Эшли Сноу - Опасные объятия

И все это время он ей лгал… лгал… лгал.

Она выпрямилась. Гнев уже клокотал в ней: свинья! Аманда вынула булавку из шляпки и швырнула ее шляпку так, что она пролетела через всю аптеку. Бесстыжая, лживая, предательская крыса! Притворился, что любит, использовал ее, лишил невинности и исчез, не сказав ни слова! Заставил влюбиться в него, а потом…

Она больше не любила Кэбота или Коула, или кого там еще. Она его ненавидела. Она ему еще покажет!

Она остановилась в углу комнаты, подобрала шляпку.

– Ну, конечно, Детка Могильщик! – повторила она. Затем бросила шляпку на пол и стала топтать ее ногой.

– Ты что? – Коул наклонился вперед, рот его открылся: он увидел Флойда Бэрроу, который стоял перед ним и ковырял каблуком землю.

– Ну, тебя так долго не было. Мы не думали, что ты уедешь надолго.

Коул отвернулся, чтобы Флойд не увидел, как дергаются уголки его губ. Он старался придать голосу твердость.

– Бог мой, я оставляю тебя с пленником на какое-то время, а ты являешься сюда! О чем ты думаешь!

– Мы не собирались этого делать, но ты не знаешь этого парня. Язык у него как бритва, заговорит мертвого. Думали, он – неженка, оказалось, что он стреляет лучше «Скорпиона», ездит на лошади не хуже меня и победил Грейди в борьбе.

– Вы осмелились дать ему оружие? – В голосе Коула был металл.

– Мы устроили состязание. Думали: слабак с Востока не попадет и в конюшню с двадцати ярдов. К тому же, мы взяли с него клятву, что он не воспользуется ружьем против нас. Ему можно верить.

Коул возмущенно сорвал шляпу и швырнул на землю.

– Очень здорово. Этот ваш идеал обставил троих ковбоев. А Библия?

Флойд страшно покраснел.

– Это – другой вопрос, который мы должны были решить. Грейди растила бабушка, она очень почитала Библию. Однажды, когда священник разглагольствовал о вере, Грейди захотел поговорить с ним. Он спросил, правда ли, что Адам и Ева были единственными людьми на Земле, и на ком женились их сыновья. Пастор даже на минуту не задумался: стал гладко рассказывать обо всем, что мы проговорили всю ночь. Было интересно. И смешно. Язык у него здорово подвешен.

Коулу надоело слушать о достоинствах преподобного Кэбота Стори, и он подошел к огню, чтобы выпить кофе.

– Удивительно, как это он не увез вас в Сан-Педро и не обратил в свою веру, – сказал саркастически Коул.

– Я тебе говорю, Коул, я сам вздохнул с облегчением, когда он отправился к апачам. Они приезжали за тобой. Когда пастор узнал, что его повезут в лагерь к индейцам, ничего не могло его остановить.

– Может, их тоже он собирался обратить в свою веру? Удивляюсь, почему Херонимо оставил его в живых.

– Никто нас не обратил ни в какую веру, – запротестовал Флойд. – Как только он уехал, мы ограбили экипаж из Бисби, чтобы доказать: какими были, такими и остались. А Херонимо не убил его, только потому что окал о твоем приказе относительно священника.

– Он мог и не послушать, – пробормотал Коул, прекрасно сознавая, что такого никогда не было. Херонимо не стал бы ничего делать назло, он не поступал так.

Флойд с облегчением заметил, что возбуждение Коула, вызванное его рассказом о пасторе, улеглось. Он достал из кармана замусоленную колоду карт, сел с другой стороны костра, раскладывая карты и размышляя о том, как новичок с Востока сумел подмять под себя всю шайку. Флойд считал себя жестоким человеком, который, не задумываясь, ограбит любого, если придется – то и убьет. Тем не менее, говорливый хвастун-священник уладил все, как надо, и это приняли за должное. Нет, Флойд был положительно рад, что уехал от них.

Коул устроился напротив, поджав ноги, с чашкой кофе в руке. Мыслями он возвращался в город, откуда так внезапно уехал. Рейли рассказал ему, что шайка может распасться из-за долгого отсутствия главаря. Он не мог выбросить Тумстоун из головы. Коул считал, что быстро забудет обо всем, когда вернется к прежней жизни. Но, кажется, это будет не так легко. Он подумал, что Кэбот Стори удачно использовал ситуацию в его отсутствие.

Коул смотрел на языки пламени, в свете которых вились мошки и, наконец, понял, почему никак не может забыть этот город. Во-первых, ему нравилось уважение, с которым к нему относились, улыбались при встрече и оказывали почет, просто потому что он был представителем церкви. Люди по-дружески были расположены к нему.

