в области таза, она не сразу определила, как схватки. Поэтому так яро уверяла любимого мужа, что ничего такого не случиться.

Доктор прибыл через час, после отъезда Бренсона, он несколько раз ее оглядел, недовольно поморщился, сказал ей не беспокоиться, приказал Аннет помогать переносить боли при схватках и удалился. Анет помогала очень трепетно, но лицо ее было встревоженное. И Джулия не могла, не понимать, что та невольно вспоминает последние роды своей покойной хозяйки и ее мучают страхи.

За мужем послали, но прошло три часа, а его не было. Теперь и она начинала переживать – общее настроение не радовало. Доктор опять пришёл, еще раз посмотрел, снова поморщился и ушел.

Хотелось бы, чтоб он хотя бы что-то объяснил, но тот и не думал, словно процесс не имеет к ней никакого отношения.

Очередная схватка отпустила, и Джулия как раз расслаблено откинулась на подушки, когда в комнату вихрем влетел ее муж.

Бренсон кинулся к любимой и так крепко прижал к себе, что она даже вскрикнула от его стремительного порыва.

– Боже, жизнь моя, я уже здесь! Моя хорошая, моя любимая, тебе плохо? Скажи, как тебе помочь? Прости, что так долго…

Он был сам не свой и кажется утешать было впору его, а не ее.

– Дорогой, что с тобой? Я в порядке, – спокойно ответила жена, нежно гладя его по щеке. – Все только началось, не переживай…

Тут ее опять схватила боль, и она изменилась в лице не договорив.

Бренсон почти потерял самообладание, стал звать на помощь.

– Так, ваша светлость, идите–ка составьте компанию герцогу, выпейте бренди. Поверти вам здесь не место. – сказал доктор Норд. За ним появился и прежний доктор.