Джорджетт Хейер - Опасный маскарад

Робин перебил его, покраснев:

– Сэр Хамфри, вы согласитесь, что всякие разговоры о благодарности неуместны, когда я говорю о том, что люблю вашу дочь. Я пришел к вам просить позволения сделать ей официальное предложение.

Сэр Хамфри сжал его руку. Он был жертвой обуревающих его чувств. В первый момент он испытал мрачное убеждение, что последний ужасный скандал навсегда загубил Летицию; в следующий момент ему был предложен блестящий брак. Его положение в свете будет таким, о каком он не мог бы и мечтать, и никто не осмелится злословить на счет будущей виконтессы Бэрхем. Он дал понять Робину, что за отеческим благословением дело не станет, и предложил немедленно послать за дочерью.

Робин со счастливой улыбкой умолял его не терять времени, и сэр Хамфри отправился за Летти весьма молодецким шагом.

Через несколько мгновений отворилась дверь и вошла Летиция. Она была в платье из бледно-желтой тафты с такой же лентой в волосах. Отец не сказал ей, кто дожидается ее; в карих глазах ее было удивление, и она недоверчиво взглянула на Робина.

Тот стоял посреди комнаты, смотрел на нее и не говорил ни слова. Изумленный взгляд медленно скользил по нему, маленькая рука тихо прижалась к груди, ее глаза расширились. Эта стройная, но сильная фигура была ей знакома. Она увидела, как он опустил руку в карман и вынул жемчужное ожерелье. На его мизинце виднелось затейливое филигранное кольцо.

– Это вы! – проговорила она чуть слышно. Она увидела его чарующую улыбку и протянутый ей жемчуг и, чуть не спотыкаясь, подошла к нему. – О, наконец-то вы пришли! – сказала она, и тут же оказалась в его объятиях. Ожерелье упало на пол.

– Я пришел, как и обещал, и вы знаете, чего я у вас попрошу, – сказал он ей на ушко. – Летти, вы выйдете за меня замуж?

Она тихонько проговорила «да», прижалась к нему и подняла лицо, чтобы он ее поцеловал. Все ее мечты сбылись. Она чувствовала его крепкие объятия.

– Моя дорогая девочка! – сказал Робин. – Ты даже не знаешь моего имени!

– Я люблю вас.

– Я обожаю тебя, – сказал Робин и поднес ее руку к своим губам. – Ты любишь меня настолько, чтобы простить, Летиция? – У него была тревога в голосе.

Она прижала его руку к своим губам.

– Простить вас! Мне не за что, не за что вас прощать.

– Нет, есть одно... – Он мягко отстранил ее от себя. – Посмотри на меня! Смотри на меня лучше, Летти!

Она залилась румянцем и опустила глаза. Он настойчиво повторил:

– Посмотри мне в лицо, Летиция, и скажи мне тогда, что тебе не в чем прощать меня.

Длинные ресницы поднялись; карие глаза были затуманены.

– О чем вы говорите? – спросила Летти.

– Ты не знаешь меня? Ты не узнаешь? Смотри хорошенько, дитя мое!

Она смотрела, широко открыв глаза, в которых проступали изумление и догадка.

– Но... но... но нет, этого не может быть!

– Чего не может быть?

– Вы не можете быть... вторым братом Кэйт Мерриот, – проговорила она. – Но ваши глаза... и нос... и...

– Я не брат ей, – сказал Робин. – Догадайся, Летти! Ты уже близка к разгадке.

Она отступила на шаг назад.

– Вы не... о, не можете ведь вы... как же это?..

– Я – Кэйт Мерриот, – сказал Робин и ждал, не спуская с нее глаз.

С лица Летти сбежал румянец.

– Вы... вы? Женщина? Вы притворялись?.. Но этого не могло быть! Кэйт была женщиной!

Он отрицательно покачал головой; он уже не улыбался.

– О! – вскрикнула Летти. – О... Мало ли что я могла говорить... – Она смолкла в расстройстве.

– Клянусь честью, вы не говорили ей ничего такого, чтобы вы не могли сказать мужчине, – быстро проговорил он.

Летти смотрела на него в изумлении.

– Но это несправедливо! – молвила она. – Вы могли бы рассказать мне!

– Позволь мне объяснить, – отозвался он. – Ты выслушаешь меня?

– Да, пожалуйста! – сказала она плаксиво. – Но лучше бы, если бы вы тогда доверились мне!

Он протянул ей руку, и она вложила свою в его ладонь.

– Я и сам хотел бы этого, Летиция! Но меня приучали не выдавать секретов. А от этого секрета зависела моя жизнь.

Ее губки округлились в маленькое «О».

