С. Стивенс - Отчаянные

Мэтт подмигнул мне и хлопнул по спине Эвана. Посмеиваясь, оба они отправились вслед за Гриффином.

Когда все ушли, Келлан одной рукой приобнял меня:

– Ты все еще надеешься, стараешься – здорово!

Усмехнувшись, я покосилась на его куртку:

– Гриффин задал хороший вопрос. Одежду-то хоть подарят?

Мой взгляд скользнул по его продуманно разорванным джинсам.

– Мне она не нужна… – мурлыкнул Келлан, дыша теплом мне в ухо. – Только мешает…

Я прикрыла глаза, моментально представив его теплую кожу, тихие стоны и нежные губы. Когда я снова подняла веки, Келлан уже шел прочь, но все еще смотрел на меня. Его взор горел страстным обещанием, и я прерывисто вздохнула. До чего же он был красив!

Релиз альбома назначили на тринадцатое сентября. Первым синглом предстояло стать песне, записанной с Сиенной. Вокруг уже раздувалась немалая шумиха, особенно после того, как стало известно, что загадочным незнакомцем на фото был солист группы, записавшей композицию вместе со звездой. Не знаю, как так вышло, но таблоиды установили личность Келлана и сочинили байку о молодых артистах, влюбившихся друг в друга во время записи. Слухи об их романе расползлись повсюду. Теперь мне было не скрыться от них: против меня оказалось телевидение, радио и журнальные полки в магазинах. Сто тысяч раз я уже либо видела это фото, либо слышала о нем. Ладно, снимок был симпатичный. Поймали момент, когда Келлан любезно улыбался Сиенне, а она отвечала тем же. Я не слишком хорошо смотрелась на профильных снимках, зато Келлан с Сиенной выглядели сбоку так же прекрасно, как и анфас, – вопиющая несправедливость.

Расцвет их романа почему-то взбудоражил всех и каждого. И всем не терпелось услышать ноты, совместно рожденные этими писаными красавцами, из-за чего я сразу решила, что имя Келлана слила в прессу сама студия. Да к черту – меня бы не удивило, скажи мне кто, что они же натравили на нас папарацци. Все, что угодно, – лишь бы возбудить интерес.

Келлан из кожи вон лез, стараясь прекратить сплетни. После фотосессии, по дороге домой, он позвонил Сиенне. Меня кольнуло: он сохранил в телефоне ее номер! Странно. Еще удивительнее – номер Келлана был и в ее телефоне, так как она сразу поняла, кто на связи.

– Салют, Сиенна, это Келл… – Он выдержал паузу. – Ага, это я. Привет.

Он рассмеялся, а я тщетно пыталась разобрать ее слова, но слышала только Келлана.

– Ты видела нашу фотографию? Да, ту самую. Еще не высказалась? Не сделала заявления или еще чего? – Он нахмурился, слушая. – Нас соединяют в романтическом смысле. – Он сдвинул брови. – Ну, для меня это не пустяк. – Он сделал жест, как будто Сиенна стояла перед ним. – Потому что я женат и не хочу, чтобы думали, будто мы с тобой… – Келлан взглянул на меня и помотал головой. – Нет, не официально, но мы считаем себя мужем и… – Вновь помрачнев, он стал смотреть на дорогу. – Послушай, разве нельзя сказать, что мы лишь работаем вместе и наши отношения сугубо профессиональные? – Он улыбнулся. – Отлично, спасибо. Она пообещала все уладить, – сообщил он мне, отключившись.

– И уладит?

Он посмотрел на меня, но очки скрывали выражение его лица.

– Конечно. А почему нет?

Мне не хотелось объяснять, но мы условились быть честными, а потому я со вздохом все же растолковала:

– Потому что она, по-моему, тобой увлечена. Потому что, опять же по-моему, ей хочется, чтобы вас связывали. Потому что мне кажется, что сингл вызовет больший ажиотаж, если между вами будет роман. И еще я думаю, что она отлично умеет манипулировать общественным мнением, чтобы добиваться желаемого.

Келлан безмолвствовал после услышанного, и я решила, что он согласен – хотя бы отчасти. Но затем он произнес:

– И ты считаешь, что желаемое – это я?

Откинувшись на сиденье, я закрыла глаза. Да кто же тебя не желает?

К моему удивлению, Сиенна вскоре выступила с заявлением, уведомив общество о своем одиночестве, которое ей по душе, а что до пресловутого мужчины, так он был «просто близким другом, работающим со мной над проектом, который полюбится поклонникам».

Она выполнила просьбу Келлана, но я не была уверена, вышел ли из этого толк. Никто, похоже, не поверил, что «близкий друг» действительно был «близким другом». Все сочли это иносказанием – мы, дескать, близки, но не хотим пока об этом заявлять. Интерес к синглу только разгорелся. Я знала, что первый альбом Келлана будет классным, но не могла и представить столь энергичной суеты вокруг его релиза, подогретой домыслами и сплетнями о личной жизни Келлана и Сиенны.

