Скарлетт Эдвардс - Освобождение

- Сколько было предложений? - спрашиваю я.

Я смотрю на него.

- Сколько предложений ты скрыл от меня?

- Пять, предлагающих сопоставимые условия к тому, что Корфу мог дать тебе.

- Пять, - говорю я. - Пять предложений, которые я никогда не видела. Пять предложений, благодаря которым я могла бы быть вдали от тебя.

- Да, - говорит Джереми.

Он наклоняется вперед, достаточно близко, чтобы почувствовать притягательный мужской запах. Я стараюсь не обращать внимания, но он имеет естественное влияние на меня. Точно так же, как и его голос.

- Да, Лилли. Пять предложений. Но я убедил фирмы их отозвать. Это было нелегко. Я вынужден был заплатить большую сумму, чтобы сделать это, но это было необходимо...для меня, чтобы добраться до тебя.

- Сколько? - спрашиваю я.

 На этот раз настала очередь Джереми выглядеть смущенным.

- Сколько чего?

- Сколько ты заплатил, чтобы сделать меня своей?

Я сердито гляжу на него.

- Сколько я стою для тебя, Джереми? Как далеко ты готов зайти?

- Я не буду отвечать на этот вопрос, - говорит он. - Потому что все, что я заплатил, меркнет по сравнению с тем, что ты значишь для меня сейчас. Ты, Лилли, и никто другой. Только ты. Не из-за того, кто ты есть, а из-за того, что ты сделала для меня. Ты изменила меня. Ты повлияла на меня так, к чему я не был готов. Чего я не ожидал.

- Ты спрашивала, сколько ты стоишь для меня? Ты бесценна. Всё, чем я владею, всё, что я построил, всё, чего я достиг...ничто по сравнению с тобой, - он протягивает руку и касается моей щеки. Его пальцы теплые на моей коже.  - Ты моя Лилли-цветочек. Ты стоишь больше, чем что-либо в этом мире для меня.

Я не знаю, смеяться мне или плакать. Независимо от того, сколько времени я провожу с этим человеком, я никогда не  привыкну к тому, как он способен вложить в разговор и столь ​​очевидную неподдельность, и в то же время враждебность. Я никогда не буду готова к его постоянной и внезапной смене настроения независимо от того, сколько я буду ожидать этого.

- Итак, ты выбрал меня, - говорю я, пытаясь уйти от темы чувств. - Почему? Почему меня, Джереми? Чего ты хочешь от меня?

- То, чего я хотел в прошлом, и то, чего я хочу сейчас, это две разные вещи, - говорит он.

- Еще один не-ответ.

- Смысл, который ты ищешь, не будет найден в ответе на вопрос "Почему?". Что более важно для меня, для тебя..., - он поднимает мой подбородок вверх. - ...так это то, что будет дальше.

Он снова смягчается. Его тело больше не натянуто, как лук. Он больше не похож на зверя, готовый к прыжку.

- И что же? - выдыхаю я.

- Не знаю, - признается он. - Но мы узнаем это вместе. Я не планировал этого, Лилли. Я не планировал влюбляться.

Он говорит слова с такой невозмутимой честностью, что я больше не могу  сомневаться в том, что они являются правдой. Нет даже ни капли сомнения в его заявлении.

Если он хочет услышать такие же слова в ответ, ему придется ждать в десять раз дольше срока контракта прежде, чем появится хотя бы отдаленная возможность этого. Как я могу полюбить человека, который сделал так много ужасный вещей со мной? Как я могу примириться со скрытым насилием, которое он прятал глубоко внутри себя за нежным и заботливым Джереми?

Я не могу. И я не могу лгать ему. Во-первых, он видит насквозь. Во-вторых, мы пообещали быть честными друг с другом.

Даже если я не люблю Джереми Стоунхарта, я не хочу обнадеживать его пустыми слова любви.

Святое дерьмо! Мое сердце замирает в груди. Неужели я забочусь о Джереми Стоунхарте? Я делаю глубокий вдох, пытаясь снять напряжение и беспокойство, которое растет внутри меня.

Я опускаю глаза и вспоминаю вчерашний секс. Для него был этот переломный момент? У него наконец-то что-то щелкнуло в голове?

- Ты не можешь любить меня, - говорю я, смотря на пространство между нами. - В противном случае, зачем бы ты делал все эти вещи со мной?

С губ Джереми слетает шипение. Он яростно встает и отворачивается.

Мой взгляд по-прежнему сосредоточен на том же месте. Всё, что я вижу - это ноги Джереми. Он ходит назад и вперед, его шаги длинные и сердитые.

