Крис и раньше чувствовала себя в безопасности. Она была единственным ребенком, а потому считала себя защищенной, затем внезапно осиротела. Она зависела от бескорыстной любви тетки, потом почувствовала себя покинутой из-за гнева Фло. Далее — после трех судебных разбирательств — снова была в безопасности, с кучей денег, мужем, которого любила, и ребенком. Казалось бы, что могло пойти не так?

Она попыталась спросить Майка, пытается ли он компенсировать таким образом свою потерю. А он ответил: «Перестаньте. Просто перестаньте, хорошо? Пусть все будет так, как есть. — И затем, вздохнув, добавил: — Пожалуйста».

Крис знала, что причина не только в этом. Она почувствовала знакомое влечение. Ее манили его сила, руки, загорелое лицо и вьющиеся волосы, яркая робкая улыбка. Ямочка. Слишком долго ее тело молчало. Крис была потрясена этим внезапным, спонтанным открытием. Она чувствовала, что Майк испытывает то же самое. Да, он делал это все для детей, но так смотрел на нее, что она поняла: он пытается скрыть свое влечение к ней. Ей было интересно узнать его настоящие мотивы. Может быть, он хотел женщину. Или семью. Не мог заменить то, что потерял, но мог восполнить те эмоции, которые испытывал, когда они были живы. Ощущение того, что ты нужен, что ты не одинок. Это можно было сделать, предоставив жилье. Но он не знал, что пытается помочь женщине, которая ужасно боится быть зависимой.

«Просто крыша над головой», — сказал он. Она напомнит ему об этом в случае необходимости.

Крис нацарапала записку: «Пошла в магазин, на почту, в «Айверсон», к няне и в сгоревший дом. Буду дома весь вечер. Спасибо. Крис».

Она натянула брюки и футболку и была рада, что ее мокасины на резиновой подошве. Крис купила две пары голубых джинсов, две блузки, нижнее белье и кеды. Скромный шопинг. Крис приобрела только необходимый минимум, притом на распродаже, но потратила почти все деньги, которые дал Майк.

Она зашла в «Айверсон» за новой формой, чтобы вернуться к работе. Ее начальник и коллеги посочувствовали и предложили помощь. Все это ее очень глубоко тронуло, но в то же время заставило почувствовать себя еще хуже. В конце концов, какое она имеет право на такую заботу и помощь? Она была богатой наследницей, но оплошала. Она чувствовала себя самозванкой. В такие минуты Крис скучала по матери. Та бы ее поняла.

На обратном пути Крис заехала домой к Хуаните Хименес объяснить причину перерыва и спланировать новый график для няни, когда она вернется на работу. Затем поехала к старому дому, который был огражден лентой, чтобы туда не бегали соседские дети. Кэрри и Кайл остались в машине. Дом был полностью разрушен, но некоторые из книг, которые она успела запихнуть в холодильник, сохранились. Она забрала их с собой в дом Майка, но оставила возле гаража, чтобы проветрились.

Крис приготовила себе и детям простой скромный ужин. Она не хотела брать много продуктов из тех, которые купил Майк. Она заплатит ему потом в любом случае. Затем она вымыла голову жидким мылом, чтобы избавиться от запаха гари; ей было не по карману покупать шампунь. Она взяла немного у Майка. Ее было не обмануть появлением нового, нетронутого тюбика зубной пасты в ванной, которой он, очевидно, никогда не пользовался. На самом деле здесь было много новых, запечатанных предметов, но сам-то он пользовался ванной рядом с главной спальней! Там стояли наполовину использованные тюбики и баночки. Вряд ли он пользовался лосьоном для тела или детским порошком.

Крис искупала детей, дала им мороженое и немного поиграла с ними. Она рано уложила их спать. Затем приняла ванну и устроилась в гостиной, прихватив бокал бурбона. Дома она носила джинсы, потому что у нее не было денег на покупку пижамы. Большой велюровый диван был мягким, а фильм по огромному телевизору оказалось интересно смотреть, как в кино. И она ждала.

Ждала Майка. Она ведь оставила записку. Интересно, он заедет? Проверить, как она справляется. Спросить, нужно ли что-нибудь еще. Посмотреть, не украла ли она телевизор. Убедиться, что с детьми все в порядке.

Но Майк не пришел. Возможно, он даже не заезжал в их отсутствие и не видел записку.

На следующий день она опять оставила записку: «Ушла по делам, вернусь в шесть. Буду дома весь вечер. Спасибо за все. К».

