Неужели никто в этом проклятом доме не пользуется главной лестницей? Зачем тогда ее мыть и полировать перила? Хотя ее мнения никто не спрашивал.

В кабинете пахло гарью. В очаге явно что-то жгли, и это был не уголь. В нем виднелись обугленные клочки бумаги. Капитан жег какие-то документы. Возможно, те, которые она не должна была увидеть.

Но теперь он протянул ей другой листок бумаги:

— Скажи, что ты думаешь об этом.

— Ничего. Написано от руки. Но как-то неправильно. Чушь собачья. — Она хотела вернуть бумагу, но капитан покачал головой и не взял ее.

— Уверена?

— Да.

— Какой это язык?

Меггс снова внимательно всмотрелась в странную надпись.

— Значит, это слова? Тогда это код. Какой-то условный язык.

— Хорошо. Что еще? — Хью одобрительно улыбнулся и кивнул.

— Это не английский… Не думаю, что у нас в английском так много слов из двух букв. Но если они есть, все равно это выглядит как-то неправильно.

— Очень хорошо. — В его глазах зажглись добрые огоньки, и Меггс сразу стало тепло и уютно. Когда он так смотрел, она забывала о необходимости носить в кармане нож. Интересно, о какой такой гордости он говорил?

— Ты можешь расшифровать, что здесь написано?

— Конечно. Я же сам написал это в качестве упражнения для тебя.

— Но я не знаю, что это. — Меггс пожала плечами, стараясь выглядеть безразличной, однако ей не хотелось признавать поражение. Та самая гордость?

— У тебя все получится. Я научу тебя. Подойди ко мне. — Он подвинул два стула к столу, сел на один и жестом указал Меггс на второй. — Ты видишь перед собой простой римский шифр. Секрет в том, чтобы найти самую часто употребляющуюся букву. В общем, это как загадка. Игра.

— Ну… «М».

— Прекрасно. Ты быстро соображаешь. Чтобы расшифровать запись, тебе достаточно знать, что в английском языке чаще всего встречается буква «Е», во французском тоже. А самая часто встречающаяся двойная согласная — «LL».

— Значит, некоторые из них должны быть «L» вместо «Т».

— Ты уже все расшифровала.

— Я поняла. Значит, мне надо поставить «Е» вместо «М»?

— Попробуй. Напиши алфавит вот так. Это кодовый алфавит. Теперь вместо «М» подставь «Е», а потом остальные буквы по порядку. Теперь…

— Теперь я смотрю на зашифрованное послание и подставляю нужные буквы.

— Сделай это и посмотри, сумеешь ли прочитать фразу. Приступай. — Хью откинулся на спинку стула, всем своим видом выражая удовлетворение. Похоже, не только она одна гордилась своими успехами. Меггс улыбнулась. Ей хотелось порадовать его своей сообразительностью. От этого внутри становилось тепло.

Она расшифровала послание, но не поняла ни слова.

— Это написано по-французски?

— Очень хорошо. Ты права. Что там сказано?

— Понимаешь, я могу это прочитать, знаю, как звучат слова, но я не могу это перевести. «Ah», ну, это на всех языках понятно, «que ta bouche me couvrede baisers, car ton amour est plus exaltant que le vin».

Хью внимательно следил за выражением ее лица. Он проверял ее.

— Мне казалось, ты говорила, что изучала французский.

Не так уж он и умен.

— Нет, не говорила. Я только сказала, что Нэн знала французский, потому что была гувернанткой. И она часто использовала всяческие красивые словечки вроде on dit[7] или come il faut[8]. Иногда она обращалась к нам, детям, по-французски и очень смеялась. Но я не знаю, что означают эти слова. — И Меггс провела пальцем по бумаге.

Он еще несколько мгновений пытливо всматривался в ее лицо, стараясь угадать правду. Потом встал и сказал:

— Думаю, для одного вечера вполне достаточно. Но это будет твоим ежедневным упражнением, независимо от того, дома я или нет.

— А где ты можешь быть?

— Буду следить за нашими подозреваемыми в тех местах, где ты, моя девочка, будешь слишком бросаться в глаза.

Меггс снисходительно усмехнулась:

— Я никогда и никому не бросалась в глаза. Ни одного дня в своей жизни. На этом я заработала свою репутацию.

— Ты считаешь, что не обратишь на себя внимания в борделе? Или в игорном доме? А как насчет модного мужского клуба?

