Джоан Смит - Опасный флирт

С перекладины слетел голубь, заинтересовавшийся нашей беседой, и сел к Сноуду на плечо. Тот смахнул птицу нетерпеливым жестом. Я обратила внимание на металлическое кольцо на лапке, к такому кольцу удобно прикрепить записку. Однако беседа не прерывалась.

– Вы слишком много себе позволяете, сэр! Не забывайте, что вы мой работник. Если хотите им оставаться, ведите себя подобающим образом.

Видно было, что внутри Сноуд весь кипит, но он сумел подавить гнев и смирить гордость и извинился. Я поняла, что он не хочет расставаться с голубятней.

– Прошу прощения, вы совершенно правы, мисс Хьюм. Я забыл свое место, поддался переживаниям. – В его глазах был немой укор мне за то, что я недостаточно переживаю смерть папа.

Я совсем расстроилась, что дала ему повод плохо думать обо мне, даже злилась на себя за это, так как его мнение мне было не безразлично.

– Лорд Фарфилд должен быть здесь завтра. Он захочет, видимо, познакомиться с голубятней, с тем, чем вы здесь занимаетесь. Он очень интересуется работами папы. Надеюсь на вас, Сноуд. Покажите ему, пожалуйста, все, что он хочет посмотреть. Я только посмотрю, все ли и порядке.

Это был просто предлог, нужно было осмотреть помещение, хотя я плохо представляла себе, что ожидала найти там. Если это он украл пистолет, вряд ли, он спрятал его в птичьем гнезде. Сноуд вызвался меня сопровождать, спрятав свое недовольство под маской учтивости, и сделал он это для того, чтобы не дать мне возможности что-либо обнаружить.

Голубятня представляла собой ряды деревянных коробок – ячеек, каждый ряд располагался поверх другого. Все сооружение напоминало стеллажи для книг с небольшими отделениями. Птицы, выводившие птенцов, соорудили в них непрезентабельные на вид гнезда из соломы и травы, и сидели в них на яйцах. Сноуд приподнял одного голубя, чтобы показать мне, как выглядят два голубиные яичка, что не понравилось родителю, и он агрессивно налетел на обидчика, подобно лебедю, защищающему свое потомство. Я в страхе отпрянула.

– Ей не понравилось наше вторжение, – заметила я.

– Вообще-то это он, а не она. Я вам говорил, что в дневное время инкубируют самцы. В этот период они очень ранимы, – объяснил Сноуд.

Остальные птицы уже вывели птенцов, и у меня была возможность посмотреть, как они их выкармливают. Один птенец засунул голову в рот родителю и сам наполовину туда влез, было впечатление, что взрослая особь сейчас его проглотит заживо. Сноуд, однако, заверил, что такова обычная процедура кормления: птенец достает голубиное молоко прямо из зоба отца или матери.

В дальнем конце голубятни происходили волнения. Группа голубей, около дюжины, ходили нахохлившись, не по кругу, но как бы изучая друг друга. Они издавали низкие трудные звуки, громче, чем обычно. Некоторые угрожающе взмахивали крыльями, другие – нападали и яростно клевали противников. Можно было бы принять это за брачный ритуал, если бы не гневный вид птиц и не то, как они ожесточенно оборонялись.

– Это война за место под солнцем? – спросила я. – На голубятне стало тесно? – Что-то подобное можно было наблюдать во дворе, когда куры дерутся за жизненное пространство.

Сноуд усмехнулся моей неосведомленности.

– Странно, что дочь фермера не может отличить брачные игры птиц от их агрессивного поведения…

– Как-то не подумала об этом, а интересно, почему так много женских особей отвергают ухаживания кавалеров?

– Разве это так уж необычно? – спросил он, лукаво усмехнувшись.

Я бросила на него ледяной взгляд, чтобы напомнить о необходимости соблюдения приличий.

– На самом деле те, которых вы считаете женскими особями, являются самцами, – объяснил он. – Голуби отличаются от других птиц тем, что мужские особи не носят отличительной окраски, поэтому практически невозможно отличить самца от самки. Они сами узнают это методом проб и ошибок, приходится изрядно поклевать друг друга, прежде чем они находят себе пару. Когда наблюдаешь, как птица робко уклоняется от наступления собрата и делает при этом равнодушный вид, словно ее ничуть не волнуют его ухаживания, это наверняка она. Самцы более прямолинейны, они налетают на ухажера мужского пола, клюют его больно, и он оставляет их в покое.

Мне эти объяснения показались излишне пространными, я стала смотреть в сторону моря.