Но очевидно, он опять не приходил. И телефон не звонил, пока она была дома. Очень странно. Крис чувствовала, словно Майк окружил ее и был повсюду, но все же вне пределов видимости и досягаемости. Как Санта-Клаус. Или Бог.

Она решила поискать какую-нибудь книгу и обнаружила небольшую библиотеку в главной спальне; вошла туда, чувствуя себя при этом виноватой. Ей казалось, что она вторгается во что-то личное. Книги на полке были в основном приключенческими и шпионскими романами — типичная литература для мужчин. Касслер, Ле Каре, Ладлэм, Фолет, Шоу. Что-то из Стивена Кинга. Открытая книга, лежащая на тумбочке, была новым бестселлером Дэна Брауна. Эти книги создали у нее хорошее впечатление о Майке; он читал для удовольствия, для развлечения, чтобы воображать, расширять кругозор. Крис писала по такой же причине. Затем она пошла в его кабинет и застелила там диван.

— Итак, что у нас здесь, — громко сказала она, открыв дверь в кладовку.

Принтер стоял на маленьком книжном шкафу. Там была совершенно другая литература. Собрание сочинений Диккенса, Лондона, Мэлвила, Толстого, даже Остин. Там было старое издание «Книги джунглей», детское издание «Тома Сойера» и другая классика. Книги в переплетах и обложках. «Маленький принц» и «Иллюзии» Ричарда Баха. Он их читал или они были здесь по другой причине? Они принадлежали его жене? Наконец, Крис выбрала «Моби Дика» и, нежно поглаживая книгу, спустилась в гостиную, чтобы насладиться роскошью. И подождать.

Подождать его. Какой по характеру мужчина может это сделать? — снова спросила она себя. Дать ключи от собственного дома совершенно незнакомому человеку, у которого, очевидно, большие проблемы. И быть совершенно спокойным. Такой человек не мог не нравиться. Ей нравились его дом, его щедрость, его забота о несчастных детях. Только она не могла понять, нравится ли он ей как друг или как мужчина. И это ее беспокоило.

Затем наступила пятница, третий день их пребывания в дома Майка. Крис понимала, что не следует все усложнять. Но она хотела больше узнать о человеке, у которого было столько интересных книг и который одел и накормил их, потому что все «просто так произошло». Она снова написала записку: «Буду в библиотеке до 2 ч. Встреча в городе с владельцем дома в 2.30. Вы любите тако? Мы поужинаем около 5.30-6 ч. Приходите, если сможете. К.».

Крис вернулась домой в четыре. Наверху ее записки было написано карандашом: «Я принесу пиво. М».

Крис приняла душ и вымыла голову. Ей не терпелось ощутить его присутствие, его одобрение и заботу. Она пообещала не занимать его дом на долгое время, но ей хотелось узнать немного больше о человеке, спрятавшем все инструменты, чтобы не поранились дети, о мужчине, хранившем классику в одной комнате и современную литературу — в другой. Мужчине, который принесет пиво, несмотря на то что в холодильнике и так есть пиво. Он был здесь, но его присутствие не оставило никакого знака. Он был здесь каждый день? Ждал такого приглашения?

Майк уже не сможет уйти из ее жизни, не оставив следа; она уже не сможет забыть его. Он прочно вошел в их сердца. Их жизнь может измениться навсегда. Как самое незначительное действие способно изменить все.

Приехав, он позвонил в дверь. Кэрри впустила его, и Чикс сразу же зарычал.

— Здравствуйте, мистер Кабино, — сказала девочка. — Мама, мистер Кабино пришел к нам в гости. Наша мама очень аккуратно себя ведет в вашем доме.

— Кэрри, ты можешь звать меня Майком, — ответил он, беря ее на руки. Она была легкая как перышко. Под рукой у него был большой коричневый бумажный пакет. — Тебе уже лучше?

— Разве я была больна? — удивилась малышка.

— Нет, но твой дом сгорел.

— О, это был не мой дом, мы его снимали. Раньше у нас была квартира. Вам уже лучше?

— Разве я был болен? — широко улыбнулся Майк. Ему нравилась игра этого очаровательного ребенка.

— Нет, но мама говорит, что мы заняли ваш дом.

Он весело рассмеялся. Его смех прогремел по дому, и Чикс почти потерял самообладание, угрожающе зарычав.

— Я одолжил его вам, потому что мне так хотелось. Объясните ему, что это мой дом!

— Может быть, если поделитесь с ним тако, вы ему понравитесь.

— Ну уж нет. Мне все равно, нравлюсь я ему или нет.

— Он вас может укусить, если вы не поделитесь, — сообщила девочка.

