Робин Пилчер - Океан любви

— Все готово! — произнес он почти триумфально. — Они вылетают ко мне первого июля.

У Жасмин перехватило дыхание, с возгласами радости она заключила Дэвида в крепкие объятия.

— О, Дэвид, это просто прекрасно! — Она начала потирать ладони в предвкушении неминуемых приготовлений. — Послушай-ка, как только здесь все нормализуется, я помогу тебе найти несколько раздвижных кроватей и спальных мешков. Я уверена, что они должны где-нибудь быть у нас на чердаке.

Дэвиду было приятно видеть ее нескрываемое ликование:

— Это действительно здорово, Жасмин. — Он оперся о кухонную стойку и сделал глоток кофе. — Как себя чувствует наш пациент?

— Значительно лучше. Сегодня я спала в соседней комнате, на случай если вдруг понадоблюсь ей. Я слышала, как Дженнифер вставала ночью один раз, но в остальное время она, безусловно, спала. Сейчас она сидит в кровати и говорит, что, возможно, попозже поднимется. Я ей запретила подниматься и сказала, что если увижу ее внизу, то задам ей такого трепача, что она взлетит наверх по этим ступенькам, не касаясь их ногами! — Она засмеялась и вручила поднос Дэвиду. — Я как раз собиралась отнести это наверх, но, учитывая то, что ты приехал, а она уже спрашивала о тебе, я думаю, мы можем убить двух зайцев одним выстрелом, не так ли, медбрат?

Жасмин подмигнула Дэвиду, а он, покачав головой в ответ на ее подтрунивание, повернулся и пошел наверх.

Он постучался в дверь спальни. Услышав какое-то неясное бормотание, вошел внутрь, увидев, как Дженнифер прячет что-то под покрывалом, испуганно глядя на него. Она была одета в белую хлопковую ночную рубашку, волосы разметались по побледневшим щекам.

Увидев его, Дженнифер издала возглас облегчения:

— О, слава богу, это ты! — Она достала из-под одеяла стопку документов. — Я думала, что это Жасмин. Она бы задала мне жару, если бы поймала меня с этим.

Дэвид засмеялся и подошел к кровати.

— Куда можно поставить поднос?

— Погоди-ка, — сказала Дженнифер, сбрасывая с себя одеяло, — я положу это обратно в свой кейс. — На четвереньках она переползла через кровать и, подняв голову с шаловливой ухмылкой, произнесла: — Я спустилась вниз и взяла это сегодня рано утром, пока Жасмин еще спала. Ужасно подло, да?

Дэвид поставил поднос перед Дженнифер:

— А как ты себя чувствуешь?

— Терпимо. Немного кружится голова, но живот уже не болит, и больше ни разу не тошнило, слава тебе господи! — Она отломила кусочек тоста с подноса и с хрустом принялась его жевать.

— Рад это слышать. — Он глубоко вздохнул и повернулся. — Ну что ж, я, пожалуй, пойду и займусь своей работой.

— О, подожди! — выпалила Дженнифер с набитым ртом. — Я хотела спросить, мог бы ты задержаться на несколько минут, чтобы поговорить?

— М-м-м… Конечно, если это нужно.

Она пригласила его сесть рядом. Дженнифер налила себе в чашку чай и, задумавшись, смотрела вперед, погрузившись, видимо, в собственные заботы.

— Дэвид, — наконец-то вымолвила она, — я просто… На самом деле я даже не знаю, что именно хочу тебе сказать… нет… да, я знаю. Я просто хочу, чтобы ты знал, что то, что ты сделал для меня вчера… наверное, это самый добрый поступок, который когда-либо совершали по отношению ко мне. — Она взглянула на него, и улыбка осветила ее лицо, прежде чем она опять опустила глаза. — Я очень благодарна тебе. — Дженнифер подняла глаза и взволнованно вздохнула. — Это звучит весьма странно, я понимаю, но…

— Нет, не стоит, — перебил ее Дэвид, — мы очень беспокоились за тебя. Жасмин, вероятно, права. Я думаю, тебе стоит отложить дела на день или два.

Дженнифер закивала головой в знак согласия:

— Да, обязательно. — Она сделала глоток чая, затем приложила руку к губам и быстро сглотнула. — Вот о чем я хотела с тобой поговорить — о песне Бенджи. Жасмин сказала, что она прекрасна.

— Как ты умудрилась узнать об этом так быстро?

— Когда я возвращалась к себе после того, как взяла документ из портфеля, я заметила, что Бенджи нет в своей спальне. Утром я поинтересовалась у Жасмин, где Бенджи. Она сказала, что он остался ночевать у Сина, на что я ответила, что не знала, что мальчики дружат до сих пор. После этого Жасмин мне и рассказала историю о песне. Как тебе это удалось?