— Ах вот ты о чем? — Хорошо. Пусть хвастается, сколько угодно. — Это я предоставлю тебе. Большое спасибо.

— Это тебе спасибо. А сейчас иди наверх. Пора спать.

— Наверх? Я буду спать в кухне. Спокойной ночи, кэп.

— Я велел миссис Таппер приготовить для тебя комнату. И еще одну — для Тимми.

Комнату? Для нее? Интересно, что это затрепетало у нее в груди? Неужели глупая надежда? Меггс прихлопнула ее, как моль.

— Ничего не имею против кухни. Люблю быть близко к огню.

— Не волнуйся, не замерзнешь. Там полно одеял. — Капитан, уже направившийся к двери, оглянулся и нахмурился. Девчонка вела себя до странности глупо. — Не понимаю, разве не лучше спать на нормальной кровати, чем на тюфяке, брошенном на пол?

Меггс сделала вид, что это не имеет особого значения.

— У меня небольшие запросы.

Хью остановился и улыбнулся, только его улыбка была странной. Уголки губ дернулись вверх, но веселье не коснулось глаз, которые оставались спокойными и серьезными.

— Полагаю, что да. Позволь мне проводить тебя, и ты выберешь, что тебя больше устраивает.

Разговор о кроватях, пусть даже столь необязывающий, заставлял Меггс нервничать. Хуже того, она чувствовала себя как ягненок перед мясником.

— А как насчет моего брата?

— Миссис Таппер, наверное, уже показала ему его комнату. Он слишком сильно устал.

У Тимми не было права уставать. Маленький предатель! Он весь день разъезжал в экипажах, пока она все здесь мыла и чистила.

Но Меггс оставила свои мысли при себе, крепче сжала рукоятку ножа и, соблюдя, таким образом, все меры предосторожности, медленно пошла за капитаном по узкой лестнице для слуг на верхний этаж, где располагались маленькие, но уютные комнаты с низкими скошенными потолками. Капитану даже пришлось наклониться, чтобы не удариться головой. Открыв одну из дверей, он полностью заполнил собой дверной проем, нахмурился — очень уж мало было места — и жестом предложил Меггс войти.

Свечу он поставил на небольшой комод. Она осветила маленькую комнатку с мансардными окнами, на которых висели занавески — настоящие занавески! — отгораживающие от обитателей дома непроглядную ночную тьму. Льняные занавески. Комната была маленькой, но чистой и полной воздуха. Такой чистой, что в ней еще сохранился запах лаванды от какого-то моющего средства. Здесь стояла длинная узкая койка, но это была самая настоящая кровать! Ничего подобного Меггс не видела уже долгие годы.

— Понимаю, это немного. — Капитан, согнувшись, стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и хмуро осматривал комнату.

Наверняка выискивает, что она здесь может стащить, подумала Меггс. Что же, если хочет, пусть запрет ее здесь. Может, так действительно будет лучше.

Он ничего не понял. Совсем ничего. Он даже не подозревает, какому искушению подверг ее. Деньги ничто в сравнении с этим. Деньги она может со временем достать. Она будет воровать и откладывать каждую монетку и постепенно, если удача ей не изменит, скопит нужную сумму.

Но собственная комната? И кровать?

Это была добротная кровать с толстым матрасом, застеленным чистыми простынями. Сверху лежали одеяла. Пахло чистотой и лавандой. Как в раю. Пальцы Меггс скользнули по стеганому покрывалу.

— Где Тимми?

— В соседней комнате. — Капитан ткнул пальцем в сторону. — Хочешь проверить, как он?

— Нет, спасибо.

Она была пока не готова к разговору с Тимми. Пусть сначала уснет, а уж потом она заглянет к нему — убедится, что все в порядке. Между прочим, они впервые за целую вечность будут спать в разных комнатах. И в кроватях. Меггс не знала, стоит ли говорить об этом капитану. Что он подумает, если узнает, что она и Тимми чаще всего спали, как овцы в сарае, на полу, тесно прижавшись друг к другу — так было теплее? Но если Тимми может спать без нее, она тоже сумеет спать одна. Наверное.

Она повернулась к капитану и сделала неловкий реверанс.

— Спасибо, кэп.

— Не за что. — Хью вежливо кивнул, но не ушел. Они остались — капитан и Меггс — в маленьком желтом круге света, отбрасываемого единственной свечой. Повисло напряженное молчание.

