– Нет, это на нее не похоже, – вздохнула Лиана. – Это совершенно не в ее духе. Я с ума схожу от беспокойства.

– Вы можете мне сказать, не приходил ли кто-нибудь к ней в магазин? Может, кто-то искал ее, спрашивал о ней, просил позвать именно ее?

– Тэнди работала с несколькими парами будущих родителей. Весь персонал готов помочь при выборе покупки, при регистрации уже сделанных покупок, при подборе приданого для новорожденного.

– А не могла она работать с кем-нибудь из тех, кто посещал ваш магазин, но чьи надежды не оправдались? Выкидыш, например?

– Такое случается. Вот так, с ходу, я никого вспомнить не могу, но я обязательно проверю записи, спрошу у других девочек.

– Спасибо вам за это. Она когда-нибудь говорила с вами об отце ребенка?

– Только в общих чертах и очень туманно. Она явно не хотела о нем вспоминать и ничего конкретного не рассказывала. Ну а я не настаивала.

– Если что-нибудь вспомните, даже если это не покажется вам важным, прошу вас позвонить мне. В любое время. Я работаю круглосуточно.

– Я так и сделаю. Обязательно. Мы любим Тэнди. Сделаем все возможное, чтобы помочь.


Ева решила зайти с другой стороны и позвонила акушерке Тэнди.

– Рэнда слушает.

– Рэнда Тиллас? Лейтенант Даллас.

– Тэнди?

– Пока ничего.

– Черт побери! – Рэнда Тиллас была потрясающе красивой чернокожей женщиной, и в ее голосе слышался легкий ямайский акцент. Ее шоколадные глаза были полны тревоги. – Я созвонилась с женщинами из ее учебного кружка: вдруг она решила провести пару дней с кем-то из них? Но никто из них со среды ничего о ней не слышал.

– У кого-нибудь из членов ее кружка есть проблемы с беременностью?

– Есть у меня одна с высоким давлением, еще одну положили на сохранение, но это обычное дело, ничего особенного.

– А может быть, у консультанта, ведущего занятия по подготовке к родам, были проблемы с зачатием или с вынашиванием до полного срока?

– У меня нет такой информации, но такие факты обычно всплывают во время занятий. Я бы отговорила своих подопечных от занятий у женщины-консультанта с такими проблемами. Это не принесло бы пользы ни ей самой, ни будущим мамам.

– Тэнди когда-нибудь рассказывала вам об отце ребенка?

– Да, кое-что говорила. В душу я к ним не лезу, думаю, пусть говорят столько, сколько считают нужным, лишь бы сами потом не жалели. Тем более если речь идет о матери-одиночке. А уж о Тэнди я и не говорю: у нее вообще никакой семейной поддержки нет.

– Можете мне сказать, что она рассказывала вам о нем?

– Мне придется переступить черту, но я так волнуюсь за Тэнди, что бог с ней, с конфиденциальностью. Она встречалась с ним в течение года, когда жила в Лондоне. Мне кажется, она была в него сильно влюблена. Ребенка они не планировали, беременность Тэнди застала его врасплох, он этого не ждал и не хотел. А она решила, что ей нужен этот ребенок, порвала со своим сожителем и уехала в Штаты.

– Путь неблизкий.

– Я тоже так подумала и ей сказала, но она ответила, что ей хочется начать жизнь сначала и чтобы вокруг все было новое. Мне показалось, что это звучит разумно. Она полна решимости родить этого ребенка и хочет воспитать его одна, не примешивая к этому запутанные отношения с его отцом. Она была крайне скупа в деталях, но пару раз назвала его по имени. Аарон.

– Мне это поможет. Спасибо. Еще что-то вспомните, звоните немедленно.

– Я собираюсь изучить все собранные о ней материалы и спрошу других членов кружка, не говорила ли она с ними о чем-то важном. Мы все хотим видеть ее живой и здоровой. Ее и ребенка.

14

Ева изучила данные по схожим преступлениям, которые Пибоди переслала на ее компьютер. Несколько аналогичных дел пришли к ней из архивов Интерпола. Похищения, похищения с последующим убийством, изнасилования, изнасилования с последующим убийством. Были и такие похищения, где ребенку давали родиться, после чего преступники скрывались, унося его с собой и бросив мать на произвол судьбы.

Живую или мертвую.

В большинстве случаев женщины знали похитителей или имели предыдущие контакты с ними.