– Доброе утро, преподобный Стори, – говорили банкиры, владельцы шахт, служащие магазинов, приподнимая шляпы.

– Чудесный день, не так ли, преподобный Стори…

– Пастор, мы приглашаем вас на ужин сегодня…

– Мы никогда не ходили так часто в церковь…

– Преподобный Стори, моя сестра вернулась из Филадельфии и привезла рыбные консервы. Буду рад вас угостить…

Он полюбил Библию, ему нравилось читать проповеди, будь то венчание, причастие или похороны. Но еще больше нравилось то, что не приходилось каждый раз оглядываться и ждать, когда его арестуют как Детку Могильщика, а шерифа повысят в звании за это.

Коулу теперь очень недоставало всего этого. Больше всего, конечно, не хватало Аманды. Он видел ее милое лицо, сияющий взгляд чудных глаз, с нежностью смотревших на него. Он хотел чувствовать ее всю без остатка, любить ее. Волна желания захлестнула его с огромной силой, совершенно неожиданной им. Как получилось, что Аманда стала так дорога ему? Она ведь была просто очередным увлечением в его жизни. Но Коул чувствовал, что это уже не так. У него не было до встречи с Амандой женщины, от которой не хотелось бы уходить. От мысли, что он никогда ее не увидит, стало совсем невыносимо.

Он должен найти способ поговорить с Амандой, Объяснить, почему так внезапно уехал. Скорее всего, она рассердилась и сейчас переживает его отъезд. Может быть, и не захочет его видеть. Но он обязан придумать способ, чтобы встретиться с ней. Но как?

– Сэлли!

Кузина Сэлли и ее ранчо. Коул лег на спину, положив голову на седло, и смотрел на звезды, сиявшие на черном небе, как песчинки на берегу океана. Так и надо сделать. Это должно получиться. Он поедет к ней завтра.

Коул ехал через Драконовы горы, затем повернул на запад, перебрался через Сан-Педро. Он старался избегать больших дорог и железнодорожных линий, ведущих с Тихоокеанского юга в Туксон. Он решил, что лучше всего подъехать к ранчо «Бар М» с запада. Там, где он ехал, было много частных владений, а он не хотел встречаться ни с хозяевами ранчо, ни с ковбоями. Как и планировал, на ранчо он прибыл в сумерках. Коул спрятался в тени конюшни и ждал, пока вернется Сэлли.

Он не видел сестру и ее отца Хирэма больше года, и, сказать по правде, не очень часто вспоминал о них. Но сейчас только Сэлли и дядя Хирэм могли помочь ему, если, конечно, удастся их уговорить.

Ему не пришлось долго ждать. Появилась Сэлли, спрыгнула с лошади и занялась работой по дому. Коул наблюдал за ее тонкой фигуркой, снующей по двору. Она сняла попону и седло, стала чистить лошадь. Сэлли, как всегда, была одета по-мужски. Коул не мог припомнить, когда видел ее в последний раз в платье. Она была единственным ребенком его дяди, и с детства была ему скорее сыном, чем дочерью. Хирэм очень постарел, и Коул предположил, что большое ранчо, на котором было три тысячи голов скота, держалось на хрупких плечах сестры.

Сэлли была бронзовой от загара, с женственной фигурой, плотными, округлыми бедрами; длинными, стройными ногами и полной грудью, которая натягивала поношенную кофточку. Ее волосы были заплетены в косу, свободно перемещавшуюся по спине во время ее движений. Коул убедился, что у Сэлли нет ружья, и вышел из тени. Она отшатнулась, рука автоматически потянулась к бедру.

– Не стреляй. Это я – Коул, – сухо сообщил он.

– Коул Картерет! Паршивый ублюдок! Как ты смеешь подкрадываться ко мне! – Она облегченно выдохнула и отбросила щетку.

Коул засмеялся, поймал ее на лету и снова бросил Сэлли.

– Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Знаю, если бы я явился в дом, ты не стала бы со мною разговаривать.

– Ты хотя бы предупредил меня. А если бы у меня было ружье…

– Я убедился, что ты без оружия. Сэлли завела лошадь в конюшню и бросила ей охапку сена. Она похлопала ее по шее, закрыла дверь и только потом повернулась к Коулу. Она облокотилась на бочку и смотрела на своего кузена с любопытством и некоторой радостью.

– О, братец, я сражена – ты прекрасно выглядишь!

– Что ты говоришь! А ты выглядишь, как замученный фермер. У тебя хоть есть платье, Сэлли?

– Представляю, что бы я сейчас здесь делала в платье. – Она недовольно фыркнула. – Эти лодыри-работники не обращают никакого внимания на мои слова.

– Может быть. Но ты никогда не выйдешь замуж, имея такой вид. – Коул взял в зубы соломинку.

– Ты это только и можешь говорить. Если бы ты почаще сюда наведывался, то знал, какой у меня кавалер. Эндрю Лесли. У него большое ранчо около Контеншина.

– Хм. Один из этих Лесли. Я бы не связывался с ним. Мерзавец еще тот. – Он наклонился к ней и понизил голос. – Послушай, лучше я расскажу, зачем пришел. Я хочу побыстрее уехать, пока твои не собрались домой.

Сэлли бросила взгляд на пустой двор за конюшней.

– Могу себе представить. Я слышала о тебе много плохого.

– Сэлли, ты должна понимать: то, что обо мне думают, и то, что есть на самом деле, – разные вещи. Кроме того, я не убивал пассажира из экипажа Кортеза. Я выстрелил в воздух. В экипаж стрелял «Скорпион».

– Тем не менее, расклеили повсюду твои портреты. Почему бы не объясниться с судьями?

– Не думаю, что меня будут слушать. Но я пришел не затем, чтобы обсуждать мое прошлое. Я прошу помочь мне. Это очень важно.

– Я хочу все знать. Мы не видим тебя до тех пор, пока тебе что-нибудь не понадобится. – Сэлли нахмурилась.

– Это, в самом деле, важно для меня.

– У тебя вечно все важно. Я не собираюсь опрометью бежать и делать что-то для тебя только потому, что твой отец и моя мать – близкие родственники. Кажется, ты вообще давно забыл, кто это такие – родственники.

– Сэлли, не читай мне проповедь. Я пришел к тебе достаточно верующим.

Она, наконец, улыбнулась, лицо ее смягчилось и стало вполне женственным.

– Хорошо. Меня всегда подкупают твои глаза и обаяние.

– Ты знаешь девушку в Тумстоуне по имени Аманда Лэсситер?

– Встречалась с ней пару раз. Она содержит аптеку своего дяди?

– Да. Я хочу, чтобы ты пригласила ее сюда погостить. Вымани ее из города. Пусть на время поменяет декорации.

– Но, Коул, я же не знаю, согласится ли она. Мы едва знакомы.

– Узнай ее получше. Она тебе понравится. Аманда похожа на тебя: такая же честная, прямая, целеустремленная. К тому же, она никогда не была на ранчо. Пожалуйста, постарайся для меня.

Сэлли прищурилась.

– Ну что же стоит за этим предложением? Ты хочешь ее обокрасть?

– Нет, нет! Что ты! Ничего подобного.

Глаза Сэлли расширились, она пристально посмотрела на него, широко раскрыв рот.

– О-о-о, Коул Картерет, ты влюбился. – Она довольно рассмеялась.

Коул сверкнул на нее глазами.

– Это – мое дело. Сделай, что я прошу.

– Никогда не думала, что ты увлечешься приличной женщиной. Я думала, если ты и женишься, то на какой-нибудь вертихвостке-танцовщице.

– Кто говорит о женитьбе? Перестань смеяться и будь серьезной. Сколько тебе понадобится времени, как ты думаешь.

– Не знаю. Может быть, около месяца.

– Слишком долго. Две недели.

– Но, Коул, я же должна как следует познакомиться.

– Хорошо. Три недели. Я на тебя надеюсь, Сэлли. Посмотришь, ты не зря потратишь время. Она станет твоей хорошей подругой.

Они слышали ржание лошадей, въезжающих во двор, и обернулись к воротам. Сэлли быстро схватила Коула за руку и втолкнула в конюшню к маленькой двери, которая вела в корраль. Они торопливо вышли в тень небольшого сарайчика около изгороди.

– Не знаю, зачем мне все это. Ну да ладно, ты не так уж часто к нам обращаешься.

Коул натянул шляпу и расправил ее края.

– Передавай привет дяде. Увидимся через три недели. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – Ты и твой отец – все мои родственники, Сэлли. Как хорошо тренироваться в поцелуях на кузине.

Сэлли смущенно засмеялась.

– Береги себя.

Она все еще улыбаясь смотрела, как он легко перепрыгнул забор и поспешил к платану с другой стороны дома.

Уехав из Сан-Педро, Коул отправился в сторону Мексики и Сьерра-Мадре. В этих горах укрывался Херонимо со своими людьми. Коул точно не знал, где искать апачей, но особенно не волновался. Они сами его найдут.

Когда он переходил границу, показалось, что индейцы наблюдают за ним. Коул поднимался все выше в горы. Ему встретились несколько мексиканцев. Почва здесь была скудной, редкие крестьяне возились на своих участках. Что касается мексиканской армии, то военные не пытались соваться в горы с малыми силами, натолкнувшись не раз на сопротивление Херонимо.