— Боже, да я ничего не сделал! Бенджи написал песню самостоятельно, Джерри лишь добавил в нее аранжировки, с помощью той сумасшедшей ирландской группы, которая называется «Дублин Ап». Я только присутствовал при всем этом на студии, на всякий случай!

— Ой, да ладно тебе, это как с теннисом. Вся ваша шотландская скромность приводит меня в ярость! Я понимаю, что это все благодаря тебе, Дэвид. Бенджи снова со своими друзьями. И именно ты помог ему обрести их, не так ли?

Дэвид отвел глаза:

— Слушай, тебе было не очень хорошо, и я не думаю, что тебе следует так перевозбужд…

— О, ты невыносим, ты ведешь себя бесчеловечно! — Со слезами от смеха, Дженнифер запустила подушкой ему в голову. — Не пытайся переменить тему! Ну, давай же, признавайся! — Она снова ударила его подушкой.

— Ну, хорошо! Хорошо! — пронзительно закричал Дэвид, закрывая голову руками, делая вид, что он пытается защититься от ее игривых ударов. — Я согласен! Я это признаю!

— Так-то лучше, — сказала Дженнифер. Она откинулась назад, задыхаясь от напряжения. — Но думаю, ты заслуживаешь еще одного удара для большего наказания.

Как только подушка оказалась на лице у Дэвида, дверь в спальню открылась и появилась Жасмин.

— Что это за шум? И что это вы тут вытворяете?

Дженнифер забралась под одеяло, пока Жасмин делала Дэвиду выговор, и по-дружески стукнула его по голове, когда проходила мимо.

— Ну, ты даешь! — ворчала она на Дженнифер, словно кудахтающая курица, натягивая на нее пуховое одеяло до шеи. — Тебя нельзя ни на минуту оставить одну. А что касается тебя, Дэвид, ты что, не знаешь, что она больна? Ты должен помнить об этом, прежде чем подстрекать ее. — Она выпрямилась и посмотрела на их глупые улыбающиеся лица.

— Простите, мисс, — произнес Дэвид писклявым голосом.

Это было достаточно, чтобы Дженнифер расхохоталась. Дэвид посмотрел на Жасмин, опасаясь последствий, но тут они все разразились смехом.

— Так, ну все! Достаточно, посмеялись — и хватит! — заметила Жасмин, вытирая слезы. Затем она подошла к Дэвиду и положила ему руку на плечо. — А ты, кыш отсюда! — Она пихнула его, вывела в коридор, после чего вернулась к Дженнифер: — А сейчас ты должна немного отдохнуть, слышишь меня? И не вздумай вставать с постели.

Дэвид заглянул в комнату и весело добавил:

— И больше никакой возни под одеялом!

Дженнифер еще раз засмеялась, а Жасмин вытолкала его за дверь,

— Это что еще такое? — спросила она Дэвида.

— Когда-нибудь, Жасмин, — ответил он, обнимая ее за плечи, — все тайное станет явным.

Она оттолкнула его и воскликнула:

— Ах ты мерзавец! Я с тобой больше не играю. Ты стал чересчур радостным!

Прошло три дня, прежде чем Жасмин посчитала возможным разрешить Дженнифер спускаться на первый этаж. Поначалу Жасмин попросту раскритиковала их утренние с Дэвидом детские шалости, но позже в тот же день, когда Дженнифер принимала ванну, она, заправляя кровать, обнаружила спрятанный кейс, и, несмотря на многочисленные протесты и жалобы Дженнифер на то, что с ней обращаются как с десятилетним ребенком, она забрала его на временное хранение.

Диктаторские правила Жасмин коснулись также и Дэвида, но тот находил их милыми и забавными. Она запретила ему посещать Дженнифер, переживая не столько за то, что это может как-то препятствовать ее выздоровлению, сколько за то, что они могли вступить в тайный сговор, и Дэвид вернул бы ей кейс.

Тем не менее в субботу военная блокада была снята, и в результате небольшой церемониальной процедуры передачи, произведенной на кухне, Дженнифер вновь стала обладательницей собственного кейса и получила полнейшее разрешение «главнокомандующего» на продолжение работы с документами. Однако Дженнифер оказалась крайне сложно сосредоточиться на проекте, поэтому вся дальнейшая работа была отложена до понедельника, когда ей вновь предстояло вернуться в офис.

Но зато у нее появилась возможность посвятить все выходные Бенджи. Они вместе катались в лодке; Дженнифер наблюдала за его тренировками по виндсерфингу и, конечно же, вновь и вновь слушала песню, и всякий раз Бенджи давал беглые комментарии о каждом звуке.

Но кроме всего прочего, она еще имела возможность наслаждаться присутствием Дэвида. Поначалу Дженнифер не могла объяснить себе своих чувств к Дэвиду, но во второй половине субботнего дня, во время теннисного матча, когда она сидела на вышке судьи и засуживала игру Дэвида в пользу сына, умирая со смеху, когда Дэвид подбегал к ней с протестами и воззваниями к справедливости в стиле настоящего Макинроя[8], она поняла, что это именно то, к чему она так стремилась в отношениях с Алексом. Они были семьей. Они были счастливы. На какое-то мгновение ей захотелось, чтобы Алекс оказался здесь и был частью всего этого. Но затем, испытывая чуть ли не чувство вины, она поняла, что его присутствие разрушило бы эту идиллию: Дэвид, несомненно, счел бы свое присутствие излишним, а если бы она настояла на этом, то, вероятнее всего, это разозлило бы Алекса.

Вечером этого дня, успешно поупражнявшись в ведении жестких переговоров с Жасмин, она уговорила ее устроить на следующий день обед с барбекю, большей частью для того, чтобы отблагодарить Джерри Рейли за его участие в оформлении песни Бенджи. Но поскольку «Даблин Ап» еще оставались здесь и дописывали свой альбом, то пригласили и их. Бенджи ликовал, ведь это дало ему возможность еще выше поднять свою только что восстановленную в школе репутацию, потому что на вечеринку была приглашена почти половина его класса.

Это был день бурного веселья, пикантно приправленный тем фактом, что Дженнифер наконец-то обнаружила нечто, в чем Дэвид был явно не силен. Его попытки приготовить барбекю окончились полнейшим провалом, а Бенджи и его друзья большую часть времени, отведенного для ужина, носились по лужайке со сгоревшими до угольков кусочками стейка и пускали их как летающие тарелки над водой. Дэвид упорно не хотел признавать поражения.

— Следующий кусочек точно получится, — говорил он каждый раз Дженнифер до тех пор, пока она, вооруженная шампурами и ножами, не выпроводила его подальше. Вслед за этим истинная управительница домашнего быта, Жасмин, вступила в свои владения. Мясо поджаривалось у нее идеально, а Дженнифер, умело ей ассистировавшая, использовала водяной распылитель для того, чтобы гасить не только возникавшие в углях язычки пламени, но и коварные попытки Дэвида вернуть себе потерянные позиции.

Вечеринка плавно перешла из полуденного времени в ранние вечерние часы, сопровождавшиеся напряженными партиями игры в теннис, сумасшедшими феериями в бассейне и жаркими футбольными мини-матчами; спортивные состязания прерывались периодами ленивого лежания на газоне или на шезлонгах около бассейна. Команды взрослых и детей напряженно соперничали друг с другом, школьники выигрывали у старших, бурно подогреваемые их лидерскими амбициями.

За все время веселой вечеринки произошел лишь один случай, который на мгновение встревожил Дженнифер. Одна молодая особа из класса Бенджи устроила настоящую охоту за первым гитаристом группы «Даблин Ап». Как ни в чем не бывало, пристроившись на его колене, когда он лежал на шезлонге рядом с Дженнифер, девочка остроумно поинтересовалась, почему его сигарета была такой необычной формы и почему она так странно пахла. Однако, к облегчению Дженнифер и прежде, чем возникла необходимость ей, как хозяйке дома, вмешаться в эту ситуацию, молодой человек быстро потушил сигарету и заткнул ее себе за ухо. Затем, во избежание подобного выражения чувств со стороны молодой поклонницы, он подхватил ее на руки и с математической точностью забросил точно в центр бассейна.

Когда она услышала, как Бенджи громко прощается с последним из своих друзей и как отъезжает машина, Дженнифер медленно прошла в дальнюю часть сада, чтобы подобрать там забытую кем-то на газоне рубашку. Взяв ее, она вышла на берег залива, на деревянный причал. Остановившись и крепко прижав рубашку к груди, она слушала какофонию сверчков, которая разрывала повисшую в воздухе вечернюю тишину, и любовалась последними лучами заходящего солнца — они окрашивали волны в мягкие розовые тона.

«Чудесный финал прекрасного дня, — подумала она. Нет, не только дня. Весь уик-энд был наполнен настоящим отдыхом, счастьем…» Дженнифер неожиданно вздрогнула, вопреки разлившемуся вокруг теплому вечернему воздуху, и, закрыв глаза, поплыла по волнам густого аромата сосновых деревьев, смешивающегося с бодрящей свежестью морской воды. Затем, не обращая внимания на москитов, яростно атакующих ее лодыжки, она медленно пошла назад, к дому, ступая босыми ногами в такт с песней Лу Рида, которая все громче и громче звучала в ее голове: