— Это у меня всегда с собой.

— Когда ты предлагаешь женщине оставлять ее вещи в своем доме, что это значит?

— Как я получил сотрясение мозга?

— Чего еще от него ждать, — пробормотала Эмма.

— Эй, она сама спросила.

— Это женщина, с которой у тебя близкие отношения. И больше ни с кем, — пояснила Мак.

— И поэтому она хочет оставлять свои флакончики и баночки в моей ванной. А потом ей понадобится ящик. И не успею я опомниться, как она завалит кровать разноцветными подушками и потеснит в холодильнике мое пиво диетическими напитками и обезжиренным йогуртом. А по воскресеньям вместо футбольных матчей она будет таскать меня по антикварным лавкам.

— Ах так? — возмутилась Эмма. — Конечно, она может спать с тобой, но, не дай бог, оставит зубную щетку в твоей ванной или займет немного места в твоем ящике. О, какая наглость! Тогда почему бы просто не оставлять деньги на комоде и называть вещи своими именами.

— Стоп. Я вовсе не это…

— Зачем создавать ей удобства? Зачем впускать ее в свою жизнь? А вдруг она посягнет на твое бесценное время, на твое священное пространство? Ты жалок. Вы оба достойны сожаления.

Эмма вылетела из комнаты, а Джек изумленно уставился на пустой дверной проем.

— Что это было? Почему она так на меня разозлилась?

— Моя вина. Все началось с меня.

— В следующий раз предупреди, чтобы я успел увернуться от рикошетов. У нее проблемы с парнем?

— Нет. Никого особенного у нее нет. У меня есть, и она расстроилась, так как думает, что я мало ценю это… его. Она ошибается. Я ценю. Но она права в том, что мои мысли катятся по той самой наклонной плоскости, которую ты только что нарисовал. И еще она права в том, что это жалкое зрелище.

— Не обязательно катиться вниз. Может, кого-то и устраивают йогурты и антиквариат. Зависит…

— От чего?

— От того, кто оставляет вещи в твоем ящике. У тебя есть пиво?

— Есть.

— Угости меня пивом, а я набросаю эскиз. Если тебе понравится, я пришлю плотника. Он сделает замеры и сколотит начинку.

— На это не жалко пива. Они отправились на кухню.

— Значит, ты и Картер Магуайр.

— Я и Картер Магуайр. Так странно.

— Почему?

— Не знаю. Может, потому что мы были знакомы в средней школе, когда я давала волю своему творческому темпераменту, а он был занудой. И он натаскивал Дела по литературе, когда я страдала от обязательной влюбленности в Дела.

— Ты была влюблена в Дела?

— Обязательная пятиминутная влюбленность, — уточнила Мак, доставая из холодильника пиво. — Хотя, пожалуй, трехминутная. Пятиминутная была у Эммы.

— Эмма была… хм.

— И как-то я проглядела его. Я имею в виду Картера. А, это тот заумный парень! И вдруг, хлоп — это тот самый парень! Забавно.

— Хорошо выглядишь.

— Хорошо себя чувствую почти все время. — Мак вручила ему пиво, и они чокнулись банками. — Когда не паникую. Я никогда раньше не влюблялась. Вожделение, да, испытывала, не спорю, но ничего более серьезного. Любовь — это совершенно новый уровень. И чудесно, и страшно. У него сегодня встреча с родителями учеников, и это очень странно и забавно. Я люблю учителя. Доктора философии. Только я одна из всех нас не училась в колледже. Фотографические курсы, бизнес-курсы, но ни кампуса, ни студенческого общежития, ничего такого. И влюбилась в парня, который проверяет экзаменационные работы, раздает домашние задания, ведет диспуты по Шекспиру. Если подумать, ты подходишь мне гораздо больше.

— Я? — Джек испуганно моргнул. — Подхожу?

— Не паникуй. Я просто говорю, что ты был бы более логичным выбором. Мы оба мыслим образами, концепциями. Чтобы творить, нам необходима визуализация. Мы оба ведем собственный бизнес, работаем с клиентами. У нас разведенные родители и сводные братья-сестры. Правда, твои родители очень милые. У нас тесный круг общих друзей, мы оба боимся обязательств. И мы любим иногда выпить вместе пива.

— Ты права. Давай займемся сексом.

Мак рассмеялась.

— Мы упустили момент.

— Да, наверное.

Развеселившись, Мак глотнула пива.

— Ты никогда даже не пытался за мной ухаживать.

— Если бы я попытался, Дел забил бы меня насмерть лопатой. Никто не смеет трогать его девочек.

