Линда О'Брайен - Опасный соблазнитель

– Змей? – шепотом переспросила Эмили, давно придумавшая прозвище и этому человеку. – Тот самый, который…

Клэр предостерегающе сжала ее плечо.

– Да, – сухо ответила она.

Эмили знала, что когда ее мать, черноволосая красавица Мари Рено, овдовела и осталась без гроша, с десятилетней дочерью, Реджинальд Бут нанял ее в кухарки, но через два месяца вышвырнул вон, не заплатив. Оставшись без дома и без денег, Мари и Клэр бродяжничали до тех пор, пока состоятельный землевладелец Артур Кавано не приютил их. Он взял Мари в экономки, влюбился и женился на ней через четыре недели. Следующим летом родилась Эмили. Оберегая сестру от жестокой прозы жизни, Клэр рассказывала ей эту историю, как волшебную сказку, опуская подробности.

Самой Клэр эта история вовсе не казалась сказкой. Та ночь, когда они с матерью покинули дом Бута, и последующие недели навсегда запечатлелись в ее памяти. Если бы Артур Кавано не сжалился над ними, ни Клэр, ни ее мать не смогли бы выжить.

С тех пор прошло двенадцать лет, но пережитые беды по-прежнему преследовали Клэр в ночных кошмарах, заставляя ее просыпаться в холодном поту. Она знала, что никогда не забудет, как дрожал голос матери, когда та, разбудив Клэр, велела ей одеться как можно тише, чтобы не переполошить весь дом. Перед глазами у Клэр до сих пор стояли синяки и ссадины на прекрасном лице матери, страх и ненависть в ее глазах. Клэр поняла, что произошло что-то ужасное, но из робости не стала расспрашивать маму.

Страшную истину она узнала только после смерти Мари. Вписывая в семейную Библию дату кончины матери, она прочла остальные записи и заметила, что Эмили родилась через семь месяцев после свадьбы Мари и Артура Кавано. Слишком раннее появление Эмили скрывали от всех. Поразмыслив, Клэр сообразила, что произошло: Реджинальд Бут изнасиловал ее мать. Эмили была дочерью Бута.

Когда Клэр поделилась своим открытием с отцом, тот признался, что больше всего боится одного: как бы Бут не узнал о том, что Эмили его дочь, не отнял ее или, хуже того, не попытался бы убить девочку.

Клэр перевела взгляд на тонкое личико сестры. Эмили мало походила на Мари или Артура, но, к счастью, не обнаруживала ни малейшего сходства с банкиром. Клэр всем сердцем любила Эмили и была готова на все, лишь бы утаить от Бута правду.

Только одно обстоятельство до сих пор не давало ей покоя. Клэр понимала, что у отца были причины ненавидеть Бута, но никак не могла уразуметь, почему Бут не упускал ни единой возможности запятнать честное имя Кавано. Но теперь, после смерти отца, Буту будет некому мстить.

Она почувствовала, как Эмили схватила ее за руку.

– Мы уже почти дома! Я чувствую знакомые запахи.

Коляска свернула на Ривер-роуд – длинную грязную улицу, ведущую к Бельфлеру, – и сердце Клэр учащенно забилось.

– Верно, Эм, – подтвердила она, чувствуя, как слезы затуманивают ее глаза. – Мы дома…

– Прошу, расскажи, как выглядит дом, Сиси! – взмолилась Эмили.

– Груши уже цветут, – начала Клэр. – Миссис Паркс расставила на веранде горшки с белыми и розовыми петуньями. Трава густая и сочная, в небе ни облачка…

– Я слышу, как щебечут птицы, – перебила Эмили. – Кардиналы, сойки, малиновки… о, какая музыка!

– А дом, – продолжала Клэр, с усилием проглотив ком в горле, – дом ничуть не изменился, Эм. Он похож на величавого пожилого джентльмена, встречающего своих близких.

Огромный особняк, сложенный из известняковых глыб, возвышался на холме. Поместье было вправе гордиться просторным каретником, конюшнями, двумя большими амбарами, полями, засеянными кукурузой и табаком. Земли Кавано простирались до самой реки Огайо, до пристани, где на пароходы грузили урожай.

Здесь Клэр обрела пристанище, тихую гавань и полюбила отчима, как родного отца. Хотя Артур Кавано снискал славу раздражительного упрямца и не ладил с горожанами, с Клэр и ее матерью он был неизменно добр и заботлив. Он стал отцом Клэр. Своего родного отца, военного, умершего от малярии, она не помнила.

Внезапно ее ужаснула мысль о необходимости занять место Артура Кавано. Сумеет ли она управлять Бельфлером без него?

– Не могу представить себе наш дом без папы, – вдруг тихо и грустно произнесла Эмили.

– Я тоже, Эм, – дрожащим голосом отозвалась Клэр.

