Карен одевалась легко. Она считала, что одежда должна быть удобной. По ее мнению, большинство женщин имели слишком много одежды и потому путались в стиле и моде: они не знали, как совместить разные вещи, или же с самого начала плохо представляли свой стиль. В течение тридцати лет Карен изучала внешность незнакомых ей людей. Всякий раз, когда она ехала на работу в подземке, она поражалась тому, что делают с собой женщины. Неужели эта блондинка, напялившая на себя жатую блузку с красной широкой юбкой в сборку, думала, одеваясь: «Я хочу, чтобы окружающие видели меня именно такой?» Даже среди своих богатых клиенток она редко встречала женщин с хорошо подобранной одеждой.

Карен создала несколько теорий, объясняющих, почему женщинам так трудно одеваться модно и удобно. Американки не умеют одеваться отчасти из-за того, что у них всего слишком много. Карен вспомнила француженку, которая однажды навестила Белл. Шикарная и элегантная, жена адвоката заглянула в чулан Белл и в ужасе спросила: «Как вам удается хорошо одеваться? У вас так много вещей, что трудно выбрать». Или, как любил говорить друг Карен, дизайнер по обуви Маноло Блахник: «Самое главное — выбор. Американцы этого не понимают, и это к лучшему».

Карен подметила, что француженки, даже среднего достатка, носят очень дорогую одежду. У них меньше нарядов, чем у американок, но ансамбли продуманы гораздо лучше. Выработка стиля одежды им давалась труднее: в Париже почти невозможно вернуть покупку обратно. В Америке этого не понимают.

Амбиции Карен заключались в решении задачи достичь французского шика в дизайне одежды, но чтобы она выглядела по-американски свободной. Во многом ей это удалось. Ее целью было создание для американок комплектов одежды, в которых сочеталось бы все лучшее из двух миров: тщательная подобранность и шик Франции и легкость движения Америки. У них должен быть выбор, но они не должны тонуть в пятидесяти различных модах и стилях, как это происходит с ее сестрой Лизой. Но нельзя и застывать во времени, как Белл, или связывать себя крепче чем брачными узами с одним-единственным дизайнером — случай Сильвии.

Почти все наряды дизайна Карен были нейтральны по окраске: пшеничного цвета, цвета слоновой кости, серые, коричневые, то есть обычных, естественных, но тем не менее элегантных цветов. Именно цвет собирает вещи в единый ансамбль. И снова Карен вспомнила Шанель, которая не доверяла цветовой гамме природы: у природы «плохой вкус». Коко отдавала предпочтение бежевому цвету из-за его живой естественности. И еще красному — потому что это цвет крови. Коко говорила: «Мы так сильно спрятаны внутри себя, что не грех бы показаться немножко наружу». Карен усвоила большинство ее теорий, но сама не пользовалась красным цветом. Она наелась им досыта в годы работы с Нэнси Рейган и к тому же подозревала, что увлечение Шанель красным объяснялось просто — этот цвет шел ей.

Широко известно возражение против женщин-модельеров: их работы хуже мужских, потому что они моделируют под себя. Карен признавала, что это отчасти относится и к ней. Но разве мужчины-дизайнеры не моделируют одежду для своих манекенов — несбыточно совершенных идеалов, — которая тоже не устраивает обычных женщин?

Конечно, не все сводится к цвету. Несмотря на изменчивость моды, силуэты должны быть удобными, меняться со временем, но так, чтобы они как бы естественно вытекали из предыдущей коллекции.

Проблема заключалась в том, что она могла сделать это, но цены нарядов оказывалась очень высокими, не по карману средней американке. И даже типовая одежда для промышленной бридж-линии была все-таки очень дорогой. Карен покачала головой, размышляя о запутанности классификации товаров в индустрии одежды. Спортсмены не носят «спортивную одежду-бридж». Люди носят куртки, блузки, юбки и джинсы, в которых ходят на работу. «Спортивная одежда за умеренную плату» — таково кодовое название для более дешевого барахла на массовом рынке. Боссы носят «бридж», их секретари — «умеренное». Карен хотела, чтобы ее одежда была доступной для рабочих. Контракт с Norm Со позволит наладить выпуск менее дорогой одежды в противовес Лиз Клайнборнз и омерзительному ширпотребу Бетти Мейер. Ширпотреб — специализация и Norm Со. Карен осознавала, что методы ее кроя и стиля придется адаптировать под менее роскошные, но все же приличные ткани. В этом и состояли требования контракта с Norm Со. Однако вместе с продажей лицензии теряется и контроль над ситуацией. Она попыталась представить, на что будет похожа работа с Norm Со: как она допускает к производству коллекцию, которая будет носить ее имя, но которую сама не разрабатывала. У нее будет сердечный приступ! Однажды Билла Бласса попросили поставить свое имя на модели гроба! Она не могла без смеха вспоминать об этом.

