Огненное ядрышко взорвалось.

– Ему не нужна моя помощь для успешной конкуренции в бизнесе. И он не стал бы шагать по трупам двух ни в чем не повинных молодых людей, чтобы заработать лишние доллары. Со всем уважением, сэр, – в голосе Евы звучала нотка, ничего общего не имеющая с уважением, – намекать на нечто иное – это оскорбление для него и для меня.

– Речь идет не о лишних долларах, а о возможности заработать миллионы. А может, и больше, чем миллионы. Да, это оскорбительно. Но это необходимо, чтобы мы друг друга правильно понимали. Если информация, в данный момент находящаяся в вашем распоряжении, будет использована каким-либо способом, не имеющим отношения к вашему расследованию, ответственность ляжет на вас, на ваш отдел, на Департамент.

– Мое понимание ответственности перед жертвой, перед жителями Нью-Йорка и перед Департаментом всегда было и остается предельно ясным. – Теперь это было уже не ядро, это был огненный поток, лава. – Если у вас есть какие-то сомнения в моей ответственности или в моей способности исполнять свои обязанности, вы не только обязаны отстранить меня от следствия, вы должны потребовать назад мой жетон.

– Хочешь злиться – злись, – сквозь зубы пробормотал Уитни. И добавил официальным тоном: – А теперь, лейтенант, возвращайтесь к своей работе.

Ева повернулась на каблуках, изо всех сил стараясь удержать бушующую в груди бурю, не дать ей выплеснуться наружу. Сдержаться полностью ей не удалось. Она рванула на себя дверь и обернулась.

– Я вам не марионетка Рорка, черт побери! – рявкнула она и захлопнула за собой дверь.

Она принесла свое бешенство с собой в отдел убийств, в конференц-зал. Пибоди собиралась отпустить какое-то веселое замечание, но стоило ей взглянуть в лицо Еве, как это желание испарилось.

– Лейтенант, – сказала она вместо этого, – Бакстер взял на себя работу по Байсону. Мы пока не нашли никаких пересылок к нему из записей Копперфильд.

– Будем искать дальше.

– Макнаб с электронного фланга сообщает, что некоторые файлы были стерты с жесткого диска в компьютере Копперфильд.

– А что, детектив Макнаб теперь отчитывается перед вами, детектив Пибоди? Может, за последние двадцать минут произошло переподчинение, а мне не доложили?

Хорошо зная этот тон, Пибоди постаралась ответить как можно ровнее:

– Детектив Макнаб исходил из предположения, что мы работаем вместе, лейтенант, как здесь, так и в полевых условиях. Зная, что вы ушли к майору, я приняла его рапорт и теперь докладываю вам.

– Я в ОЭС.

И Бакстер, и Пибоди многозначительно закатили глаза у нее за спиной. К счастью для их душевного и физического благополучия, им хватило быстроты реакции, чтобы опустить глаза и устремить их на работу, когда Ева повернулась волчком.

– Никто не входит в эту комнату и не приближается к этим файлам без моего разрешения. Ясно?

– Слушаюсь!

Когда дверь захлопнулась, Пибоди, присвистнув, заметила:

– Ее укусила крайне зловредная муха по имени Уитни.


Ева ворвалась в ОЭС и вихрем пролетела по компьютерной лаборатории, разыскивая Макнаба. Он корпел над рабочим компьютером Копперфильд, а рядом с ним трудились с полдюжины других детективов электронного отдела.

– Ты должен всю работу по этому делу проводить в герметичной кабине.

– А? Что? – Он стащил с себя наушники.

– Отныне это дело проходит под Синим кодом. Герметичная кабина, устные отчеты. Только для посвященных.

– Хар-р-рашо. – Макнаб отступил на шаг, словно почувствовал исходящий от нее жар и побоялся обжечься. – Я нашел несколько удалений. Они были…

– В герметичную кабину! – прикрикнула на него Ева. – Живо!

– Слушаюсь. Но мне понадобится пара минут на перезагрузку.

– Вот и начинай.

Она покинула лабораторию так же стремительно, как и появилась в ней, и направилась в кабинет Фини. Он сидел за столом, строчил по клавиатуре, как из пулемета, и напевал себе под нос.

Время от времени он приговаривал:

– Почти поймал тебя, ублюдок.

– Твои детективы разучились понимать приказы и соблюдать субординацию? – набросилась на него Ева.