Пока коляска приближалась к дому, на широкую веранду вышла миссис Паркс. Престарелая экономка тяжело опиралась на трость, и даже издалека Клэр с тревогой разглядела, что она ссутулилась и болезненно похудела.

Едва коляска остановилась, Клэр вышла и протянула руку Эмили.

– Миссис Паркс ждет нас на веранде, Эм, – предупредила она. – Кажется, она больна.

Эмили неуверенным шагом двинулась к веранде, а шериф поспешил снять саквояж Клэр.

– Вы позволите внести в дом ваш багаж? – спросил он, густо покраснев от смущения.

– Спасибо, я справлюсь сама, – ответила Клэр, беря саквояж из его рук.

– Как вы намерены жить дальше, мисс Сиси? – продолжал расспросы Уилбур Симонс, смущенно вертя в руках шляпу и бросая робкие взгляды из-под кустистых бровей. – Я хотел сказать, после похорон… Вы вернетесь в колледж?

Клэр с любопытством смотрела на него, гадая, почему шериф так нервничает.

– Пожалуй, да, шериф. – И, увидев, что он неловко переминается с ноги на ногу, добавила: – Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – торопливо отозвался Симонс. – Не стану доставлять вам лишние хлопоты. К тому же мне пора домой.

– Тогда еще раз спасибо за то, что вы подвезли нас. – И Клэр направилась к крыльцу, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Она знала Симонса много лет, но сейчас этот человек показался ей незнакомцем, а не давним другом.

– Дорогое мое дитя! – выговорила миссис Паркс, заключая Клэр в объятия. Клэр почувствовала, как дрожат руки пожилой женщины, и присмотрелась. За последние пять месяцев экономка постарела до неузнаваемости. Ее редеющие седые волосы свешивались на лоб неопрятными прядями, некогда ясные голубые глаза затуманились, кожа вокруг них покраснела и покрылась морщинами, щеки запали, бескровные губы тряслись.

– Ну как вы, миссис Паркс? – с тревогой спросила Клэр.

Голубые глаза наполнились слезами.

– О, детка, не знаю, с чего начать…

– Расскажите, что случилось с отцом? – Клэр на ощупь нашла руку Эмили и ободряюще пожала ее.

Миссис Паркс грустно покачала головой:

– Еще за день до смерти ваш отец был совершенно здоров. Сказать по правде, в последние несколько недель он вдруг ожил – таким я не видела его с тех пор, как умерла ваша мать, упокой, Господи, ее душу… В то утро он встал рано и ушел из дома еще до завтрака. Позднее я слышала, как он ходил по кабинету, хлопал ящиками стола и ворчал, словно его что-то тревожило. А потом я вдруг услышала грохот, будто упало что-то тяжелое, и вошла в кабинет. И увидела его лежащим на полу. Врач сказал, что с ним случился удар.

– Бедный папа… – прошептала Эмили.

– Пойдемте в дом, я приготовлю чай, – предложила Клэр срывающимся голосом. – Нам с Эмили надо переодеться к похоронам. – Она обняла Эмили за плечи и терпеливо повела ее к широким дверям. Но едва Клэр шагнула через порог, ее нетерпение сменилось разочарованием.

– Наш дом изменился? – допытывалась Эмили.

Клэр не могла подобрать слова, чтобы ответить сестре. Дом пребывал в плачевном состоянии. Казалось, недавно кто-то предпринял жалкую попытку натереть темный дубовый пол, но лишь размазал по нему грязь. На светло-зеленом ковре, устилавшем дубовую лестницу, виднелись бурые пятна, турецкие ковры в комнатах первого этажа давно пора было выбить. Толстый слой пыли покрывал всю мебель в гостиной и столовой. Очевидно, миссис Паркс слишком ослабла, чтобы поддерживать порядок.

– Нет, Эм, дом выглядит как прежде.

– Присядьте в гостиной, дети, – предложила миссис Паркс, – а я вскипячу воду.

– Нет, не беспокойтесь, миссис Паркс, – поспешила перебить ее Клэр. – Побудьте с Эмили, а я пока приготовлю чай.

– Я пойду к себе, – решила Эмили. – Позовите меня, когда чай будет готов.

Клэр уже направилась в кухню, как вдруг экономка окликнула ее.

– Я хочу кое-что показать вам, пока Эмили не вернулась, – шепотом сообщила она.

Тревожная дрожь пробежала по спине Клэр. Трясущейся рукой миссис Паркс извлекла из кармана свернутый лист бумаги. Подбородок пожилой женщины дрожал, из глаз катились слезы. У Клэр внезапно подкосились ноги.

– Что это? – с беспокойством спросила она.

Миссис Паркс слабым жестом стерла слезы с морщинистых щек.

– Извещение из банка, Клэр. Через пять дней нам придется покинуть дом.