Другая опасность таилась в возможности стать сверхпопулярной. Карден и Халстон продали лицензии на такое количество продукции, что их имена потеряли былой блеск и перестали что-либо значить. Мир моды слишком переменчив. Очень немногим дизайнерам удается держать свою марку так надежно, как держала Шанель. Но Шанель ничего не лицензировала. Ее дело находилось под ее полным контролем, а после смерти оно столь же надежно контролировалось Вертмейерами. Впрочем, мало кто может позволить себе такую роскошь. Нужно постоянно балансировать на грани забвения и сверхпопулярности.

С другой стороны, Карен мало что может сделать, не теряя контроля в той или иной степени. Она не может быстро расширить предприятие, не привлекая крупные внешние деньги. А то, что она расширяет его сейчас, пусть медленно, но на собственные средства, — это просто неоправданный риск, на который ей не надо идти. Как говорит Джефри, самое лучшее — это ДДЛ, деньги других людей. В ее конкретном случае одним из «других людей» был Билл Уолпер из фирмы Norm Со.

Карен еще раз оглядела гардеробную. В этот раз ей хотелось одеться в черное. Если надеть шелковое платье, то не будет ли она выглядеть недостаточно официально? Лучше всего она себя чувствовала в кашемировом наборе собственного изготовления: свитер, подобранные к нему жакет и шаль, но это уж совсем по-спортивному, да к тому же в нем будет слишком жарко: на дворе весна. Карен была творческой натурой и не могла надеть стандартный деловой костюм ни для встречи с Биллом Уолпером, ни для любой другой. Она считала, что костюм идет женщине, когда производит впечатление, будто она под ним голая, без нижнего белья. Впрочем, все эти рассуждения бесполезны: в ее гардеробе не было формального делового костюма. Успех Карен в создании модной одежды во многом объяснялся ее установкой выявить женственное в формальном облике деловой женщины.

Биллу Уолперу, кажется, тоже удалось выявить женственное в большом количестве женщин, с которые он вступал в деловой контакт. Он переспал с каждой из них. Так по крайней мере сплетничали на Седьмой авеню. Карен никогда с ним не встречалась, но по фотографиям в журналах он не производил на нее сильного впечатления. По-видимому, его привлекательность заключалась в размере его бумажника.

Сплетни об Уолпере она услышала от одного из служащих компании Оскара де ла Ренты, с которым поднималась как-то в лифте. Но не исключено, что треп был преднамеренным, чтобы помешать заключить контракт. Публика, вовлеченная в торговлю тряпьем, была очень завистливой, а сейчас Карен стала для них ключевой фигурой. Причем не столько из-за сногсшибательной новизны ее дизайнов, сколько из-за популярности, которую она получила в модной прессе.

В ее деле служба общественных связей была почти столь же важна, как и основная работа по дизайну. Ей не хотелось признаваться в этом. Но годы бесплодных усилий в попытках добиться популярности собственными силами привели к тому, что пришлось уступить настояниям Джефри и нанять на работу Мерседес Бернард. Она осознавала, что им с Джефри повезло: им удалось переманить к себе ценного сотрудника редакции журнала. Мерседес уже не устраивало положение престижного, но низкооплачиваемого работника. Ей хотелось заработать перед уходом в отставку. Джефри обещал предоставить ей такую возможность. За шестнадцать месяцев ее активности в К. К. Inc. вышла огромная статья о Карен в «Вейнити Феар», а в обоих основных журналах — «Нью вуман» и «Нью-Йорк мэгезин» — появились обзоры ее моделей; книги по моде стали уделять много внимания ее работам; у Карен брали интервью Чарли Роуз и Барбара Уолтер, с десяток раз она появлялась на телеэкранах в программе CNN. И она стала закадычной подругой Эльзы Кленш.

Карен понимала, что, как бы ей ни была противна журналистская сосредоточенность не на ее работах, а на подробностях ее личной жизни, ей придется смириться с этим. Америка — это центр культа знаменитостей, самое главное — добиться популярности. Еще недавно к дизайнерам модной одежды относились с презрением, как к простым портным. Теперь к ним относятся, как к кинозвездам, люди увиваются вокруг них. Ей надо играть по правилам: она стала желанной для компании Norm Со и ей подобных из-за фотографий и статей в журналах.

