Она была одна на тропе, покидая пункт помощи, войдя на участок по курсу тропического леса. Здесь была прохлада и тень, тропа заросла папоротником и мхом, и она шла под гору. Она с относительной легкостью скользила с осторожностью по камням и корням деревьев, готовая пережить несколько царапин на этой тропе, чем вывихнутую лодыжку.

Сегодня, в частности, она очень нуждалась в освобождении, которое всегда приносил ей бег, нуждаясь в нем больше, чем когда-либо за последние несколько недель. Как только Ник Мэннинг высокомерно стал расхаживать у нее по офису, ворвавшись в ее жизнь, пытаясь пробраться за ее непроницаемые стены, которые она воздвигла вокруг себя, ей необходима была передышка.

В «Джессап Приор» очень редко она могла столкнуться с Ником в здании — случайно в лифте или в конференц-зале на совещании. Тогда она ждала таких редких моментов, ей постоянно приходилось бороться с искушением, чтобы не пройти мимо его кабинета, чтобы хотя бы на пару секунд увидеть его. Но теперь, когда он был для нее последним человеком, которого она хотела бы видеть, ей казалось, что он постоянно попадается ей на глаза. Стоило закончиться рабочему дню, как он обязательно заглядывал в ее кабинет, выдавая какое-нибудь едкое или поддразнивающее замечание, или комментарий, на который она не реагировала. И Ник, злобный ублюдок, посмеялся бы над ней в очередной раз, если бы она произнесла что-нибудь колкое в его адрес, или попросила бы его своим самым лучшим тоном Ледяной королевы оставить ее в покое.

Но после каждого его досадного и нежелательного посещения, жизнерадостная Кара всякий раз заглядывала в ее кабинет, мило спрашивая, все ли в порядке, либо что-то говорила насколько мил и сексуален Ник. И Кара, как всегда в своем репертуаре, опекала ее, Анжела прозвала ее про себя «маленькая мать», потому что она все время ей подсовывала то пакетик с печеньем или шоколадкой, или сэндвич и пончик, оставшийся после встречи в конференц-зале. Чаще всего Анжела непроизвольно тянулась и ела то, что приносила Кара, и к своему удивлению обнаружила, что прибавила почти десять фунтов за последний месяц.

Набрав вес, ей пришлось порыться в своем гардеробе, отыскивая одежду второго размера, но даже некоторые из этих вещей стали немного маловаты. Хорошо было то, что ее скромная по размеру спальня могла похвастаться большой гардеробной, а Анжела относилась к тем людям, когда не легко избавлялись от ненужных вещей. Лорен любила называть ее барахольщицей или поддразнивала, что она скоро превратится в одного из тех жалких людишек, как в телешоу «В плену ненужных вещей», на самом деле, это не так уж было и плохо, думала Анжела. У нее было много одежды четырех размеров, начиная от крошечного нулевого, который недавно стал слишком тесным до потрясающего дизайнерского гардероба шестого размера, который ей купил Ник несколько лет назад.

Несмотря на свои неоднократные заверения Лорен, Анжела была не в состоянии избавиться от тех вещей, которые он подарил. И как только она решалась сложить его вещи в кучу, захватив коробку и большие пакеты для мусора, и направившись в свой гардероб, готовая вытащить его подарки, так ей было всего лишь одного взгляда на какое-нибудь платье, как тут же возникало мимолетное воспоминание о том вечере, когда она надевала его и где, поэтому отказывалась выбрасывать его вещи. По крайней мере, она наконец-то запихнула их все в застегивающиеся чехлы, поэтому сейчас, постоянно не видя их, они не служили ей постоянным напоминанием, когда ей приходилось что-то выхватывать из шкафа.

— Дерьмо!

Ее мысли сейчас находились за миллион миль от сюда, на мгновение она рассредоточилась и тут порезала палец о камень, отчего немного зашаталась, потом встала более устойчиво. Она не могла позволить себе ни на что отвлекаться, сердито напомнила себе, и выбросила все мысли из головы, пробегая последнюю милю или около того. Обычно она вставляла наушники, слушая музыку, тем самым глуша свои беспокойные мысли, но в большинстве марафонов наушники не разрешались из-за соображений безопасности. Итак, на последней миле марафона она настроилась на финиш, способность, которую отточила до мелочей за последние несколько лет, и позволила настоящей радости от бега взять над собой вверх.

Она уже слышала звуки и голоса у финиша, пока не видя его, и выброс адреналина, который она всегда испытывала в конце гонки, позволил ей пройти несколько ярдов спринтерским бегом. Сообщество марафонцев на короткие и ультра длинные дистанции было дружным, и хотя Анжела все еще была одиночкой, многие бегуны и добровольцы узнали ее. И их крики, когда она пересекла финишную черту, вызвали редкую улыбку у нее на лице, она высоко оценила поздравления от членов команды, которые финишировали ранее.

Кто-то передал ей бутылку с водой, и она сделала три глотка, когда знакомый голос прозвучал справа от нее:

— Поздравляю, Ангел. Твой спринт к финишу был довольно впечатляющим, особенно после тридцатимильной гонки. Я никогда не предполагал, что ты такая выносливая.

Анжела повернулась и встретилась с последним человеком, которого она ожидала или хотела увидеть здесь этим утром. Ник хитро ухмылялся, выглядя чертовски сексуально, ее уже уставшие ноги немного подогнулись в коленях. Небритый, в солнцезащитных очках Авиатор, он выглядел темным и опасным, на нем как влитые сидели темные потертые джинсы и белоснежная белая хлопковая рубашка, и глядя на него она представила себя — потную, растрепанную в шортах и топе с короткими рукавами. А его мощные мускулистые предплечья, с завернутыми до локтя рукавами, заставили ее глаза расшириться, и она вспомнила насколько сильными были его руки, и как ей раньше нравилось, когда он обнимал ее.

Но тут же на ум пришел другой образ — вечер, когда он вытолкнул ее из своей машины и из своей жизни, поэтому она с раздражением посмотрела на него.

— Что ты здесь делаешь? — прошипела она. — И, пожалуйста, не говори мне, что ты внезапно стал поклонником марафонов на длинные дистанции, потому что я не поверю тебе.

Ник усмехнулся.

— Не очень зрелищный вид спорта, судя по тому, что я вижу. И не такой захватывающий, как баскетбол или теннис, а? На самом деле, я встречался с клиентом, у которого есть дом в Стинсон-Бич, и возвращался от него. И подумал, что мог бы также взглянуть на марафон, раз уж я в этом районе.

Она еще выпила воды, настороженно изучая его.

— Почему-то я не верю ни единому твоему слову? Но, эй, у нас свободная страна, не так ли? А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно переодеться в сухое.

Но, к ее огорчению, Ник пропустил мимо ушей ее замечание, направившись вместе с ней к ее машине. Когда она открыла дверь, чтобы вытащить свою сумку, он с восхищением провел рукой по капоту ее Toyota 4Runner.

— Хорошие колеса, — прокомментировал он. — Вижу, ты наконец обновила свою старую колымагу, на которой колесила.

Она кивнула, потянувшись к сумке за полотенцем и чистой футболкой.

— Время пришло. Сделала себе подарок, когда стала партнером Барбары.

Ник поморщился.

— Как, черт возьми, ты мирилась с этой стервой? Из всего, что я слышал о ней, она была безжалостной, ядовитой, как змея, и не позволяла никому встать у нее на пути.

Анжела засмеялась, быстро вытирая руки и лицо.

— Звучит ужасно, но она вела себя так же, как и большинство мужчин, которых я встречала в этом бизнесе, включая тебя. И только потому, что Барбара была женщиной в мужском мире, все называли ее сукой за то, что она много трудилась и хотела получить то, что хотела. Знаешь, как называют мужчину, который делает то же самое? Успешный.

Ник поднял руки, признавая поражение.

— Я знаю, знаю. Я говорю, как самый заядлый шовинист. Но я дискредитировал не амбиции Барбары, а ее как личность. Я даже не могу себе представить, каким оскорблениям и тирадам ты подвергалась.

Она пожала плечами, снимая влажную повязку с головы.

— Ее истерики меня особенно не беспокоили. Я знала, что в большинстве своем это было шоу, поэтому я просто пыталась блокировать…

Его резкое шипение прервало ее, и она нахмурилась, заметив, что он в шоке уставился на нее. Он немного побледнел, несмотря на свой загар, остановив свой взгляд на ее верхней части тела, одетой в черный бюстгальтер.

— Господи Иисусе, — воскликнул он. — Сколько, черт возьми, ты потеряла в весе? Я могу даже пересчитать твои гребаные ребра, Анжела.

Ее щеки покраснели от гнева, она резко вытащила чистую футболку, прикрыв свое костлявое тело.

— Оставь меня в покое, Ник, — сердито сказала она. — Тебе это не составит труда. На самом деле, я бы сказала, что ты очень в этом хорош, а?

