Единственной обитаемой комнатой, кроме кипящей жизнью кухни, был кабинет хозяина. Должно быть, именно там он проводил все свое время. Комната действительно отражала его личность, по крайней мере насколько это было известно Меггс. Главным предметом обстановки был массивный письменный стол, перед которым стояло два жестких стула с прямыми спинками. Судя по всему, капитан намеренно желал, чтобы люди, пришедшие к нему, ощущали неудобство. Это она почувствовала на собственной шкуре.

На стенах не было больших портретов — ни хозяина, ни его предков. На полках было расставлено несколько маленьких картин в рамках — с изображением кораблей. Две причудливые гравюры над столом и зеркало, закрепленное так высоко над камином, что Меггс в нем себя не видела, — вот и все украшение комнаты.

Зато здесь было много книг. Великое множество. Если капитан действительно прочитал их все, странно, что он до сих пор не ослеп. Книги были не только расставлены на полках. Они были сложены стопками и лежали раскрытыми на столе и всех прочих поверхностях — даже на полу. Создавалось впечатление, что он одновременно просматривал несколько десятков книг. Или все они соперничали за привлечение его внимания. Кроме книг, все остальное в кабинете было разложено в идеальном порядке.

В доме были еще комнаты — наверху. Меггс задрала голову и посмотрела на второй этаж, куда вела широкая лестница с красивыми резными перилами. Там была спальня Самого.

Миссис Таппер сказала, что ей не надо там убирать. Мистер Джинкс сам позаботится об этом и о вещах хозяина тоже. Но ведь у Меггс есть собственные мозги, разве не так? А они никак не желали отказываться от острого желания узнать, что там, за закрытой дверью.

Может быть, там, как и в кабинете, повсюду книги? Или его спальня похожа на хозяина — человека сдержанного и простого в быту? Там должна быть очень большая кровать, чтобы вместить такого крупного мужчину. Перед мысленным взором Меггс предстала весьма соблазнительная картина: он лежит на кровати — совершенно обнаженный, смуглый, мускулистый — и смотрит на нее своими пронзительными голубыми глазами.

Господь всемогущий, да что же это с ней случилось? Должно быть, в мозгах что-то помутилось от хорошей еды, работы и удара по голове. Приличная девушка может попасть в беду, если позволит себе подобные мысли о мужчине.

Впрочем, любые мысли о таком мужчине, как капитан Макалден, не могут принести ничего, кроме неприятностей.

 

Глава 10


Где-то в недрах кухни звякнул колокольчик, и Меггс побежала туда, стараясь изгнать соблазнительный образ из головы и вернуться к работе.

Она принялась накрывать стол к ужину в соответствии с распоряжениями миссис Таппер, используя изумительно красивые вещи — столовое серебро, хрусталь и фарфор, настолько тонкий, что сквозь него проникал свет. Она поставила на край стола большую супницу, а миссис Таппер принесла блюдо с жареными цыплятами — их подали с картофелем и горошком. Простая пища, сказала миссис Таппер. Для Меггс все это показалось пиром души. Ей пришлось сглотнуть, чтобы не пустить слюни.

А потом пришел Сам. Он выглядел усталым, по крайней мере физически. Из-за хромоты он шагал медленно и неуверенно, но его глаза оставались яркими и проницательными и не упустили ни одной детали в комнате. Меггс поневоле втянула голову в плечи и отступила назад, решив довести исполнение своей роли домашней прислуги до совершенства. Она была готова на все, лишь бы ее выпустили из кухни и позволили заниматься тем, что ей лучше всего удается. Очищать карманы — непростая работа, но все же проще и доходнее, чем возня со шваброй.

Когда хозяин кивнул, миссис Таппер и мистер Джинкс сели с одной стороны стола, а ей и Тимми было предложено занять места с другой.

Боже, выходит, что капитан вовсе не пошутил. Они действительно собираются сесть вместе за стол. Конечно, всякое бывало, но Меггс ни на секунду не поверила, что капитан действительно будет есть вместе с ними, словно это самая обычная вещь во вселенной. Какой же он чудак, если ужинает со своими слугами. Ведь это не гости и не ровня ему! Да поможет ей Бог и все святые! Меггс чувствовала, что ее лицо горит, словно горячая лепешка. Она не могла припомнить, когда в последний раз сидела за обычным обеденным столом, не говоря уже об этом блестящем поле из красного дерева, которое занимало почти всю комнату. Хотя ей однажды доводилось сидеть за таким столом. В прошлом.