– Расскажите мне! – попросила она. – Вы знаете, что я прощаю вам все. И я никогда, никогда не выдам вас!

– Дорогая! – Он привлек ее к себе. – Я едва осмеливался думать, что ты простишь мне столь низкий обман!

Она опустила головку.

– Вы забыли – ведь вы Неизвестный герой, – застенчиво проговорила она.

– Не такой уж я герой, дитя мое; я беглый якобит.

Она подняла голову; глаза ее заискрились.

– А я думала, что это так романтично – бежать с ненавистным Мэркхемом! – вскричала она. – Расскажите мне все!

Робин разразился веселым смехом. Она удивилась.

– Как, вы не думали, что я так легко приму это? – спросила она.

– Да нет, конечно, я бы мог догадаться, – сказал Робин и подхватил ее на руки. – Дорогая моя, меня зовут Робин, и я авантюрист. Выйдешь ли ты за меня замуж?

– Мне нравится ваше имя, и мне бы тоже хотелось стать авантюристкой, – сказала Летти. – Это возможно?

– Увы, скорее, ты станешь виконтессой, – сказал Робин и посадил ее к себе на колено.

Не так-то просто было все рассказать по порядку, и Летти слушала, широко открыв глаза в изумлении. Когда она услышала, что Питер Мерриот на самом деле Прюденс Тримейн, она ахнула от неожиданности. Выслушав все, она жалела только, что не узнала обо всем этом раньше.

– А Тони знал? Тони?

– Дорогая моя, это Фэншо освободил ее от арестовавших ее служителей порядка, – сказал Робин. – Он увез ее к своей сестре. Завтра я еду туда.

Летти поразилась:

– Т-тони связал стражников? Т-тони остановил их карету? Как... как?

– Он совсем не так флегматичен, как казалось, – поддразнил ее Робин. – Разгадка в том, что он хочет жениться на ней.

– О, а я-то думала, что он хотел жениться на тебе! – воскликнула Летти. – И он все время знал о вас, и... – это самая удивительная вещь, что я слышала в жизни! Как это чудно, Робин! Я так рада, потому что я очень люблю Тони. Но как твоя сестра изображала мужчину!.. Какой храброй и умной ей надо было быть!

– Как и ее брату, – поклонился Робин. – У меня тоже слабость к маленькой фее с бархатными глазками. Но все равно, я признаю, что сэру Энтони повезло. Моя Прю чудо что за девушка!

– И вы... и ты меня так обманывал! – сказала Летти, но в голосе не было и капли обиды. – Боже мой, но простит ли меня твоя сестра? Ведь это я виновата, что ее арестовали! Ведь я сказала этим противным следователям, что у тебя каштановые волосы и средний рост. Я ведь и не думала, что они схватятся за мистера... то есть твою Прю, Робин. Ты уверен, что теперь ей ничего не грозит?

– Совершенно уверен, дитя мое. Робина Лейси больше нет. Есть только Роберт Тримейн.

– И никто не догадается, что ты был Кэйт Мерриот, – сказала Летти. – Даже я не догадывалась, пока ты не велел глядеть на себя как следует; да и то я не могла поверить глазам. О Робин, Робин! Я знала, что ты придешь опять, но я была так несчастна! Был такой ужаснейший скандал, и тетя так меня пилила!..

– Ну теперь, – сказал Робин, прижав ее к себе, – это уж мое дело смотреть, чтобы ты была всегда счастлива. И я это сделаю.

– Я уже счастлива, – сказала Летти в его плечо. Вдруг ей в голову пришла какая-то мысль; она подняла голову и сказала с некоторым злорадством: – Вот теперь тетя увидит, что ничуть я себя не погубила! Да еще буду виконтессой! То-то у нее будет глупый вид!..

Робину было приказано привезти сестру в Бэрхем-Корт – дедовский дом, где их должен был ожидать милорд. Последний написал любезнейшее письмо миледи Эндерби, выражая благодарность за ее доброту и умоляя оказать ему честь погостить у него. Он намеревался пригласить и сэра Хамфри, и Летти Грейсон, и леди Лоуестофт и, разумеется, сэра Энтони Фэншо. Он начал обдумывать две свадьбы; Робин чувствовал, что замышляется нечто великолепное.