Майк посмотрел на нее, изобразив такой испуг, что она разразилась хохотом и захлопала в ладоши: шутка удалась.

— На самом деле он вас не укусит, — успокоила она.

Майку очень хотелось бы, чтобы взрослые смотрели друг на друга так же, как это делают дети. Детский взгляд такой открытый, такой любопытный. Они хотят видеть вас. Они смотрят прямо. Не вздрагивая и не чувствуя стеснения, смотрят вам в лицо, чтобы видеть, из чего вы сделаны, что вы собой представляете. И им абсолютно все равно, что вы видите, как они смотрят на вас. Будь взрослые на такое способны, дружба не отнимала бы столько времени.

— Думаю, мы сегодня можем зажечь огонь, — сказал он. — На улице так холодно и дождливо.

— Мама сказала, что камин совсем новый.

— Я им пользуюсь. Пойдем, — сказал он, забыв, что несет ее на руках в кухню, где Крис разрезала мясо.

Не многим нравились тако, но Майку показалось, в кухне пахнет удивительно по-домашнему. Вероятно, она еще испекла хлеб. Может быть, на ней даже вечерний наряд; она прибралась действительно хорошо. Но на ней были джинсы. Его взгляд задержался чуть ниже ее спины, хотя, когда она повернулась поприветствовать его, он виновато поднял глаза. Крис улыбнулась и поздоровалась, а он покраснел, потому что подумал о сексе и боялся, что она догадалась. Много времени прошло с тех пор, когда у него была подобная реакция. Майк почти не знал эту женщину, но не мог ждать. Он чувствовал и стыд, и облегчение. И верил, что эта часть его не износилась. А также надеялся, что не сильно разочаруется, когда не получит того, что хочет. Он протянул ей пакет.

— Пахнет вкусно. Зажжем огонь? Каминная решетка безопасна, и я присмотрю за детьми.

— Было бы здорово. Я не хочу, чтобы они боялись огнестойких каминов.

Он покачал головой, посмотрев на нее, впечатленный.

— Я думал, вы должны больше беспокоиться об этом. Вы ведь потеряли… все.

— У меня есть они, — улыбнулась Крис. — Остальное не важно.

Кайл сидел на стуле у раковины, и Майк ухватил его свободной рукой. Держа обоих детей под мышкой, он отнес их в гостиную, чтобы показать, как разжигать огонь, пока Крис готовила тако.

Она услышала, как он разговаривает с детьми, и выглянула из кухни посмотреть, что происходит.

— Мы сложим бревна очень аккуратно, вот так, чтобы они не упали. Что будет, если горящее бревно выпадет из камина? Правильно, оно попадет на ковер. Так. Положим немного бумаги вниз, сюда, чтобы легче было разжигать огонь. Да, бревна горят и без бумаги, но с ней это происходит быстрее. Итак, Кайл, очень жарко? Да, ты не должен подходить ближе. Решетка будет очень горячей, пока горит огонь. А сейчас станет тепло и уютно.

Крис вышла и дала ему пива.

— Спасибо, — сказал Майк.

— Тако будут готовы примерно через десять минут.

— Дети тоже хотят пить, правда?

Малыши с надеждой уставились на него.

— Как насчет шоколадного молока?

Дети, широко раскрыв глаза, посмотрели с еще большей надеждой.

— Но, Майк, они должны пойти на кухню…

— Они не увидят огонь на кухне.

Он заметил, как Кэрри и Кайл еле сдерживают звуки восхищения.

— А если они его разольют? — не соглашалась Крис.

— Ну и что? Мы хотим пить шоколадное молоко у камина. Правда, дети?

Он посмотрел сначала на Кэрри, потом на Кайла; ребята осторожно кивнули. Кэрри высунула язык, а в ее глазах читалась мольба.

— Хорошо, — сдалась Крис.

Она слышала, как они рассмеялись, все трое. В кухне, где никто не мог ее видеть, помешивая шоколад в молоке, она улыбнулась. Он их баловал, во всем им потакал. Слава богу. Он милый, щедрый и забавный, и они навсегда его запомнят. Крис беспокоило, что в ее жизни совсем не было мужчины для них, но у нее не хватало ни времени, ни сил, ни смелости даже на самые безобидные отношения. Кроме того, она хотела держать их подальше от своих неверных суждений. Она уже наделала глупостей, когда выбрала Стива. Майк был хороший, и детям нужен приличный мужчина, которого они будут помнить, о котором будут думать. И ей тоже.

Крис принесла детям молока, а себе — пива.