Габби не отпускал воротник мужчины, когда опасно тихим голосом спросил:

— А девушка? Где она сейчас?

Глаза мужчины застыли.

— Мы все выбежали во двор, когда начался пожар. — Он виновато посмотрел на Габби. — Но ее среди постояльцев я не заметил…

И только тут, впервые в жизни Габриел понял, что такое настоящий, неконтролируемый, удушающий и леденящий ужас. Оттолкнув в сторону мужчину, он бросился прямо в горящее здание, не видя и не слыша ничего.

— Габби, постой! — позвал его Тони, пытаясь не отстать от Габриеля. — Я с тобой…

— Нет! — тут же воскликнул Габби, чувствуя, как паника вот-вот готова овладеть им, заставляя дрожать и подгибаться колени, едва держа его на ногах. У него было лишь одно желание: во что бы то ни стало добраться до Эмили! У него не было ни одной лишней секунды, чтобы тратить ее на разговоры. — Помогай Себастьяну. Ник всё еще в конюшне с Лейтоном!

— Но ты…

Тони не успел договорить, потому что Габриел молнией пролетел в горящее здание и огонь сомкнулся у него за спиной.


* * *

Эмили цеплялась за ручку двери из последних сил. Она знала, что больше никогда не увидит рассвет, не увидит солнца. Никогда не увидит ангельскую улыбку Ника.

И никогда больше не увидит Габриеля. И самое ужасное было в том, что он никогда не узнает, как безгранично она любила его.

Потому что все было кончено.

Тело ныло от побоев. Кожа рук и плеч покрылась синяками и кровоподтёками. Платье было разорвано почти в клочья. Но Эмили все это было неважно. Потому что проиграла последнюю битву: битву за жизнь. Сейчас она не могла даже порадоваться тому, что не позволила Найджелу совершить над собой настоящее насилие. Даже несмотря на сильнейшее головокружение Эмили дралась с мерзавцем так отчаянно, что он в конце концов понял, что она никогда не достанется ему. Для этого ему пришлось бы просто убить ее. Но он был слишком труслив, чтобы это сделать. Вынужденный уходить, потому что истекло его время, он избил Эмили, обрушивая на нее всю свою ненависть и ярость. А перед уходом он так сильно ударил ее по голове, что девушка упала на пол едва дыша.

Найджел запер ее в этой убогой комнате, но это показалось ему мало, и, найдя несколько досок, он заколол дверь, яростно воскликнув перед уходом:

— Если ты не досталась мне, не достанешься никому!

Он забил последнюю гвоздь, а потом Эмили услышала, как кремний ударил по огниву, и почувствовала запах гари. Найджел не просто запер и заколол дверь, он хотел в довершение ко всему поджечь ее.

Эмили прислонилась головой о дверь, горько улыбаясь сквозь слезы. Как символично вышло: она всегда рассуждала и сокрушалась о смертях на кострах инквизиции. И вот теперь была вынуждена принять то же наказание. Видимо ее с самого начала ждала именно такая судьба.

Дом был охвачен таким огнем, что было уже просто бесполезно выбираться отсюда. Да и в таком полуживом состоянии Эмили вряд ли могла уйти далеко. И если вначале отчаяние и страх помогли ей бороться со слабостью и болью, заставляя яростно бить по двери в надежде, что хоть кто-нибудь услышит ее, теперь же, исцарапав руки до крови, она обессиленно упала на пол и закрыла глаза. Всё было тщетно. Ее никто не услышал. И никто не знал, что она в здании, которое скоро обрушится и догорит дотла.

Едкий дым попадал в легкие, затрудняя дыхание. Она слышала крики людей за окном, которые пытались потушить огонь. Она слышала адский треск горящих потолков и грохот падающих балок. Но отчетливее всего она слышала последние удары своего сердца, который был всё же благодарен судьбе.

За Габриеля.

Самое светлое, самое дорогое воспоминание, которое осталось хранить так недолго… Эмили не пыталась уже бороться со слезами, которые текли по испачканным сажей щекам. Она была бесконечно благодарна Богу за то, что в ее жизни был Габриел. За то, что он обнимал ее тогда, когда никто другой и не думал обнимать ее. За то, что он хотел защитить ее от ветра, подарив зеленую шляпку. За ту нежность, с которой он перевязывал ей рану на руке. Она никогда не смогла бы отблагодарить его за то, что, оставив своих друзей, он пришел к ней только для того, чтобы пригласить ее на танец. Благодаря ему она познала счастье. Познала чудо поцелуя и силу слияния душ.