А последние несколько лет они ели на улице, стоя или сидя на подходящей ступеньке или свободной скамейке. Да и ели они в лучшем случае горячие пироги, которые разносчик продавал с тележки. Некстати вспомнился грубо сколоченный дощатый стол в лачуге старухи Нэн, где все дети сидели, тесно прижавшись друг к другу, и поспешно запихивали в жадно открытые рты скудную пищу, торопясь, чтобы ее не съели другие.

— Таннер, — тихо шепнула она, — наблюдай за капитаном, как он ест, и старайся делать то же самое. Нет, дурачок, вино пить не надо. Ты еще слишком мал. Просто попытайся улучшить свои манеры.

Впрочем, откуда взяться манерам? В прошлой жизни Тимми был еще совсем маленьким и не мог ничего помнить. Он ел, как в тюрьме, низко склонившись над своей миской с супом, как будто должен был ее защищать.

А Меггс кое-что помнила, хотя и смутно. В ее памяти остались бледно-желтые скатерти и свежее молоко в глиняных кувшинах. И пироги. Они наполняли воздух изумительными ароматами яблок и корицы. Меггс подняла левую руку к краю стола и осторожно коснулась пальцем изысканно украшенной резьбой серебряной вилки.

— Даже не думай прикарманить ее. — В грезы Меггс вторгся резкий голос капитана. — Стоимость всего, что здесь пропадет, будет вычтена из твоей платы. Причем будет учтена стоимость замены, а не те деньги, которые ты выручишь за продажу.

Проницательный сукин сын, этого у него не отнимешь. Но он не знал всего. Меггс снова опустила руку на колени и вернулась к воспоминаниям. Бледно-желтые, словно нарциссы, скатерти. Жирное молоко. И цветы. Только что срезанные в саду цветы в кувшинах, а не в вазах, по всему дому.

И тарелки. Как эти, с бледными цветами и золотыми каемками вдоль краев. Рука ее матери, тонкая и изящная, длинные пальцы, сжимающие ножку бокала. Может быть, все они сидели за таким же столом? Покопавшись в памяти, Меггс тяжело вздохнула. Единственное, что она еще смогла вспомнить, — это колышущееся пламя свечей.

Каким же вкусным оказался суп! Картофель, лук порей, сметана. Горячий и густой. Рай, да и только!

Когда суп был съеден, миссис Таппер сделала знак Меггс, чтобы та собрала тарелки, а сама сняла крышку с блюда. Настала очередь цыплят, картофеля и горошка. Когда Меггс села, капитан устремил на нее свои невероятные глаза. Он решил завести беседу. Хотя, по ее мнению, это скорее походило на допрос.

— Тебе нравится воровать?

Эйфории от того, что сегодня она впервые сидит за столом с благородными господами, словно какая-нибудь высокородная дама, как не бывало. Меггс сделала над собой усилие и не отвела глаз.

— Мне нравится есть, — ответила она.

— Это я вижу.

Он был чертовски богат, этот надменный господин, выглядевший так, словно не пропустил ни одного приема пищи в своей жизни. Она вздернула подбородок и смело ответила:

— Если бы я могла есть и не воровать, я бы не воровала. Но мне никогда не удавалось понять, как иметь одно без другого.

— Понимаю. — Хью сделал большой глоток вина. Он так и не получил ответа, которого ждал. — Значит, ты никогда не испытываешь радостного возбуждения, достигнув успеха?

— Почему же? Такова человеческая природа, разве нет? Но обычно я слишком беспокоюсь о своей шее и шее Тимми, чтобы чувствовать радостное волнение. — Она сделала глубокий вдох и постаралась расслабиться. В конце концов, кэп всего лишь проявляет любопытство. Возможно, он даже не понимает, что заставляет ее чувствовать себя неловко. — Мне нравятся мои ощущения, когда работа закончена. Когда все уже позади и мы в безопасности. Тогда какое-то время я чувствую себя хорошо. Но это скоро проходит, карманы пустеют, и приходится все начинать заново.

— Полагаю, то, что ты чувствуешь, называется облегчением. И возможно, к нему примешивается гордость.

— А мне нравится и воровать, и есть, — громко фыркнул Тимми.

Капитан улыбнулся, поощряя мальчика продолжать, а Меггс нахмурилась. Зря он это затеял. Ему надо призывать Тимми следовать его примеру, стать настоящим джентльменом, а не потенциальным клиентом виселицы.

— Ты хорош и в том, и в другом. — Капитан улыбался Тимми, не обращая на Меггс никакого внимания, хотя она одарила его убийственным взглядом. Похоже, он считает нормальным, чтобы двенадцатилетний ребенок, ведомый энтузиазмом, а не здравым смыслом, болтался по улицам Лондона в одиночестве. А ведь она говорила ему, что им лучше работать вместе. Она же…

Меггс перевела хмурый взгляд с Хью на брата. Интересно, откуда капитан знает, в чем Тимми хорош, если только…

— Таннер, что ты натворил?