— Он знает, что мы все занимались сексом.

— Он предпочитает изображать неведение, но главное в том, что никто из вас не занимался сексом со мной. К моему несчастью.

— Наверное, ты прав. Кроме того, хоть объективно мы с тобой и подходим друг другу, все закончилось бы драками из-за места в комоде и взаимной ненавистью. А вот Картер первым уступает место.

— Он всегда смотрел на тебя влюбленными глазами, — заметил Джек. — Так что же дальше? Кто будет фотографировать, когда ты пойдешь к алтарю?

— К алтарю? — Мак поперхнулась пивом. — Я ничего подобного не говорила. Я не… мы даже не думаем. С чего ты взял, что мы думаем о браке?

— Ну, не знаю. — Джек крутанулся на табурете, широким жестом обвел стены, увешанные свадебными фотографиями. — В таком окружении поневоле задумаешься о замужестве.

— Это бизнес. И то, что мои мысли заняты свадьбами, вовсе не означает, что я думаю о какой-то одной свадьбе.

— Ладно, ладно, не распаляйся.

— Ничего подобного. Я просто… — Мак сделала глубокий вдох, прошла к своему рабочему столу, взяла большой блокнот и карандаш. — Рисуй. Отрабатывай свое пиво.


Остаток вечера Мак старательно придерживалась намеченного плана, и, по мере выравнивания ландшафта в спальне, напряжение ослабевало. Она потихоньку возвращала свое жизненное пространство и смелее смотрела в будущее. Еще немного, и все будет под контролем.

Ей нравилось проводить вечер в одиночестве, разбирать вещи и скучать по Картеру. Все это казалось таким естественным и внушало надежды.

Она вполне справляется с новой для нее ситуацией. Она любит Картера, любит быть с ним, но рада и одиночеству. В отличие от…

Зазвонил телефон… Линда.

Мак напомнила себе, что невозможно вечно уклоняться от разговора с матерью. Это ребячество. Нужно принять вызов и не уступать.

— Да, мама.

— Макензи, немедленно приезжай! Пожалуйста, умоляю, немедленно.

Раздражение мгновенно улетучилось, сердце разбухло от страха.

— Что с тобой? Что случилось?

— Скорее. О, ты должна приехать. Я не знаю, что делать.

— Ты пострадала? Ты…

— Да. Да. Я пострадала. Пожалуйста, помоги мне. Ты нужна мне. Пожалуйста, помоги.

— Звони девять-один-один. Я еду.

Схватив пальто, Мак выскочила из дома. Перед ее мысленным взором проносились десятки картин, одна страшнее другой. Попытка самоубийства, несчастный случай, вторжение грабителей…

Она мчалась на предельной скорости сквозь гадкую взвесь дождя со снегом по обледеневшей, предательской дороге, прекрасно сознавая, что рискует жизнью. А Линда — беспечный водитель и вполне могла разбить свою машинку…

Нет, она звонила из дома, не по сотовому. Линда дома.

Отвлекшись, Мак повернула слишком резко и крепче вцепилась в руль задрожавшими руками, пытаясь удержать машину. Она затормозила у обочины перед домом матери и побежала по скользкой дорожке. Входная дверь оказалась незапертой. Неужели действительно грабители?!

Мать изнасиловали? Избили?

Перепрыгнув через лужу с осколками вазы и розами, Мак ворвалась в гостиную. Линда рыдала, свернувшись клубочком на полу.

— Мама! Мама! Я здесь. — Мак рухнула на пол рядом с Линдой, отчаянно ощупывая ее в поисках повреждений. — Где больно? Что он сделал? Ты вызвала полицию, «Скорую помощь»?

— О! Я хочу умереть! — Линда ткнулась в плечо Мак залитым слезами лицом. — Я этого не вынесу.

— Нет, не говори так. Это не твоя вина. Я вызову помощь, и мы…

— Не покидай меня!

— Не волнуйся. — Слегка покачиваясь, Мак гладила волосы матери. — Все будет хорошо, я обещаю.

— Не будет. Он бросил меня здесь.

— Ты хорошо его разглядела? Ты его знаешь?

— Я думала, что знаю. Я доверила ему свое сердце. И теперь его нет.

— Кто он? — Ярость кипела в Мак, выжигая страх. — Кто это сделал с тобой?

— Ари. Разумеется, Ари. Я думала, что что-то значу для него. Он сказал, что я вернула свет в его жизнь. Он говорил мне все эти слова, а потом так жестоко поступил со мной. Как он мог?