- Я не могу любить тебя, - повторяет он. - Я не могу любить тебя. Ты действительно так думаешь, Лилли, или это своего рода защитный механизм? Я не могу любить тебя. Ха! Кто ты такая, чтобы говорить мне, что я могу и не могу делать? Кто ты такая, чтобы отрицать правду, которой я поделился с тобой?

- Джереми. Пожалуйста, - тихо говорю я. - Не сердись. Ты неправильно понял. Я не это имела в виду.

- Нет? Я думаю это именно то, что ты имела в виду. И я думаю ты боишься правды. В самом начале ты спросила меня, почему ты? На это я могу ответить. Но не буду. Ты спрашиваешь, почему ты, действительно ты, украла мое сердце? Этого мне никогда не узнать.

- Я не могу любить тебя, - он продолжает бушевать. - Ты хоть знаешь, что такое любовь, Лилли-цветочек? Ты когда-нибудь находилась в тисках этих мук? Да, ты молода. Это лишь малая часть того, что привлекает меня в тебе. Хочешь знать, что ещё? Я перечислю. Твое мужество. Твоя сила. Твоя решительность и стойкость. Твой блестящий ум. Я знаю всё, что нужно знать о тебе. Я знаю, что девичья фамилия твоей матери была Баррс. Я знаю, что она была замужем один раз, прежде чем появилась ты. Ты знала это, Лилли? Она когда-нибудь говорила тебе правду?

- Ты лжешь, - говорю я.

- Нет. Нет, моя дорогая. На этот раз я не вру. Я виноват лишь в том, что умолчал об этом. Но лучше поздно, чем никогда. Это был последний секрет. Это съедало меня последние две недели. Теперь ты всё знаешь. Теперь ты знаешь, как я облажался. Теперь ты знаешь все мои стороны. То, что я скрывал, и то, чем я одержим. Ты заставила меня поволноваться, когда ты чуть не утонула неделю назад. А да. Я нарушил свои собственные правила. Я нарушил их единожды. Я был в шоке, когда ты появилась вовремя. Я такой, какой есть. И я люблю тебя. Ты когда-нибудь любила, Лилли? По настоящему, глубоко, невероятно? Я знаю, что сейчас у тебя плохие отношения с матерью. Жаль. До встречи с тобой моя мать была самой важной женщиной в моей жизни. Это были единственные истинные отношения, которые были у меня с женщиной без какого-либо скрытого подтекста. Я рассказывал тебе о другой женщине, которая чуть не погубила меня. Ради которой я рисковал всем. Это была катастрофа. Я поклялся больше никогда не быть таким безрассудным. Но с тобой...с тобой, Лилли, меня это больше не пугает.

Он останавливается прямо передо мной, что я вижу носки его ботинок.

- Так что не смей говорить мне, что я не могу любить тебя, Лилли, - бесится он. - Ты еще мало всего повидала. Сколько школ в детстве ты поменяла? Помнишь ли ты их вообще? Ну?

Он повышает голос.

- Сколько?

- Я...я не знаю, - говорю я.

Он не кричит, но близок к этому.

- Это был не риторический вопрос, Лилли, - рычит он.

Он устремляется вниз и поднимает мой подбородок.

- Перечисли их!

- Я не могу, - говорю я.

Мой голос дрожит.

- Ты не можешь, - смеется он. - Ну что ж, тогда я. Святого Мартина, Риджуэй, Остелли. Марексон и Аргайл. Хэндсворт, East BayPark, Eileen’s          Mountainside.

Все эти названия...каждое из них...навевают давно забытые воспоминания. Он прав. Он перечислил их все.

- Я знаю, что ты пропустила выпускной, потому что кошка твоей соседки заболела. Я точно знаю, где ты была, когда получила письмо о зачислении в Йельский университет. Только я знал правду о твоем настоящем отце, пока не поделился этим с тобой несколько недель назад.

- Зачем...зачем ты рассказываешь мне это?

- Потому что, Лилли, ты могла бы подумать, что такая тщательность означает одержимость. Ты могла бы подумать, что, зная все это, преследуя тебя, я естественно влюблюсь в тебя.

- Я никогда бы так не подумала, - говорю я.

- И в очередной раз ты доказываешь, как молода. Есть разные виды любви, Лилли. Любовь, которую испытывает мать к своему новорожденному ребенку, очень сильно отличается от любви, которую испытывает сестра к своей двойняшке. Это отличается от любви сталкера к своей цели. Это всё разные виды, Лилли. И все они имеют место быть.

- Так вот о чем ты? Ты любишь меня, потому что следишь за мной уже довольно долго? И ты хочешь, чтобы я ответила взаимностью?

- Нет, - говорит он. - Всё совсем не так. Было столько всего, чтобы ты стала моей навязчивой идеей. Но я всё время сдерживал эмоции. Я знал о тебе всё, Лилли, но я не чувствовал привязанности к тебе. Поэтому мне было так легко делать с тобой все эти вещи. Поэтому я с легкостью заставлял тебя голодать. Держать тебя в темноте. Для того, чтобы научить тебя, что единственный человек, которому тебе суждено отдаться, это я. Но все изменилось. Ты вцепилась когтями в мое сердце. Я восхищался твоей силой и мужеством. Когда я наблюдал за тобой через камеры, я понял, что меня все больше и больше тянет к тебе. Я сожалею о том, что сделал. Но я должен был попробовать.

- Что ты сделал?

- Ударял током. Нарушал правила, которые сам же и установил. Я был напуган тем, что меня тянет к тебе. Я боялся стать жертвой...навязчивой идеи. Я бы не смог уважать себя после этого. Я должен был разорвать связь. Я пытался избавиться от той власти, что ты имела надо мной. Я пытался восстановить установленные мной границы, которые я поддерживал на протяжении многих лет. Но я был бессилен против этого. Я был бессилен против тебя. Почему ты думаешь я отказался от шкалы подарков, привез тебя в Портленд, сюда? Таким образом я пытался загладить свою вину. Я нарушил свои правила, так почему ты должна продолжать их соблюдать? Это было бы несправедливо.

Я чувствую отвращение.

- Значит, вот для чего все это? Таким образом ты пытаешься облегчить свою совесть?

- Да.

Джереми шагает ко мне, но я не отступаю назад. Я сталкиваюсь с ним лицом к лицу, направляя все силы, которыми обладаю.

- Всю дорогу до яхты. Черт, даже вино на пляже, в самом начале, даже тогда я пытался загладить свою вину, - он делает паузу, тщательно подбирая слова. - Но все изменилось в день, когда ты чуть не умерла. Несчастный случай... заставил меня осознать правду, которую я скрывал  так долго.

- Да? - бросаю я вызов. - И что за правда?

Он делает последний шаг ко мне и заключает в объятья.

- То, что я люблю тебя.

Мы опоздали на завтрак. После всего, что произошло, я чувствую себя растерянной.

Он скрывал свои чувства, но в то же время он мог активировать мой ошейник или ударить током Пола, и в последствии упиваться своей властью над нами.

Это он дал мне брошь, а затем нерешительно снял её с меня. Он снял ошейник гораздо раньше, чем я могла мечтать, чему свидетельствует тот факт, что прошлой ночью он хотел одеть его обратно.

Значит ли это, что он взял его с собой? Он до сих пор находится где-то у него? От этой мысли у меня бегут мурашки по спине.

Я смотрю на него через левое плечо. Он ведет машину. Никогда не видела, чтобы он это делал. Внутри арендуемого белого Бэнтли так же красиво, как и снаружи. Кремовая кожаная обивка соответствует светлой деревянной отделке. Джереми ведет машину, вроде бы такое обычное, каждодневное занятие, но он кажется уязвимым. Это делает его простым смертным. Что-то подсказывает мне, что за образом богатого, успешного бизнес-магната стоит обычный человек.

Конечно Джереми Стоунхарт кто угодно, но не обычный. Он замечает, что я смотрю на него, бросает на меня взгляд и подмигивает. Я так поражена этим жестом, что чуть не начинаю прыгать.

- Не волнуйся, - говорит он. - Я верю в тебя. Ты отлично справишься, Лилли, как и всегда.

 Его глаза темнеют на долю секунды.

- Ты знаешь цену ошибки, - затем он снова смотрит на дорогу. - Но я нискольку не боюсь, что есть хоть какой-то шанс, пока ты будешь соблюдать правила.

Правила. Правила. Всегда эти правила. Конечно, я знаю, что у него нет другого выбора. У него нет альтернативы. В ситуациях, которые он не может напрямую контролировать - как встреча этим утром - его правила гарантируют, что я не выйду за границы.

Опять же, он рассказал мне о них, прежде чем мы уехали. Всё просто и понятно. Сложность приводит к путанице, которая увеличивает вероятность несоблюдения, как он объяснил мне. А несоблюдение приводит к...я даже не хочу думать о тех вещах, которыми он мне угрожал.

Джереми сказал мне подойти к встрече, как будто это обычная ситуация. Не стоит бояться и нервничать. Единственное я не должна говорить о том, чем я занималась все эти месяцы, когда исчезла с лица земли.