Тимми не считал нужным держать свои карты закрытыми. Он буквально разрывался от желания все рассказать сестре.

— Кэп и я, мы сегодня вышли прошвырнуться. — Он был переполнен радостью от того, что наконец избавился от неустанно опекающей его сестры. — Я показал ему кое-какие штучки. Мы следили за одним надутым типом, который ехал в своем экипаже, до самого Мейфэра. Мы ехали в наемном экипаже, и я сидел рядом с кучером, чтобы лучше видеть. Тебе надо купить свой экипаж, кэп. — Тимми болтал с капитаном, не обращая внимания на Меггс, словно ее и не было рядом. — Коляску или фаэтон. Тогда я мог бы сидеть сзади и говорить тебе, куда ехать.

Она хотела бы сказать им обоим, куда отправляться. Это была ее работа, ее дело, а они ушли без нее. Бросили ее, как ненужную вещь.

— Таннер, не надо…

Ее прервал Сам, спокойно и твердо. Такой голос, наверное, слышен даже во время канонады.

— Вы сегодня справились замечательно. Оба. — Он улыбнулся Меггс, но исключительно для того, чтобы она заткнулась. На его лице не было и намека на теплоту.

Ей нечем было ответить, кроме негодования и обиды.

— Я же говорила, что знаю, как есть.

Сам проигнорировал ее слова.

— Спасибо за вкусный ужин, миссис Таппер. — Потом он перевел тяжелый взгляд на Меггс.

Она уже знала, чего он хочет — чтобы она следила за своими манерами. Меггс вежливо кивнула домоправительнице:

— Спасибо, миссис Таппер.

— Спасибо! — выпалил Тимми без всякого принуждения.

Все такие вежливые — прямо деваться некуда. А посуды-то, посуды сколько! Господи, это никогда не кончится! И все спокойно расходятся, оставляя уборку ей. Миссис Таппер уже направляется в буфетную с большим блюдом. И получается, что Меггс не может найти даже минутки, чтобы уединиться с Тимми и вправить ему мозги.

К счастью, оказалось, что она не должна мыть всю посуду сама. Правда, Таннер успел скрыться с глаз. Но мистер Джинкс и миссис Таппер работали вместе с ней. Лопоухий эльф ловко передавал ей мокрые тарелки, а она вытирала их полотенцем и относила в кладовую, расположенную между столовой и утренней гостиной.

В доме было тихо, только из кабинета Самого доносились негромкие голоса, и из-под двери был виден свет.

Капитан. И Таннер.

Меггс хотелось ворваться туда. Ей так и следовало поступить. Она же обязана защищать Таннера, разве нет? Она должна заботиться о нем, следить, чтобы с мальчиком не произошло ничего ужасного или низкого.

Но у нее перехватило дыхание, губы стали предательски подергиваться. Он бросил ее. Они оба бросили ее — и после обеда, и сейчас. Пока она работала, словно трудолюбивая пчелка, они, видите ли, сидели здесь и болтали. И смеялись.

В глазах защипало. Черт! Черт! Черт! Она не заплачет. Ни за что! Старуха Нэн ее такому не учила. Но…

— Иди, — послышался голос капитана, — ты засыпаешь, сидя на стуле. Иди спать. — После этого раздался скрип стульев.

Меггс тенью проскользнула через холл и бросилась вниз по ступенькам. Она успела скрыться раньше, чем дверь кабинета открылась. Чтобы успокоиться, она постаралась направить рвущуюся наружу энергию на благое дело — подметание кухни, и как раз собирала мусор, когда в кухню заглянул капитан.

— Вообще-то я бы сказал, что подслушивать под дверью — плохая привычка. Но в создавшихся обстоятельствах, полагаю, это нормально.

Меггс ничего не могла ответить, чтобы не выглядеть еще большей идиоткой. Поэтому она предпочла держать язык за зубами.

— Зайди в кабинет. Ты прекрасно начала, но нам предстоит еще много работы, прежде чем мы ляжем спать.

Что-то в его голосе заставило Меггс нахмуриться. Тревога впилась в сердце, словно голодная крыса. И потом, что это еще за «мы ляжем спать». Кстати, и тюфяки из кухни почему-то убрали. Она сжала рукоятку острого ножа, который украдкой положила в карман чуть раньше. Прикосновение ее успокоило. Но капитан уже хромал к задней лестнице, не обращая внимания ни на нее, ни на ее нож.