Что же касается неожиданного завершения всех событий, то у Робина просто захватывало дух. Казалось, больше нет места сомнениям: старый джентльмен оказался настоящим Бэрхемом, и время авантюр подошло к концу. Но как это было похоже на него – заставить своих детей сомневаться до последнего. Это давало ему возможность сделать красивый жест. И ведь так было всегда, размышлял Робин, на протяжении всего маскарада. Простота была непереносима для его светлости; он наслаждался жизнью, только если находился в сети интриг; он любил совершать невозможное. Менее причудливый ум мог бы доказать, кто он таков, куда проще и более непосредственно. Менее фантастически настроенный человек, может быть, не стал бы требовать присутствия сына и дочери в городе. Они могли бы незаметно перебраться во Францию и ждать там конца дела. Робин понимал, чего хотел этот мощный ум. Старый джентльмен желал, чтобы его дети видели его триумф; он бы не ощутил и половины удовольствия, если бы они не были рядом – теряющиеся в догадках, разрываемые тревогой и, наконец, пораженные будто громом. Еще ему нравилось дурачить свет. Он бросил дочь и сына прямо в берлогу льва, ряженых, так что никто не мог и догадаться. Робин очень хорошо представлял себе наслаждение отца. Старый джентльмен снова показал, насколько он превосходит всех остальных изобретательностью, для него это было подобно глотку свежего воздуха.

Робин не знал, успокоится ли теперь милорд или тридцать лет авантюрной жизни еще не утомили его. Трудно было бы вообразить старого джентльмена на покое.

Не знал Робин и того, что скажет Прю, если она до сих пор еще не знает об успехе милорда.

Джон укладывал чемодан и обронил с сухой усмешкой:

– Она теперь занята своими делами, мастер Робин. По крайней мере, так было, когда я ее видел.

– Ты ездил в Дартри, Джон? – спросил Робин.

– Ага. Как только посадил вас на «Прайд о’Рай», так и помчался.

– И как она?

– Да хорошо, только одежда леди Эндерби на ней висела, как на шесте. Веселая леди, но уж больно толстая.

Робин спросил:

– Надеюсь, они еще не поженились?

– Еще нет, сэр; но я так скажу – долго ждать нам не придется.

– Ты доволен?

– Он человек что надо, мастер Робин.

– Да уж, думаю, он ей подходит. С ним она превратится в почтенную даму! А я ведь тоже скоро женюсь, Джон.

– А то я не знаю, сэр!

– Ух, все-то ты всегда знаешь! – Робин встал и потянулся. – И будем мы все жить-поживать счастливо! Кто бы это мог подумать?..

Он ехал в Дартри в роскошном фаэтоне с гербом Тримейнов на дверях и в душе весело смеялся надо всем этим, вспоминая, как за границей им иной раз приходилось перебиваться с хлеба на воду. На следующий день он явился в Дартри. Карета затормозила перед старинным белым домом в парке, вдали от дороги. Слуга провел его в солнечную гостиную и отправился за хозяйкой.

Робин критически огляделся. Да, кругом царило довольство, безопасность и покой. Это то, что нужно Прю; она была создана для того, чтобы жить именно в таком доме. А он?.. Нет, ему хотелось бы еще и острых приправ к жизни.

Его размышления были нарушены звуком приятного голоса:

– Вы хотите видеть леди Эндерби, сэр?

Робин быстро повернулся к высоким стеклянным дверям, выходившим на лужайку. Там стоял сэр Энтони Фэншо, как всегда, чуть сонный, слегка улыбаясь.

– Она поручила мне привести вас в сад, – сказал он. Его глаза обежали Робина и чуть прищурились. На лице появилось выражение удивления и узнавания одновременно.

Робин не сказал своего имени лакею. Он смотрел на сэра Энтони, и на губах его играла улыбка:

– Благодарю вас, сэр. Имею ли я честь говорить с сэром Энтони Фэншо?

– Какой я дурак, – неожиданно сказал сэр Энтони и вошел в комнату. – Но, признаюсь, вы меня поставили в тупик. Как вы, мой дорогой мальчик?

Их руки встретились в крепком рукопожатии.

– Как видите, о гора! Я процветаю. А вы?

– Как всегда. Прю здорова и будет так рада увидеть вас! Пойдемте к ней скорее. – Сэр Энтони чуть отступил назад, оглядывая Робина. – Ну, мой маленький щеголь, из вас получился весьма привлекательный молодой человек!

– Конечно! – согласился Робин. – И как-нибудь, в ближайшем будущем, мой мамонт, мы с вами скрестим шпаги. Быть может, я вас научу одной-двум штучкам, которые заставят вас уважать меня.

– Вы и в самом деле очень похожи на своего отца, – вздохнул сэр Энтони.

Они вышли на лужайку. Под тенью кедра на траве стояли кресла, в одном из них сидела дама щедрых пропорций. Робин без труда узнал в ней сестру сэра Энтони. Рядом с ней сидела Прюденс в платье из белого муслина.

Она подняла глаза на двух мужчин, идущих по лужайке, и быстро поднялась.

– Дорогой мой! – произнесла она, протянув руки навстречу Робину.

Он обнял ее за талию и поцеловал в щеку.