Ева разделила их на группы. На те, где жертвы были знакомы или не знакомы с похитителями, на те, где преступниками оказывались члены семьи, на те, где похититель был душевнобольным, и, наконец, на те, что совершались ради наживы.

Случаи с изнасилованием она выделила в отдельную группу.

Потом она начала систематизировать их географически.

Были случаи в Нью-Йорке, сходные по деталям, и здесь Ева тоже выделила те, где были замешаны члены семьи жертвы. Она отложила дела, где преступник отбывал срок, но пометила их для дальнейшей проверки других членов семьи и возможных контактов с Тэнди.

Затем она выделила случаи пропавших без вести, где женщины просто исчезали или скрывались в приютах от сожителей или мужей, склонных к рукоприкладству. И другие случаи: когда ни мать, ни ребенок не были найдены.

Потом Ева переключилась на Лондон: ведь Тэнди была оттуда. И опять она обнаружила целую россыпь похожих случаев, но ни один из них не имел никаких видимых связей с Тэнди.

Поэтому она расширила поиск на всю Европу.

Самым интересным оказалось все еще открытое дело в Риме, где пропавшая женщина вышла на улицу от своего акушера-гинеколога после очередного планового осмотра на тридцать шестой неделе и растворилась в воздухе. Как и Тэнди, она на раннем сроке беременности переехала в другой город: сменила Флоренцию на Рим за три месяца до своего исчезновения. Она была одинокая, в Риме у нее не было родственников. Она была здорова и жила одна. Но, в отличие от Тэнди, эта женщина подала заявление на оплачиваемый декретный отпуск и получила его на шестом месяце беременности.

Молодая художница, она пробивала себе дорогу в искусстве и как раз заканчивала расписывать сказочными сюжетами стены комнаты, в которой устроила детскую.

«А может, в Италии квартира тоже называется апартаментами?» – вдруг пришло в голову Еве.

София Белего пропала почти два года назад. Исчезла без следа.

Ева записала имя следователя, который вел это дело, и задумалась о разнице во времени. Италия была еще одним местом, с которым она пока не могла созвониться.

– Лейтенант.

– Что? А?

– Половина третьего ночи. По нью-йоркскому времени.

– А в Лондоне сколько?

– Слишком рано. – Рорк положил руки ей на плечи и начал разминать мышцы. – Нам обоим пора перезарядиться.

– У меня еще не весь заряд вышел.

– Придавишь пару часиков, и еще больше будет.

– Я кое-что выжала из тех данных, что Пибоди собрала в архивах Интерпола.

– И что еще ты собираешься выжать из них сегодня? Вернее, завтра. Оно уже наступило.

«Вообще-то ничего», – пришлось признать Еве. Но она была слишком упряма, чтобы произнести это вслух.

– Я еще не все записала. Мне надо внести все в отчет и отослать копию в отдел по розыску.

– С таким же успехом это можно сделать и утром.

– Если ее похитили, прошло уже больше пятидесяти часов. Мне нужны данные с парковки. А до утра у меня их не будет. – Рорк лишь красноречиво посмотрел на нее. – Ну ладно, на пару часов можно и прилечь.

Взгляд у нее был остекленевший, поэтому Рорк затолкал ее в лифт.

– У тебя для меня что-нибудь есть? – спросила Ева.

– Ничего конкретного. Без имен поиск займет больше времени. С именами я смог бы зачерпнуть глубже. – «А также, – подумал он, – воспользоваться незарегистрированным оборудованием и избежать всевидящего ока Службы компьютерной безопасности, если бы решил заглянуть чуть глубже дозволенного». – Я оставил пару программ работать. Утром посмотрим, что нам это даст.

– Мне самой нужно в этом покопаться. – Ева переключила свой усталый мозг с возможного похищения на убийство. – От Кавендиша к Баллок, к Роберту Краусу и Джейкобу Слоуну… ко всем трем поколениям Слоунов, а оттуда к моим жертвам. Там что-то есть. Мне кажется, если правильно нажать на Кавендиша, он потечет.

Она разделась, а ее ум все еще метался между двумя расследованиями.

– Зачем фирме с таким – как это называется? – с таким реноме ставить такого типа, как Кавендиш, во главе своего нью-йоркского отделения? Может, это семейственность…

– Непотизм, – подсказал Рорк.