Зазвонил телефон. У Карен не было времени на разговор, но поскольку линия подключалась автоматически, то она услышала голос звонившей по телефону.

— Карен, это я — Лиза! Я попыталась дозвониться тебе на работу, но не смогла. Прости меня за поведение у тебя в гостях. Получилось неловко. Надеюсь ты не очень сердишься на меня? Давай поговорим…

Наступила короткая пауза, но Карен слышала, что сестра не кладет трубку.

— Я соскучилась по тебе, Карен! — сказала Лиза.

Наконец раздался гудок линии телефонной связи, за которым последовал щелчок — аппарат отключился. Карен чувствовала себя виноватой. Надо было поговорить с Лизой. Как долго еще она будет увиливать от разговора? Чем дольше она затягивает, тем труднее решиться на него. Если жизнь Карен становилась полнее и шире, то у Лизы наоборот — мельче, изолированнее. Как же может она поделиться с сестрой своими заботами и не казаться при этом хвастливой?

Карен потянулась и достала серый кардиган из шелкового трикотажа без пуговиц и сопутствующую ему одежду. Затем — пакет с новыми колготками от Фогеля. Они стоят двадцать шесть долларов — непозволительная роскошь и непрактичность: колготки готовы поехать от любого чиха. Однако их элегантность и утонченность оттенка были выше всяких похвал. Карен обычно не прибегала к помощи небольших хлопковых перчаток, которые Фогель включал в комплект с целью помочь надеть на себя его продукцию, не повредив ткани. В этот раз она воспользовалась ими, с негодованием вильнула бедрами — и благополучно натянула колготки. Верхняя часть их была сделана из более плотного материала, обжимающего формы почти до колен — ухищрение, придуманное для женщин пожилого возраста и призванное предоставить им большую свободу в движениях.

«Почему американки, достигнув определенного возраста, начинают ненавидеть свои бедра?» — размышляла Карен. Она занималась этим вопросом почти всю жизнь: он дал ей ключ к успеху. Зная, как женщины, все без исключения, ненавидят свои бедра и животы, Карен продумывала до мельчайших деталей одежды, скрывающие формы этих частей тела. Подняв руки, она натянула на себя шелковый кардиган и обмотала его рукава вокруг талии. Кардиган можно было носить и вместо свитера, но ни она сама, ни те, кто с ней работал, не делали этого. Все они, да и многие ее клиентки, надевали соответствующий кардигану свитер, чтобы скрыть линии живота, ляжек или бедер.

За восемьсот шестьдесят долларов розничной цены они приобретали дорогие пояса и достигали цели. Одежда казалась естественной, была удобна и выглядела роскошно. Она была приятна и на ощупь. Одежда должна ласкать тело! Поэтому Карен никогда не делала блузок из люрекса — он царапается. Она достала туфли из тонкой кожи с наборным каблуком, которые подходили по цвету к ее колготкам, надела их и подошла к зеркалу.

Прекрасно! Даже лучше, чем прекрасно. Это было правильно. Карен знала, как важно правильно одеться, чтобы одежда защищала тебя. Отвратительно-формальные костюмы, которые напяливают на себя мужчины на официальных приемах, есть не что иное, как доспехи двадцатого века.

Она посмотрелась в зеркало. Цвет соответствовал ее светло-коричневым волосам. Она выбрала сумку-конверт подходящего оттенка и положила в нее свои записки. Немного подумав, она засунула туда и свои детские фотографии. Они стали для нее чем-то вроде проездного билета или карточки Америкэн-экспресс, без которой она не выходила из дома. Она еще раз оглядела себя. Сумка смотрелась хорошо, отблеск шелка кардигана создавал ощущение энергии, а свитер скрывал ее слабости. Ей нужна минутка отдыха, подумала она с тяжелым вздохом. Ее основная слабость — нефункционирующая часть ее организма — скрывалась здесь, под обмотанными рукавами свитера. Но ее отражение в зеркале ничем не выдавало ее бесплодия. Она выглядела и сексапильной, и утонченной одновременно, раскованной, благополучной и уверенной в себе, но без снобизма. Карен была уже не молода, но и пожилой ее не назовешь. Она не чувствовала своего возраста и не любила молодиться: это выглядело так жалко. Ее наряд отражал ее отношение к себе, и она знала, что клиенты воспринимали его правильно. Среди них редко встречались молодые.