Эмили прижала руку к груди, стараясь унять жгучую боль, но это было невозможно сделать. Как было бы проще вырвать из груди сердце, которое продолжало истекать кровью даже тогда, когда не осталось ни капли надежды.

Глубоко вздохнув, Эмили попыталась убедить себя в том, что готова к смерти. Видимо, так и должна была закончиться ее жизнь. Вот только Эмили не предполагала, что действительно погибнет от костра. Оранжевого и яркого, как ее волосы…

Внезапно послышались странные звуки за дверью, а потом кто-то с силой стал бить по двери. И раздался до боли знакомый голос:

— Эмили!

Вздрогнув, Эмили встрепенулась, открыла глаза и повернулась к двери, не веря своим ушам.

— Г-габриел?… — с трудом прошептала она, ощущая боль в горле.

Однако, из-за грохота и свиста пожара он не расслышал ее голос. Стук в дверь стал еще сильнее.

— Ради Бога, Эмили, если ты там, отзовись, иначе я сойду с ума!

Слезы из глаз хлынули новым потоком. И набрав в грудь достаточно воздуха, Эмили прокричала во весь голос:

— Габриел!

Положив окровавленные руки на дверь, Эмили затаила дыхание в ожидании ответа. Стук в дверь резко прекратился.

— Эмили! — Габриел испытал такое облегчение, убедившись, что она действительно за дверью, что у него задрожали колени, и он обессилено рухнул на пол, прислонившись лбом о дверь. — Боже мой, душа моя, я нашел тебя!

Габриел пытался поверить, что это действительно правда. Он успел и нашел ее до того, как произошло самое ужасное!

— Габриел, — снова повторила Эмили, прикрыв веки. У нее жгло глаза. От слез. От едкого дыма. Она едва могла дышать, но снова прошептала. — Габриел… — Она могла бы повторять его имя вечно. Каким-то чудом он нашел ее даже тогда, когда этого уже не могло произойти. Даже когда надежда была глубоко похоронена, явился светлый вестник богов, чтобы вернуть ей надежду. Но как он сделал это? Как узнал, где она? Кто сказал ему?.. И внезапно Эмили поняла, что он обнаружил ее так же, как и некогда Ника. Ник! У Габриеля ведь недавно был очередной приступ, видение. И он увидел Ника. И хоть он не мог видеть ее, но этого хватило, чтобы он бросился им на помощь. Как же он заблуждался, полагая, что его приступы ведут к дурному. И теперь ценой собственной жизни он хотел помочь ей. Этого Эмили не могла принять от него. — Габриел, уходи отсюда.

Габриелю показалось, что он ослышался.

— Что? — переспросил он, выпрямившись.

Сердце стучало так громко, что он едва мог слышать Эмили сквозь грохот и рев пожара.

— Уходи отсюда, — взмолилась она. — Здесь сейчас все сгорит.

— Вот именно! — Габби сжал руку в кулак, испепеляюще глядя на дверь. — Здесь действительно сейчас все сгорит.

— Поэтому тебе нужно уходить.

Неожиданно такой сильный гнев овладел им, что закружилась голова. Как она могла сказать такое? Он что же, пришел сюда, чтобы бросить ее?!

— Он заколол дверь, — добавила Эмили отчаянно, будто это могло помочь ему решиться уйти. — Мне не выбраться отсюда.

Габби попытался дышать ровнее. Попытался подавить гнев, чтобы мыслить здраво.

— С тобой… все в порядке?

Он холодел при мысли о том, что успел за это немыслимо долгое время сделать с ней тот мерзавец! Если только он попытался!..

— Не беспокойся. Я… в порядке.

Рука Габриеля сжалась так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Он… он не трогал тебя?

Оба привалились лбами к двери, даже не подозревая о том, что являли зеркальное отражение друг друга.

— Я не позволила ему, — наконец, ответила Эмили, начиная задыхаться от дыма, который заполнил комнату, застилая глаза.

Как можно было предположить, что она избежит домогательств! Гнев Габриеля внезапно перерос в неконтролируемую ярость. Что и помогло ему собраться и начать действовать. Сейчас у него не было времени размышлять о тысячи различных способов, чтобы наказать подонка! Позже он обязательно с ним разберется…

— Это не облегчает его участи! — сказал Габби резко и вскочил на ноги. Взглянув на заколоченные доски, он вцепился в них руками, пытаясь выдернуть их с основанием, но чертов мерзавец забил слишком много гвоздей. Сделав глубокий вдох, Габби напряг мышцы до предела, стремясь поскорее добраться до Эмили.