– Люди воспринимают брачные игры животных как что-то личное, испытывая при виде их неловкость, – сказал Сноуд задумчиво. – А это просто такой же естественный процесс, как ходьба или еда, смущаться здесь нечем.

Хотя я была не согласна, что еда и брачный ритуал – вещи одного порядка, мне не хотелось показаться ханжой. Я окинула птиц, занимающихся этим делом, нарочито равнодушным взглядом. Один самец нашел подругу и собирался, к моему ужасу, исполнить свой мужской долг. Я поспешила отвернуться и направилась и противоположный конец галереи. Сноуд не пошел за мной, а остался и внимательно наблюдал за парой.

Я не вытерпела:

– Полагаю, что в такие минуты даже птицы хотят побыть без свидетелей, – резко бросила я.

– Мне нужно это видеть.

– Но зачем?

– Я должен знать, кого Королева примет в мужья, – сказал он, как бы извиняясь. – Это ценные птицы. Мне кажется – да. О, Господи, она выбрала Альфонса. Вот это сюрприз. Я был уверен, что это будет Капитан. Он ухаживал за ней целую неделю.

– Если они выбирают партнера на всю жизнь, вы и так скоро узнали бы, кто это.

– Я должен записать число и время случки, у вашего отца этот учет был очень хорошо поставлен, он строжайше регистрировал эти данные. Я планирую продолжать делать то же самое. Посмотрите на Капитана, бедняга еле плетется от горя, измена Королевы ранила его в самое сердце.

Я не стала рассматривать, что происходит в той стороне.

– Капитан лучше Альфонса во всех отношениях. Он, наконец, заставил себя подойти ко мне, – пристрастия дам не поддаются разумному объяснению. Когда, вы говорите, приезжает лорд Фарфилд?

Я недовольно посмотрела на него и подумала, что он не случайно вспомнил Фарфилда в этот момент, это видно было по его глазам.

– Завтра, – ответила я, делая вид, что не понимаю тайного смысла вопроса. Здесь, кажется, все в порядке. Не забудьте прислать счет за корм для птиц, о котором вы упоминали позавчера.

– Да, это было в тот вечер, когда мы впервые… стали друзьями, – сказал он, запнувшись на последних словах. Я снова бросила на него отрезвляющий взгляд. – Сегодня вечером принесу счет в ваш кабинет, мисс Хьюм.

– Меня там не будет сегодня вечером, но можете оставить его на столе.

– Но на несколько минут зайти в кабинет вам ведь не трудно. Например, где-то в половине девятого, – он умоляюще смотрел на меня.

– Я буду не одна вечером, у меня будут друзья.

– Но Фарфилд приезжает завтра, так вы сказали?

– Именно так, но здесь будет мистер Смайт, он поживет у нас несколько дней.

– Какая-то особая причина?

Это было не его дело, но мне не хотелось возбуждать излишнее любопытство, поэтому я объяснила:

– После кражи тетушка считает, что лучше, если в доме ночью будет мужчина помоложе Тамма.

– Но у вас есть мужчина помоложе в доме, мисс Хьюм. Я буду счастлив спать внизу, если вам так кажется спокойнее.

Во время этой тирады лицо его сохраняло абсолютную серьезность.

– Спасибо за предложение, Сноуд. Вы очень добры, но пока нет необходимости.

Он дернул себя за прядь мелодраматическим жестом и тряхнул волосами.

– Вашим визитом, ваше высочество, вы оказали мне большую честь. Надеюсь видеть вас снова. – Ухмылка сменилась мягкой улыбкой, и он добавил: – В скором времени… и часто.

– Думаю, в этом нет большой необходимости, – сказала я величественно, но тут же пожалела об этом, ибо долг заставлял меня бывать на галерее часто и подолгу. Надо сказать, что эта обязанность не была в тягость. Что касается Сноуда, то он очень умело флиртовал. Я подумала, что леди может позволить себе легкий флирт с привлекательным слугой без ущемления достоинства.

Я поднялась к себе и комнату проверить, все ли распаковано и разложено по местам. Разговор со Сноудом не выходил из головы. «Этот повеса лорд Фарфилд», – так он сказал. Откуда он знает Фарфилда? Прав ли Депью, подозревая лорда Фарфилда? Может ли быть, что Сноуд и он работают вместе? Вспомнилось кольцо на лапке голубя, но записки на нем не было.

Мне не пришел в голову один естественный вопрос, я все еще оставалась наивным ребенком. Цезаря не было ни на дереве, ни в гнезде с Клео. позавчера его не было тоже. Но я почему-то об этом в тот день совсем не думала. Меня больше волновало шутливое ухаживание Сноуда.