Комната медленно поплыла перед глазами Клэр. Схватив бумагу, она впилась в нее взглядом, пытаясь понять смысл туманных юридических терминов, и сразу заметила, что извещение прислали еще две недели назад. Почему же отец ничего не предпринял?

– Но почему? При чем тут банк? Бельфлер принадлежит нам! – Не дождавшись ответа от экономки, Клэр подняла взгляд. – Разве это не так?

– Ваш отец, упокой, Господи, его душу, – объяснила миссис Паркс, вытирая слезы, – заложил дом, чтобы расплатиться с долгами. Но за шесть месяцев он так и не сумел вернуть деньги по закладной.

– Откуда у него взялись долги? – удивилась Клэр. – Отец никогда не говорил, что у него туго с деньгами!

Миссис Паркс покачала головой:

– Он уже давно с трудом сводил концы с концами, детка.

– Тогда как же он платил за наше обучение? – допытывалась Клэр. – Чем расплачивался с работниками?

– Деньгами, полученными по закладной. Но они быстро иссякли.

Не может быть! Миссис Паркс наверняка ошибалась. Клэр прошагала прямо в кабинет отца, села в кожаное кресло и принялась рыться в ящиках стола. Вытащив книгу расходов, она открыла последнюю страницу и внимательно просмотрела записи.

– Не может быть… – повторила она вслух.

Затем она разыскала банковскую книжку, открыла ее и безвольно уронила на колени. Несколько минут она просидела с закрытыми глазами, борясь с охватившей ее паникой.

Когда Клэр вновь открыла глаза, то увидела, что в дверях кабинета стоит миссис Паркс, тяжело опираясь на трость.

– Что же нам теперь делать, Клэр?

– Это наверняка ошибка, – нерешительно выговорила Клэр. – У него были деньги.

– Он потерял их, – грустно возразила экономка. – Прошлым летом сюда приезжали агенты нефтяной компании. Тогда-то твой отец и взял ссуду, хотя и понимал, что его могут надуть. Нефть не нашли, его деньги пропали.

– Это невозможно! – твердила Клэр, с трудом удерживаясь, чтобы не разрыдаться. – Он просто не мог потерять сразу все деньги! Отец был слишком умен, чтобы вкладывать средства в сомнительные сделки!

Миссис Паркс устало опустилась на стул.

– Мистер Кавано так и не оправился после смерти жены. А когда вы с Эмили покинули дом, он словно во второй раз потерял Мари. Он тосковал и потому рисковал понапрасну.

– Но он должен был знать, что его поместье станет собственностью банка, если он не расплатится с долгами! Ему наверняка присылали письма, предупреждая о просроченных платежах.

– Так и было, но он даже не распечатывал эти письма. Ты же знаешь, как он ненавидел Реджинальда Бута. Мистер Кавано все твердил, что банкир замышляет уничтожить его. – И экономка вновь расплакалась. – Где же я теперь буду жить, Клэр? Я уже слишком стара, чтобы искать новое место.

– Оно вам ни к чему, – перебила Клэр. – Ваше место рядом с нами, а наш дом здесь. Никто не осмелится выгнать нас отсюда.

– Но как же ты намерена сохранить дом?

Клэр поставила локти на большой письменный стол вишневого дерева и подперла ладонями подбородок. У нее путались мысли. Почему отца в эту минуту нет рядом? Почему он переложил на нее такую тяжкую ношу?

Письмо! Вскинув голову, Клэр устремила невидящий взгляд в окно, пытаясь припомнить, о чем писал отец в последнем письме. В нем упоминалось о каком-то важном открытии, которое, по словам отца, должно было обеспечить их будущее. Клэр принялась перебирать бумаги, разбросанные по столу. Где-то здесь должен быть и документ, объясняющий, что это было за открытие.

Один из конвертов привлек ее внимание: на нем значился адрес школы, где училась Эмили.

– Что это за письмо? – спросила она, показывая конверт экономке.

Миссис Паркс растерянно улыбнулась:

– Не помню.

Клэр вытащила письмо, просмотрела его и в ужасе вскинула голову.

– Хокинс пишет, что не примет Эмили обратно, пока мы не уплатим за ее учебу. Разве за нее не платили?

– О Господи! В последний раз за учебу Эмили заплатили в прошлом декабре. С тех пор твой отец ни разу не посылал в школу деньги.

– Значит, Эмили не сможет продолжать учебу… – Клэр устремила взгляд в никуда. Школа Хокинса для слепых была для Эмили спасительной соломинкой. Клэр любила сестру, но та доставляла ей немало хлопот. Слепота вовсе не мешала Эмили быть своевольной и упрямой. Но в школе Хокинса за детьми пристально следили. Там Эмили училась читать по системе Брайля, обходиться без посторонней помощи и вести себя, как подобает леди. Что же будет, если она не сможет вернуться обратно?