— Габби… — Услышав шум за дверью, Эмили попыталась встать на ноги, но у нее дрожали колени. — Уходи, ради Бога! Ты ведь можешь сгореть.

Приложенные усилия нисколько не оправдались, потому что из этого ничего не выходило, а время ускользало с неумолимой быстротой. Габби не имел права мешкать.

— Эмили, помолчи и дай мне подумать!

Эмили с болью поняла, что он не отступится и по своей глупости погибнет из-за нее.

— Габриел…

Отпустив проклятые доски, Габби выпрямился, быстро оглядываясь по сторонам. Ему нужно было хоть что-то, чтобы выбить эти доски. Где-нибудь обязательно должен был быть топор. Как раз совсем недалеко находилась узкая дверь, напоминающая ту, что могла вести в кладовую или чулан.

— Никуда не уходи, — сурово велел он, намереваясь уйти. — Я сейчас вернусь.

— Куда я могу уйти? — с горечью проговорила Эмили. — Не смей возвращаться, слышишь меня? Уходи!

— Только вместе с тобой!

Сердце Эмили защемило от такой безграничной любви к нему, что на глаза снова навернулись слезы.

— Дурачок, — всхлипнула она, закрыв глаза. — Я же не вынесу, если с тобой что-нибудь случиться.

Габриел замер и снова привалился к двери. Не так все должно было произойти, но если это единственный способ узнать правду…

— Почему, Эмили? Почему не вынесешь? — спросил он, ощущая ком в горле.

— А ты уйдешь, если я скажу?

Неужели она действительно верила в то, что он уйдет? Без нее? Особенно после того, что она хотела сказать? Но если Эмили нужно было и это, чтобы признаться ему…

— Да, уйду… — Габриел застыл в ожидании. — Скажи мне это, Эмили…

Какое-то время она молчала, а потом раздался ее дрожащий, хриплый, но наполненный невероятной силой и страстью голос:

— Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случиться, потому что… Господи, Габриел, потому что я слишком сильно люблю тебя, чтобы терять! — Вот она и сказала то, о чем поклялась молчать всю жизнь. Теперь он знал, что значит для нее. Эмили прижала руку к глазам, пытаясь остановить слезы, которые прочертили по испачканному сажей лицу белые дорожки, и с мукой добавила: — А теперь уходи!

Пару секунд за дверью не было слышно ни единого звука. Но затем послышался гневный ответ:

— Конечно!

И он действительно встал и ушел! Эмили поняла, что добилась своего, но слезы от этого не переставали литься. Она ведь заставила его уйти. Теперь он будет в безопасности… Но от этих мыслей ей становилось еще хуже. Она должна была обрадоваться, что спасла жизнь любимого человека. Который так быстро поддался ее уговорам…

Внезапно что-то с такой силой врезалось в дверь, что Эмили отбросило в сторону. Она упала на пол, с ужасом глядя на дрожащие балки.

— Отойди в сторону, Эмили! — раздался яростный голос Габриеля, которому удалось найти топор, которым теперь он с ошеломляющей легкостью крушил ненавистные доски. Он ломал дощечку за дощечкой, не обращая внимание на летевшие щепки. — Отойди, Эмили, потому что я готов выпороть тебя за то, что ты могла подумать, что я оставлю тебя в этом пылающем аду! Дай мне только добраться до тебя!

Даже сквозь слезы Эмили не смогла сдержать улыбки, глядя на то, как в двери появляется широкая расселина. Угроза Габриеля нисколько не испугала ее, вместо этого она глупо улыбалась, ощущая непереносимую радость. Господи, он действительно нашел способ помочь ей! Нашел способ добраться до нее…

Габриел крушил препятствие до тех пор, пока лезвие топора не разломило дверь пополам. Он разнес остатки ногой, бросил в сторону топор и перешагнул порог. И застыл, увидев Эмили. Эмили, лицо которой было покрыто синяками и сажей. Густая рыжая масса волос была растрепана и взлохмачена. Платье, которое он подарил ей и которое она надела прошлым вечером, было разорвано почти в клочья. Нижняя губа опухла, а на щеках остались кровавые царапины. На плечах отчетливо виднелись отпечатки грубых мужских рук. Габби не мог дышать, глядя на избитую девушку, которая была смыслом всей его жизни. Его Эмили! Что с ней сделали, пока он мчался к ней?

От боли и потрясения он готов был завыть. Сделав шаг в ее сторону, он едва смог выдохнуть: