Адриана Ли - Ослепленная

– Думаю, более интересный вопрос будет, почему ты предложил мне? – перевела я тему с самодовольной улыбкой на лице.

Его глаза зажглись, и он сделал последний длинный глоток своего вина.

– Туше. – Он улыбнулся, затем потер бицепс, нахмурившись слегка.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Старая военная рана. – Он снова выпил вина.

– Ты служил? – Я подвинулась ближе.

– В армии. Один срок в Ираке и три в Афганистане, – произнес он с характерной храбростью.

Я перевела взгляд с его выделявшегося бицепса под дорогой трикотажной футболкой обратно к его глазам. Это объясняло, откуда этот затравленный взгляд видавшего многое мужчины.

– Ты был ранен? – наконец спросила я.

– Больше, чем могу вспомнить. – Он сделал еще глоток, бросая на меня взгляд. – Выстрел в руку... где-то там все еще есть осколки. – Он продолжал тереть руку, рассказывая. – Временами адски болит ночью, но это малая цена за возможность выбраться оттуда живым. Думаю, это как-то связано с погодой. – Он посмотрел в темное небо, словно подтверждая, что сухой воздух Лиссабона был всему виной.

– Мне жаль, – сказала я искренне.

– Это лучше, чем место, где я вырос. – Он пожал плечами, воспоминания стекали с него, словно вода. Я подняла взгляд, услышав его признание. – Что ж, завтра рано вставать. Крепких снов, Эрин. – Он встал и провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе, заставляя меня вздрогнуть одновременно и от удовольствия, и от удивления. Ветер развеял мои волосы, закинув их на плечо, коснувшись его кисти. – Если бы только… – пробормотал он тихо, прежде чем пройти за дверь, отдаляясь от моего колотящегося сердца.

Я могла пойти за ним, предложить свою постель, предложить что угодно. Но профессионалка во мне отчаянно нуждалась, чтобы ее восприняли серьезно, будучи предупрежденной об опасности интимных отношений с боссом. Только жаждущая шлюшка отчаянно желала почувствовать его теплую кожу на чувствительных нервных окончаниях между ног, у пупка, у сосков. Однако сегодня профессионалка победила.

Я снова расслабилась на стуле, делая глоток вина.

Хантер Эллис с большой вероятностью мог стать моей погибелью.

Прозвенел оглушающий будильник, и я накрыла его рукой, сильнее кутаясь в огромное одеяло. Рядом со мной раздалось мягкое кряхтение, и я закричала, прикрываясь одеялом. В моей кровати, рядом со мной лежал полностью одетый и растрепанный после сна Хантер.

– Господи, ты испугал меня. – Я положила руку на колотящееся сердце и села на край кровати. На задворках моей памяти вспыхнуло слабое воспоминание о Хантере, завалившемся в комнату посреди ночи и бормочущем что-то о деревяшках в диване, после чего он плюхнулся на кровать рядом со мной.

– Доброе утро, красавица, – ухмыльнулся Хантер на противоположной стороне королевской кровати.

– Тебе сложно будет избавиться от меня, если ты так приветствуешь по утрам всех своих ПА, – съязвила я, запустив руку в спутанные после сна волосы.

– Без проблем, я скажу своему секретарю пересмотреть контракт.

Я повернулась, и его танцующий в пробивавшемся сквозь сетчатые занавески солнечном свете взгляд зеленых глаз заставил меня улыбнуться.

– Я и есть твоя секретарша. – Я бросила подушку ему в голову. Смех раздавался мне в спину на протяжении всей дороги до ванной, а перед лицом постоянно мелькала его широкая, легкая улыбка.

Спустя пару минут я прошла по прохладному деревянному полу коридора и остановилась у входа в гостевую спальню. Хантер снова уснул, его медовая кожа с красивым золотым отливом контрастировала с яркой белой простыней. Я пробежала взглядом по плавному изгибу бицепса его руки, закинутой поверх головы, его растрепанным ото сна волосам, торчащим во все стороны, по мягким, полным губам, которых касалось его медленное дыхание. Я думала о его словах о войне и шрапнели. Такого красивого мужчину и так потрепала жизнь. Сконцентрировавшись на собственном равномерном дыхании, я переключилась с него на кофейник.

Ко времени, когда насыщенный аромат кофе наполнил мои ноздри, Хантер, не спеша, вошел в кухню, одетый лишь в шорты цвета хаки, в которых был вчера. Мой взгляд прошелся по плавной линии его скульптурных плеч и бицепсов, привыкших изгибаться под разными углами в поисках идеального снимка. Я была удивлена, увидев тату в виде россыпи звезд на одной руке и двух ласточек на каждой из его грудных мышц в идеальном отражении друг друга. Также на его шее висела серебряная цепь с армейскими жетонами. Мои пальцы молили о прикосновении к этим жетонам на его теплой коже, а губы хотели прижаться к прохладному металлу.

– О чем задумалась, Эрин? – Его голос вырвал меня из мечтаний.

– О кофе, – я прочистила горло, указывая на кофейник, в то время как пламя охватило мои щеки.

– Ты так хороша, когда поймана с поличным. – Он схватил мой подбородок пальцами, прежде чем с косой ухмылкой достать кружку с полки и налить горячий напиток.

Мой рот открылся, когда смысл его слов дошел до меня.

– Пойманной на чем? Я не…

– Не волнуйся об этом, Эрин. Я не против быть объектом изучения красивой девушки. – В этот момент он подмигнул, и я уверена, он видел, как мое сердце забилось в тысячу раз быстрее должного за моей грудной клеткой.

– Хантер, что бы тебе ни показалось, я проф…

– Ты профессионал. – Он наклонился ко мне. – Я помню, – от этих слов волосы встали дыбом, а каждая чертова клеточка моего тела зажглась. Пальцы ног поджались, бедра напряглись, соски затвердели, а щеки покраснели так, словно утром я наложила пудру, сделанную из горящей лавы.

Слова, произнеси хоть что-то, Эрин.

– Я поджарила тебе бублик в тостере, – единственное, что пришло мне на ум.

– Черт! – Я резко развернулась, почувствовав запах подгоревшего хлеба, который заполнил кухню.

Его глубокий смех согрел меня изнутри больше, чем когда-либо было способно кофе.

– Я обычно не ем быстрые углеводы, но выглядит аппетитно. – Он взял яблоко со стола и направился в коридор. – Пойду в душ, – выкрикнул он через плечо, после чего я услышала, как его зубы вгрызаются в мягкий красный фрукт.

Господь всемогущий. Мой мозг взорвался, и нож, который я держала в руке, чтобы намазать сыром тост, упал на пол. Мысль о Хантере Эллисе в ванной, мокром, горячем и голом была невыносима для моих хрупких яичников. Работа с Хантером обещала быть намного сложнее, чем я ожидала.

* * *

Модель прибыла примерно в шесть пятнадцать, а в течение двадцати минут она уже была обнажена, и мы снимали. Чтобы выжать максимум из освещения, Хантер вывел ее на балкон. В утреннем солнце казалось, будто загорелая кожа ее стройной фигуры сияла.

Затем Хантер провел ее в хозяйскую спальню. Он сделал несколько фотографий экзотической модели, ее полных грудей с затвердевшими сосками, пока она позировала, облокотившись на дерево. Передав камеру в мои протянутые руки, Хантер достал длинную кожаную ленту. Кружа около большого ствола дерева, Хантер связывал девушку, стратегически укладывая ленту: под грудью, приподнимая ее и делая полнее, крест-накрест между ног, затем дальше вокруг дерева, пока ее кисти и лодыжки не были обездвижены.

– Не двигайся, – кинул он строгое предупреждение модели, когда она начала извиваться под путами. Он был властным, диким, когда переключался в режим работы. Я не могла не задумываться о тоне его голоса во время секса.

Я прикусила губу, когда он забрал у меня камеру. Его взгляд встретился с моим, и наши руки соединились. На мгновение мое сердце почти остановилось от соприкосновения его мизинца с моим. Легкая улыбка изогнула его губы, и мы снова выпали из жизни. На секунду существовали только он и я, снова совершенно одни.

– Возбуждена? – его голос коснулся моих ушей приятным шепотом.

– Да. – Я вздрогнула от возбуждения. Его взгляд опустился на мои губы, а высокомерная улыбка смягчилась, став более приветливой, однако разобрать ее я не могла.

– Давай тогда начнем, – произнес он тихо. Затем он отпустил мой палец, и мы снова разделились. Мир вернулся на свое место, а через мгновение я держала отражатель под правильным углом, чтобы поймать свет.

– Она красивая, – пробормотала я, стоя в стороне и восхищаясь его съемкой. Соски девушки торчали, а глаза были полуприкрыты.

– Тебе это нравится? – его голос стал ниже, пока он смотрел на лицо модели через камеру в полусидящей позе. – Скажи это снова, – прошептал мне Хантер. Мой рот округлился в мягкую букву о, пока Хантер молча побуждал меня взглядом.

– Она…

– Скажи ей, – приказал Хантер. Господи, эти приказы... с каждым новым указанием мой клитор пульсировал, медленное пламя беспрерывно горело в нижней части живота.

Облизав губы, я начала заново.

– У вас красивая грудь, – сказала я мягко, наблюдая, как ее соски стали напоминать бусины, а глаза закрылись на секунду, прежде чем она снова взмахнула ресницами.

– Идеально. – Он приблизился немного, увеличивая зум на камере, чтобы снять гусиную кожу на фоне гладких лент. – Вот так, красавица, – пробормотал Хантер модели, почти что рефлекторно. Было видно, что в этот момент он был в собственном мирке. Я делала все возможное, чтобы поспеть за ним и предугадать его нужды, но он был потерян для меня. – Тебе нравится думать о ней, разглядывающей твое тело? – спросил он снова, запечатлевая ее формы под разными углами и постоянно проверяя сделанные фотографии.

– Еще одно, Эрин. Подойди. – Он снова командовал мною, и все внутри сжималось от желания каждый раз. – Руку. – Он протянул свою, и смущенная я протянула руку к его. От этого прикосновения бабочки затрепетали в животе, но мне нравились ощущения, нравилась каждая потрясающая минута этого.

– Коснись ее.

Его рука исчезла, а мои пальцы оказались прямо над гладким изгибом ее талии. Мурашки побежали по моей коже, когда она возбужденно сжала бедра. Я наклонилась ближе, наши губы разделяли несколько сантиметров, и мое теплое дыхание коснулось ее прохладной кожи. Мягкий вздох слетел с ее губ, и она выгнулась, из-за чего кожаные ленты сдвинусь между ее ног.

Сердце колотилось, а ладони горели от чего-то, что я не могла понять. Мое дыхание стало поверхностным, когда рука Хантера легла на мою, прижимая ее к узкой талии. Вторая его рука заскользила вверх по изгибам девушки, касаясь контуров одной груди и погружаясь в темные локоны.

– Я бы хотел трахнуть вас обеих, – пробормотал он ей на ухо, направляя мою руку к ее груди и сжимая круглую плоть.

– Хантер, я… – я стала заикаться, пока отрицание охватывало мой мозг. Не сложно было понять: я касалась ее только потому, что он был со мной, побуждая меня, трахая словами, глазами и этими потрясающими щелчками его камеры.

– Продолжай. Почувствуй жар ее кожи, твердость ее сосков, она возбуждена, именно там, где нам нужно, – проговорил он, и глаза модели закрылись, а мягкий стон слетел с ее губ. – Ты бы хотела этого? Хотела бы быть оттраханной, пока привязана к этому дереву? – Его рука прижалась к моей шее в животной власти. Стон слетел с ее губ, прежде чем она кивнула, раздалось ее разгоряченное «да», смешиваясь с его пылкими восклицаниями.

– Хорошая девочка. – Его рука упала. – Продолжай касаться ее, – глубокий взгляд пронзил меня, и в моем животе закрутился вихрь волнения и похоти. Я бы сделала это. Сделала бы все, если бы он продолжал так смотреть на меня.

– Вот так, – снова начал Хантер, приседая, безостановочно щелкая камерой. Я вдохнула сладкий запах влажной кожи модели. Она дрожала, а дыхание ускорялось. Моя голова закружилась, бедра сжались, а трусики становились все более влажными с каждым стоном и щелчком затвора. – Красиво, – подбадривал Хантер. – Вы обе чертовски красивые.

Стоны заполонили пространство, когда ее ноги начали сжиматься и дрожать. Я никогда не делала этого раньше, ничего подобного в жизни, но с Хантером я посмотрела на секс с другой стороны. Это было красивое выражение искусства, а запечатление ее возбуждения со страстью, горящей в ее глазах, делали фото Хантера особенными. Заставляли людей остановиться в полушаге и вынуждали увидеть сердце физической любви.

– Ущипни, – проинструктировал Хантер, и несмотря на все мысли в голове, я рефлекторно сделала, как было сказано. Я сжала ее сосок между пальцами, сначала легонько, но затем сильнее, пока мягкое рычание не слетело с ее губ, сопровождая разрушительный оргазм.

– Идеально, – сказал Хантер, увеличивая зум и щелкая затвором, затем наклонился, вытянувшись, и снова сделал снимок, прежде чем, наконец, остановиться и осмотреть последнюю порцию сделанных снимков. Он превратил секс в искусство. Сделал запретное элегантным, выставил сердце похоти и интерпретировал его в некую чувственную красоту и любовь.