Меггс смотрела на капитана, остановившегося в дверном проеме, и ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди и покатится по полу. Вся кровь прихлынула к лицу. Что она должна сказать? И что скажет он? Что он собирается делать?

Капитан стоял спокойно, глядя на нее проницательными ледяными глазами, и по его лицу невозможно было прочитать, о чем он думает. Наконец его губы слегка дернулись, словно он хотел что-то сказать, но пока еще пробовал свои слова на вкус. Или как будто он планировал…

И снова у Меггс внутри что-то затрепетало. Надежда? Или это несварение желудка? Ей не хотелось разбираться. Только не сегодня. Поэтому она еще раз кивнула и, слегка потеснив капитана, закрыла дверь перед его носом.

Она задвинула засов и остановилась. Может, он что-то скажет? Или сделает? Хотя бы что-нибудь.

Но за дверью было тихо. Прошло довольно много времени, прежде чем она услышала звук удаляющихся шагов.

Меггс перевела дух и медленно пошла по крошечной комнатушке, прикасаясь ко всему, что попадалось под руку. Глаза и руки работали вместе, подтверждая реальность, материальность каждого предмета. Все было реальным. Она присела на край кровати, чтобы испытать матрас, который чуть-чуть осел под ней, погладила взбитую подушку и мягкую ночную рубашку, которую миссис Таппер оставила сложенной на кровати. Женщина подумала обо всем. Такая забота вызвала горячее чувство благодарности, от которого в горле встал ком.

Прошло уже бесконечно много времени с тех пор, как о ней кто-то думал, заботился. Впрочем, в данный момент она теряет время на сентиментальные воспоминания. Лучше воспользоваться роскошной кроватью и как следует выспаться. Но сначала она должна убедиться, что с Тимми все в порядке.

Мальчик свернулся среди многочисленных одеял, как уставший щенок.

— Меггс, — улыбнулся он, увидев сестру, — разве это не рай?

— Постарайся не привыкать к этому.

— А почему? Все же хорошо! Мы можем есть сколько угодно. Мы здесь только один день, а я уже вырос на целый дюйм. Так говорит миссис Таппер.

— Она добра к тебе только потому, что мы нужны капитану для работы.

— Тебе он не нравится? Почему ты не можешь быть с ним приветливой? Ведь если ты ему понравишься, мы сможем остаться здесь навсегда и работать на него.

— Все не так, Тимми. И не имеет никакого значения, нравлюсь я капитану или нет. Он нанял меня — нас, — чтобы выполнить определенную работу. А потом он снова уйдет в море. Миссис Таппер говорит, что у него всегда был свой корабль, но потом ему едва не оторвало ногу, и он был вынужден долго лечиться на берегу. Как только он поправится и закончит все свои дела, он вернется на корабль.

— Круто! Собственный корабль! — Тимми широко зевнул. — Все равно это было бы здорово.

— Хм. Спокойной ночи, мой Таннер.

— Меггс! Останься со мной.

— Конечно, милый. Я только сниму фартук и сразу вернусь.

Простое рабочее платье, которое Сам выдал ей, затягивалось на шее шнурком. Корсет зашнуровывался спереди, как обычно бывает в одежде для слуг. Поэтому она в момент избавилась и от того, и от другого. Раздевшись до рубашки, она повесила платье и нижнюю юбку в изножье кровати, еще раз проверила засов и сняла рубашку. Теперь можно было помыться теплой водой и мылом.

У нее уже много лет не было ни возможности уединиться, ни чистой одежды, по-настоящему чистой. Ночная рубашка была новой — ее еще никто и никогда не носил, и ей хотелось подольше сохранить ее такой. Конечно, она впервые за долгие годы приняла настоящую ванну и была чистой, но все равно лучше помыться еще раз. После этого она вдохнула чудесный аромат собственного тела и улыбнулась.

Однако становилось прохладно. Меггс натянула ночную рубашку, пробежала несколько шагов по коридору и легла рядом с Тимми. Было так приятно растянуться на чистой мягкой простыне. Одеяла — их было два, прекрасно согревали, а их вес давал ощущение комфорта и безопасности.

Он ничего не понимал, этот богатенький капитан. Господи, подумать только обо всех годах, когда они не имели ничего — в лучшем случае грязный тюфяк на полу и изношенное до дыр одеяло, одно на двоих. Старуха Нэн была в общем неплохой женщиной, но у нее никогда не было простыней. Одних только простыней было достаточно, чтобы Меггс забыла о своей обиде на Тимми и обо всех остальных проблемах.