– Чего?

– В Англии это называют непотизмом.

– Черт знает, что. Ну ладно, это, наверно, непотизм, потому что это очень глупо. Он глуп. Мог бы быть умнее, раз он из такой семьи. Вот Бруберри – его секретарша – она умна. Но она не кровная родственница, поэтому на дверях сусальным золотом выводят его фамилию, а она правит из-за кулис. Впечатление такое. – Ева скользнула в постель. – Копперфильд говорила, что ее хотели подкупить. Если бы мне удалось доказать связь между нею и конторой Кавендиша незадолго до убийства, можно было бы надавить с этой стороны. Или…

– Вот что значит выпить слишком много кофе. – Рорк притянул ее к себе. – Выключи голову, и давай спать.

Легче сказать, чем сделать. Как всегда, он оказался прав. Она влила в себя слишком много кофе. И что ей теперь оставалось делать? Мысли бежали по кругу у нее в голове, путаясь и перетекая от Копперфильд и Байсона к Тэнди и обратно.

– Может, придется лететь в Лондон, – сонно пробормотала Ева. – А? Вот будет номер, если мне придется улететь из страны и преследовать по всему миру злодея-похитителя в тот самый миг, когда у Мэвис начнутся роды?

– Что это еще за «мне»? Немедленно исправь «мне» на «нам», а не то тебе будет очень-очень больно.

– Да ты только угрожать умеешь.

Но раз уж ее мозг отказывался отключаться, Ева решила, что ей сам бог велел заняться делом. Она провела кончиками пальцев вверх-вниз по спине Рорка, повернула голову и в темноте нашла его губы.

– Пытаешься воспользоваться моей слабостью?

– Чертовски верно.

– Да это я так спросил, на всякий случай. – Его губы изогнулись, прижимаясь к ее губам. – Ну что ж, давай. Я не в силах тебя остановить.

– Ну, тогда лежи и терпи. – Ева укусила его за подбородок, скользнула языком вниз по шее. – Но вообще-то ты мог бы позвать на помощь.

– Гордость не позволяет.

Тихонько посмеиваясь, она протянула руку вниз и нашла его уже отвердевшую плоть.

– О, да, с гордостью у тебя все в порядке.

Он был такой сладкий, такой теплый… Она прижалась к нему всем телом, потерлась обнаженной плотью о его обнаженную плоть и почувствовала, как быстро забилось его сердце. Она переместилась, легла на него и прижалась губами к его груди, где билось сердце.

Это было больше, чем желание. Это уверенность, утешение и сопричастность. «Я всегда рядом. Повернись ко мне, и ты меня найдешь». Этот простой ответ они всегда могли для себя найти, какие бы тучи ни сгущались над ними. В прошлом и в настоящем они всегда могли найти ответ, всегда могли найти друг друга.

Теперь она почувствовала на себе его руки, волшебные руки, умеющие успокаивать ее и возбуждать. Вот и сейчас они с успехом делали и то и другое. Еще минуту она оставалась неподвижной, впитывая с закрытыми глазами радость осознания того, что она ему принадлежит. Потом в полной темноте и в полной тишине она подтянулась вверх, и их губы снова встретились.

Они вместе окунулись в движение и жар, их увлек обжигающий поток острого желания. Эти запахи и звуки, ощущение ее тонкого, гибкого тела – все это было таким знакомым и таким желанным! Как никто другой, она умела добраться до его самых потаенных уголков. Его женщина. Высокая, стройная, отважная. Сильный дух и непримиримый, ищущий ум. Его радость и его спасение.

Здесь все было так просто, так ясно. Их тут было всего двое, и в этом танце каждый из них мог вести и быть ведомым.

Страсть к ней была любимой песней, звучавшей в его крови.

Ева оседлала его, их руки сплелись, он втянул ртом ее сосок. Она целиком погрузилась в наслаждение, выбросив из головы все, кроме того, что они давали друг другу.

Медленно, медленно она вобрала его в себя.

Он задрожал, жарко зашептал ей на ухо, заполнил ее собой. Ее тело изогнулось назад – узкая белая дуга в полутьме. Потом она принялась раскачиваться взад-вперед, они оба начали задыхаться.

Они обвивались друг вокруг друга и плавно скользили вниз с вершины. Она перебросила ногу через его бедро и прижалась лбом к его шее. Оба ждали, когда к ним вернется разум.