Фини выругался и вскинул взгляд. И увидел в ее лице то же самое, что видела Пибоди. Отодвинувшись от стола вместе с креслом, он кивнул на дверь.

– Может, закроешь?

Ева захлопнула дверь.

– Когда я веду следствие, члены моей команды, даже если они из ОЭС, рапортуют мне!

– Хочешь подать жалобу на одного из моих ребят?

Для Фини они все были ребятами, независимо от возраста и пола.

Ева уже готова была взорваться, когда до нее дошло. «Что я делаю? – спросила она себя. – Базарю, как баба, черт знает из-за чего, и только потому, что злюсь».

– У меня засекреченное дело… – начала она.

– Да, я об этом знаю. Мои ребята докладывают мне, и я зарегистрировал электронику по твоему требованию. Итак?

– Речь идет о больших деньгах. Думаешь, Рорк полез бы через трупы за этими засекреченными данными, тянущими на миллионы долларов, чтобы спихнуть конкурента с подоконника? Думаешь, он использовал бы мое расследование или любую другую информацию, которой я с ним делюсь, ради личной выгоды?

– Что за хрень ты несешь, Даллас? Макнаб отпустил какую-нибудь дурацкую шутку?

– Нет. Уитни сделал прямое заявление.

Фини поджал губы, тяжело вздохнул и взлохматил рыжие с проседью волосы.

– У меня еще остался кофе, что ты мне презентовала на Рождество. Хочешь выпить?

– Нет. Нет, – повторила Ева и подошла к его окну. – Черт побери, Фини, если он хочет задать мне взбучку, потому что я что-то упустила по работе или сделала не так, потому что проштрафился кто-то из моих подчиненных, – пожалуйста! Но намекнуть, что Рорк может меня использовать, что я это позволю… Это уж слишком!

– Поешь миндаля.

Ева лишь покачала головой.

Фини запустил пальцы в вазочку с засахаренными орешками у себя на столе.

– Хочешь знать мое мнение?

– Да, наверно. Раз уж я вламываюсь сюда, отрываю тебя от работы, значит, мне нужно твое мнение.

– Ну, тогда слушай. Я думаю, кто-то из этих бонз или их адвокатов уже начал топать ногами и разевать пасть. Настучали мэру или комиссару Тибблу, а мэр и комиссар Тиббл спустили это дерьмо Уитни. Он обязан поддержать линию Департамента, предупредить тебя. Хочешь знать мое мнение о его личной линии?

– Ну, валяй.

– Я знаю его много лет. Будь у него подлинные сомнения в этом плане, он снял бы тебя с дела. Точка. Таким образом, он прикрыл бы свою задницу. Вместо этого он тебя предупредил, и задница у него торчит наружу.

– Ну, может быть.

– Даллас? – Фини выждал, пока она не повернулась к нему лицом. – У тебя есть какие-нибудь сомнения насчет Рорка?

– Нет. Черт побери, конечно, нет!

– Думаешь, у меня есть сомнения? Или еще у кого-нибудь из команды, работающей по делу?

Тяжесть у нее в груди немного ослабла.

– Нет. Но мне придется пойти с этим к Рорку… Даже если я не поделюсь с ним ни единым битом информации по делу, все равно я должна к нему с этим пойти. Если думаешь, что я была зла, когда пришла сюда, позволь тебе сказать: то был солнечный день на пляже.

Фини подтолкнул к ней вазочку с орешками, и на его унылом, вытянутом лице добродушного бассета появилась улыбка.

– Брак – это минное поле.

– Точно подмечено. – Но она немного успокоилась, присела на край стола и взяла несколько орешков. – Извини.

– Забудь. С тобой я тоже не первый год знаком.

– Не знаю, как у тебя сейчас с нагрузкой, но если есть силы на еще одну порцию, мне бы твоя помощь не помешала.

– Силы есть, расчищу место. Я люблю большие порции.

– Спасибо. За все.


Немного успокоившись, Ева вернулась в конференц-зал, где Пибоди и Бакстер с головой ушли в поиск. И в гору бутербродов. Когда она вошла, Бакстер не оторвал глаз от экрана, а вот Пибоди рискнула поднять взгляд. Явно ободренная выражением лица напарницы, она кивнула на гору еды.

– Решила, что заправиться нам не помешает.

– Прекрасно.