— Ангел. — Он потянулся, желая взять ее за руку, но она отпрянула от него.

— Не называй меня так, — рявкнула она. — Я говорила тебе, не смей называть меня этим именем. И перестань притворяться, что тебе не наплевать, когда мы оба знаем, что, на самом деле, это не так. Ты совершенно четко дал мне понять, что я тебя не интересую, и я поняла твое сообщение, сказанное громко и ясно.

На этот раз она не смогла быстро увернуться от него, и он заключил ее в свои руки, его темные глаза с яростью поблескивали.

— Мне не все равно, я хочу знать, почему ты решила, что морить себя голодом было хорошей идеей? — проревел он. — Ты должна понимать, что выглядишь нездоровой, как…

— …как скелет. Или анорексичка. Да, я знаю, что выгляжу именно так, — парировала она. — В конце концов, все постоянно мне об этом напоминают. И я не пыталась похудеть. И у меня нет зависимости, что я толстая или что-то в этом духе. Просто мне тяжело есть. — Последнее слово она произнесла шепотом, от чего Ник поморщился.

— Сколько ты потеряла и когда? — подталкивал он.

Она закатила глаза.

— Боже, некоторые вещи никогда не меняются, да? Ты все еще требуешь ответов, но ничего не даешь взамен. Может тебе стоит не обращать внимания на то, что тебя теперь не волнует, Ник. На меня.

Он слегка ее встряхнул, его рот превратился в тугую, сердитую линию.

— Я беспокоюсь о тебе. Итак, я спрашиваю снова. Сколько точно в весе ты потеряла, и самое важное почему?

Анжела пыталась вырваться из его рук, но его хватка была похожа на кандалы у нее на предплечьях. Она разозлившись набросилась на него:

— Хорошо, если ты настаиваешь. В общей сложности я потеряла тридцать фунтов, но я набрала почти десять в последнее время. И я похудела, потому что еда не казалась мне столь нужной и важной. — Она закрыла глаза, отчаянно стараясь остановить слезы, которые готовы были появиться у нее на глазах. — Мне не многое казалось не важным в течение очень долгого времени.

Ник низко выругался, потом с осторожностью ее отпустил.

— Из-за меня, — категорически заявил он. — Ты перестала есть, когда мы расстались. Поэтому, — он посмотрел на ее очень тонкое тело, — это все моя вина.

Она нахмурилась.

— Не льсти себе. Знаю, тебе трудно не льстить себе, но хотя бы постарайся. Я всегда говорила, что была худой и не отличалась особым аппетитом. Когда мы встречались, ты практически заставлял меня есть. Я всего лишь вернулась к своему естественному весу.

Он отрицательно покачал головой.

— Э-э, нет… э-э. Я не куплюсь на это. Конечно, тогда ты поправилась на десять фунтов, когда мы были вместе, и выглядела фантастически. Но ты никогда не была такой худой. — Его взгляд упал на ее крошечную талию и вогнутый живот, потом опустился ниже к ее узким бедрам и длинным тощим ногам. — И у тебя никогда не было этого. Я заметил ее, когда ты заканчивала гонку.

Она протестуя вскрикнула, когда он поднял подол ее футболки и щелкнул по синей стрекозе, пирсинге на ее пупке. Она шлепнула его по руке и дернула футболку обратно.

— Ты что возражаешь? — с возмущением спросила она.

— Да, вообще-то, — протянул он. — Я не уверен, что мне нравятся разные пирсинги и не думаю, что тебе это подходит. И зачем ты сделала нечто подобное?

Она начала натягивать тренировочные штаны.

— Импульсивное желание, — призналась она. — На самом деле, пьяный вызов одной из моих подруг.

Ник скрестил руки на груди и покачал головой.

— Дай угадаю… печально известная Лорен. Из всего, что ты рассказывала мне о ней, это могла сделать только она. Она тоже сделала себе пирсинг на пупке?

— Не той ночью. Но у нее появилась еще одна татушка.

Его глаза опасно сузились.

— Пожалуйста, скажи мне, что твоя так называемая подруга не уговорила тебя сделать тату, как и пирсинг? Честно говоря, чем больше я слышу об этой женщине, тем меньше она мне нравится.

Анжела ухмыльнулась.

— Вот и хорошо. Потому что ты ей очень, очень не нравишься, хотя она даже не знает твоего имени. Ты должен молиться, что никогда не повстречаешься с ней лично, потому что обычно она носит с собой финку.