До конца того дня ничего особенно интересного не произошло. Банни вернулся с пистолетом. Мы распорядились, чтобы ему соорудили походную постель в кабинете папа, он спрятал пистолет под подушкой, чтобы был под рукой в случае ночного вторжения. Затем наведался наверх посмотреть, чем занимается Сноуд и, спустившись, передал мне, что этот молодой человек держится очень бдительно, задает уйму вопросов, но он, Банни, постарался ни на один не дать вразумительного ответа.

Я не поднялась больше на голубятню в тот день, и в восемь тридцать не пришла в кабинет. Мы с Банни занялись изучением прессы, посвященной положению за пределами страны, не столько для шпионской деятельности, сколько из интереса. Мы выяснили, что после поражения в Москве год тому назад, Наполеон отозвал войска с Пиренейского полуострова. Четыре отряда французских войск вели боевые действия против испанского ополчения в Бискайе и Наварре. Веллингтон вывел войска из Португалии. Французы отходили к Эбру.

Предполагалось, что Наполеон пошлет в Испанию еще войска. Банни сделал вывод, что англичане, по всей видимости, атакуют французов до их вступления в Испанию. Оба вместе мы пришли к единодушному заключению, что наши голуби используются для передачи ценной информации о подготовке наступления.

– Герцогу предстоит отогнать французов за Пиренеи и, черт меня побери, если я ему не помогу, – воскликнул Банни возбужденно. Мне пришлось предупредить его взглядом, чтобы не забывал об осторожности.

– Как вы мыслите это сделать? – заинтересованно спросила тетушка, и, к счастью, продолжала, не дожидаясь ответа:

– Чем вызван ваш внезапный интерес к военным событиям?

Я быстро перехватила инициативу, прежде чем Банни не наговорил лишнего.

– Как чем? Естественно делами папа, – сказала я, предпочитая говорить правду там, где это грозило осложнениями.

– Я так и думала, – она удовлетворенно кивнула. – Когда дело касается тех, кого мы любим, все кажется очень значительным.

Немного позднее Банни объявил, что идет на галерею покурить со Сноудом, при этом он многозначительно подмигнул мне, хотя я и не поняла, что он имеет и виду. Когда он снова спустился в гостиную, и нам удалось улучить несколько минут наедине, он признался, что хотел обыскать комнаты Сноуда.

– Держит свои двери на замке, вам не кажется это подозрительным? Как раздобыть ключ?

Мы поискали в кабинете, но не нашли.

– Подождем, пока Сноуд отлучится из дома. Ему придется когда-нибудь отвозить голубей для тренировки.

Однако ночью вряд ли можно было ожидать, что он этим займется. В тот вечер мы рано легли спать и на следующее утро рано встали, чтобы подготовиться к приезду лорда Фарфилда. Весь дом был перевернут с ног на голову, слуги старательно начищали мебель, мели ковры, посыпав их предварительно испитыми чайными листьями, чтобы было меньше пыли. Я приглядывала за работой и отдавала распоряжения – надо было расставить цветы и вазы. Банни достал бутылочку отличного шерри из погребка, и еще кларет, на случай, если гость предпочитает красное вино. Банни еще раз съездил в Хайт и, наконец, ему удалось поговорить с Депью. Я спросила:

– Говорил он что-нибудь о записке, которую я ему послала в Брайтоне? Меня беспокоит, не посылает ли Сноуд донесения с птицами?

– Он не получил вашей записки.

– Но я же послала ее на адрес его гостиницы в Брайтоне. Ее могли перехватить французы. Должна сказать, что за Депью пристально наблюдают.

– Вполне возможно. И за нами тоже. Можно не сомневаться.

Мы обменялись многозначительными взглядами и с опаской огляделись, не подслушивает ли кто-нибудь.

– Боюсь, Банни, что Депью имеет весьма смутное представление о том, как действуют спортивные голуби. Сноуд, наверняка, спокойно шлет свои донесения, пока мы тут прохлаждаемся. Мне нужно встретиться с Депью.

– Он сказал, что сам с нами свяжется. Описал ему эту чертову сосну в парке.

Мы тут же отправились в парк, но ничего не нашли. На случай, если не удастся поговорить с Депью, я оставила в расщелине сосны описание, как работают голуби. Затем мы повернули к дому.

– Депью говорит, что он убежден, что Фарфилд имеет отношение к вражеской разведке, делает это ради денег, что он здесь, имею в виду Депью, то есть Мартин. Имя Депью вообще не должно упоминаться, только мистер Мартин, на случай если кто-нибудь подслушивает.