Злости у Евы больше не было, но и аппетита у нее тоже. Она подвинула к себе стопку дисков и выбрала компьютер. Еще секунда – и возле ее локтя, как по волшебству, появилась кружка с кофе.

– Э-э-э… я также решила, что ты захочешь своего любимого кофе, пока мы тут все это разгребаем.

– Спасибо. Полагаю, ты также решила, что я поделюсь своим любимым кофе, и загрузила авто-повар в соответствии с этим предположением.

– А что, это было неправильное предположение?

– Мое предположение состоит в том, что ты уже хлебаешь мой кофе.

– Это Бакстер хлебает, а я тихонько потягиваю, как подобает воспитанной девушке.

Ева вздохнула.

– Майор не просто хотел узнать, как продвигается дело. Он встревожен – или какой-то ублюдок встревожен – тем, что Рорк получит доступ к этим данным через меня, а потом использует их, чтобы обштопать своих конкурентов.

– Неудивительно, что ты была готова пнуть первую попавшуюся задницу, – с пониманием кивнула Пибоди.

– Ну что ж, – Бакстер оторвался от экрана и потер щеку. – Наверно, Уитни сказал то, что должен был сказать, хотя и знал, что это полная хрень. Паршиво, наверно, быть начальством.

Последние остатки дурного настроения у Евы как рукой сняло.

– Наверно. Все, давайте копаться в этом чертовом дерьме, авось нароем золото.


Копались они часами. Аккуратно систематизированные деловые файлы Натали Копперфильд ничего им не дали.

– Макнаб сказал, там кое-что стерто. – Ева оттолкнулась от стола. – У меня тут есть кое-что, что можно считать нестыковками по времени или удалениями из файлов. Маленькие дырочки, если можно так сказать, нетипичные для трудолюбивой пчелки, с которой мы имеем дело.

– На этом фоне я чувствую себя бездельницей, – подала голос Пибоди и тут же торопливо уточнила: – Разумеется, на самом деле это не так, поскольку я детектив, преданный и верный сотрудник Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка.

– Подхалимка, – усмехнулся Бакстер.

– Мне дали три золотые звездочки за подхалимство.

– Все это страшно интересно, – сухо прервала их Ева, – но суть не в этом. Копперфильд превосходно вела записи всех своих дел. У нее все учтено, в том числе и время. Но я вижу пробелы. Целую систему пробелов, уходящую примерно на пять-шесть месяцев назад.

– У меня тоже такое есть, – сказала Пибоди. – Но, может, это просто подготовка к свадьбе? Личные планы вмешались в ход работы. Такое случается даже с лучшими из нас.

– Возможно. Но возможно и другое: это счет, переданный в ее ведение полгода назад. Пробелы начинают расширяться за десять дней до смерти. Именно в то время, когда, как мы полагаем, она обнаружила нечто сомнительное.

– Если ее убийца целиком стер эти клиентские файлы, – начал Бакстер, – значит, он имел доступ к ее компьютеру, к базам данных. Вряд ли кто-нибудь из клиентов мог иметь доступ.

– Мог войти через удаленный доступ, если он хакер. Или заплатить хакеру с соответствующими навыками, – ответила Ева. – А может, это кто-то из сотрудников. А может, и то и другое. Мы не можем найти в ее файлах следов чего-то такого, что ее убийца считал бы компрометирующим для себя.

– Ее начальница должна знать все ее счета, – вставила Пибоди.

– Да, я к ней загляну, поговорю еще раз, перед тем как ехать домой. Пибоди, все эти материалы должны быть засекречены. Бакстер, если хочешь поработать ногами, загляни к сестре убитой. Спроси, может, Копперфильд упоминала, что получила новый счет за последние полгода. Речь идет о крупном счете.

– Ясно.

– Свяжись с Трухартом, проверь, что там с твоими текущими делами. Если тебе нужно дополнительное время, доложи мне. Я оформлю оплату.

– Спасибо.

– Пибоди, если у Макнаба что-то появится, звони мне. В любое время. Где бы я ни была, считайте, я на работе.


Кошмар уличного движения напомнил Еве о времени суток. Аудиторская фирма в этот час была уже закрыта. Она вызвала домашний адрес и телефон Кары Грин в своей электронной записной книжке и позвонила ей. Звонок переключился на голосовую почту, и она оставила сообщение с просьбой срочно перезвонить. На тот случай, если Грин вдруг задержалась на работе, Ева позвонила по рабочему номеру и оставила то же сообщение.