— Все хорошо. Все будет хорошо. Он за это заплатит.

— Он сказал, что откладывать нельзя, мол, обстоятельства чрезвычайные. Ну, что могут изменить несколько дней? Откуда мне было знать, что мой паспорт просрочен?

— Что? — Мак резко отстранилась. — О чем ты? Что именно он сделал?

— Улетел в Париж. В Париж, Мак. Он улетел без меня. Он позвонил из самолета. Сказал, что должен улететь сегодня. Какое-то срочное дело, которое не может ждать, пока мне сделают паспорт. А ведь он обещал. — Гнев высушил потоки слез. — Ложь. Это другая женщина. Я знаю. Французская шлюха. Он обещал, а потом бросил меня!

Мак медленно поднялась с пола.

— Ты позвонила мне среди ночи. Ты так рыдала, что я подумала о самом страшном.

— Да! Я страдаю! Посмотри на меня.

— Я смотрю и вижу избалованного ребенка, устроившего истерику из-за не купленной игрушки.

— Я люблю его.

— Ты не понимаешь значение этого слова. Господи, я чуть не разбилась по дороге сюда.

— Я нуждалась в тебе. В ком-нибудь. Тебе никогда не понять, что это значит.

— Надеюсь. Тут полно воды и осколков. Наведи порядок.

— Ты не уедешь. Ты не можешь бросить меня совсем одну в таком состоянии.

— Могу. И в следующий раз я не приеду. Бога ради, Линда, повзрослей наконец.

Мак отшвырнула ногой попавшийся на пути осколок и ушла.

18

Собираясь на репетицию свадьбы, Мак просматривала свои заметки. Картер за кухонным столом проверял сочинения. Наверху хозяйничал плотник. Дом содрогался от грохота молотка и дроби строительного пистолета.

— Как ты можешь сосредоточиться в таком шуме?

— Я учу подростков. — Картер что-то черкнул на полях красным карандашом. — При необходимости смогу сосредоточиться и при термоядерном взрыве.

Мак с любопытством заглянула через его плечо.

— Ты поставил «хорошо». Кому-то повезло.

— Для этого ученика такая оценка — большой успех. Парень начинает раскрываться. Уже уходишь?

— У меня есть еще немного времени. Прости, забыла предупредить, что занята сегодня вечером.

— Ты уже извинялась. Ничего страшного.

— Свадьба в День святого Валентина это нечто особенное. Мы с Паркер должны присутствовать на всей репетиции — от первой до последней минуты. И завтра тоже. — Мак наклонилась и поцеловала его. — В нашем бизнесе приходится трудиться и в День святого Валентина.

— Уже понял.

— Я пришлю тебе слащавую открытку по электронной почте. И я кое-что тебе приготовила. Для меня это очень важный шаг. Я никогда никому не дарила подарков в День святого Валентина.

Мак прошла к своему рабочему столу, вынула из ящика плоскую коробку.

— Отдам сейчас. Вдруг репетиция затянется, а ты уедешь.

— Я дождусь тебя. — Картер снял и отложил очки. — Это уже второй твой подарок. Помнишь кардинала?

— Ну, то был, скорее, сувенир, а это подарок. Открой.

Картер развязал ленту. «Как вам это понравится».

— Видишь, какая потрепанная. Как будто ее читали миллион раз. Поэтому я и обратила на нее внимание.

— Идеальный подарок. — Он привлек ее к себе. — Спасибо. А хочешь получить свой?

— Да-а!

Картер открыл портфель, достал коробочку в белой подарочной бумаге, перевязанную алой атласной лентой. От размера и формы подарка у Мак сердце сначала упало в пятки, а потом подпрыгнуло к горлу.

— Картер.

— Ты моя возлюбленная. Открывай.

Мак затаила дыхание, развязала ленточку, открыла коробочку и судорожно вздохнула, увидев сверкающие сережки. Каждая — два крохотных бриллиантовых сердечка, свисающих с третьего.

— Боже, Картер, какая роскошь. Они… потрясающие.

— К сожалению, не могу приписать себе все заслуги. Шерри помогла мне их выбрать.

— Они изумительные. Я в них влюбилась. Я… — Не в силах выразить свое восхищение словами, Мак крепко обняла его. — Спасибо. Я точно твоя возлюбленная. Я должна их примерить.

Мак вытащила из ушей простые кольца, воткнула новые сережки и метнулась к зеркалу.

— О, как они сверкают!

— Раз ты их сразу надела, значит, они тебе нравятся?

— Я была бы чокнутой, если бы не нравились. Они мне идут?