Дженни, Кейт и Шайен сочувственно выслушали мои жалобы. Сестра посоветовала не переживать. Когда я спросила, видела ли она фото, Анна ответила:

– То самое? Да, примерно через неделю после возвращения. Келлан, кстати, там обалденный! – Она вздохнула. – Жаль, что он не развернулся к объективу. Надо им было дождаться, когда он будет выходить.

– Почему ты мне сразу не сказала? – проворчала я, вспомнив, как Номер Первый расчистил перед выходом тротуар.

Анна протяжно выдохнула:

– Потому что знала, что ты распсихуешься, а фотография – это ерунда.

– Анна, из них лепят пару. – Я лежала в постели, созерцая ночник. – Это не шуточки.

– Брось, чепуха. Какое тебе дело, что подумают люди? Мы с тобой знаем, что у него с ней ничего нет. Черт, да я все время торчала рядом и точно видела! Чепуха это, Кира.

– Дурное предзнаменование.

Я заметила на подушке Келлана лепесток, подобрала его и потерла шелковистую поверхность меж пальцев. Этот был кораллового цвета – из свежего букета, доставленного накануне горничной. Келлан отправился на пробежку и оставил мне лепесток, написав на нем: «Скоро вернусь».

Анна снова вздохнула, но уже сочувственнее:

– Дурное, если таким назовешь. Не сходи с ума из-за безобидной фотки. Ну, представь себе самое неприятное – что это может быть?

Конечно, сестра была права. Однако стремление мира полюбоваться шашнями твоего мужа на стороне немного нервирует.

* * *

За несколько недель до выхода альбома ребят погнали в ураганное рекламное турне. Им предстояло побывать во всех крупных городах едва ли не каждого штата континентальной части США. От графика впору было рехнуться. Безостановочные перелеты, радиоинтервью и частные выступления. Бывало, что на день в их планах стояли концерты в трех разных городах. Я вымоталась при одном только взгляде на маршрут. Если справимся, гастроли перестанут быть проблемой.

Первой остановкой была популярная радиостанция в Лос-Анджелесе. Нет, не просто популярная – номер один в городе, и прозвучать впервые сингл должен был именно там, в присутствии ребят. Я обмирала в предвкушении. Хотя было ясно, что песня лишь подогреет интерес к мнимому роману Келлана и Сиенны, я не могла дождаться, когда голос Келлана разлетится в эфире. Нереальное событие!

Понимая, что жизнь вот-вот превратится в сплошной кошмар, мы с Келланом наслаждались каждым мигом спокойного уединения. Келлан устроил мне экскурсию по городу и показал кое-какие забегаловки, где некогда выступали «Чудилы». Я без труда представила Келлана только-только со школьной скамьи, сдирающим трусы с фанатеющих голливудских старлеток. Такие «свидания» наверняка были для него простейшим делом.

Келлан показал мне и достопримечательности: Диснейленд, «Морской мир», Аллею Славы, – однако мне больше нравились бдения у бассейна в студийном доме. Особенно когда там не было никого, кроме нас. Однажды солнечным августовским днем, за несколько суток до начала суматошного этапа карьеры Келлана, мы наслаждались приватным купанием. Я устроилась на лесенке, уходившей в бирюзовую воду, и разгоняла ногами мелкие волны. В ноздри лез запах хлора и солнцезащитного крема. Тишину нарушали лишь редкие птицы, щебетавшие неподалеку в листве. Я радовалась покою, зная, что долго он не продлится.

Под водой ко мне приблизилась тень, и я придержала ноги. Тело проплыло поверх моего. Остановившись на уровне моего пояса, Келлан высунулся из воды и криво ухмыльнулся:

– Ау!

– Ау, – пробормотала я, закусывая губу.

Его волосы были отведены с лица, по щекам стекали струйки. В глазах отражалось солнце, усилившее глубокую синеву. Он был прекрасен и в этот редкий момент целиком принадлежал мне.

Вздохнув, я села и обвила его шею руками, а ноги автоматически сомкнулись на талии. Он опустился на колени, удерживая меня на мелководье. Как было бы хорошо, если бы удовольствие было явлением природы вроде солнечного тепла или прохладного ветерка жарким днем! Со вздохом я положила голову Келлану на плечо и растворилась в нем.

Едва Келлан отстранился, чтобы взглянуть на меня таким же умиротворенным взором, из дома вышел Гриффин. Он дошагал до лесенки, нахмурился и поскреб в затылке, как будто обдумывал некое действие. Затем он пожал плечами и постучал по поручням, разделявшим ступени.

Келлан поднял на него глаза, стараясь оставаться бесстрастным:

– Чего тебе?

– Пришел тот чувак со студии, хочет с тобой поговорить.

Отстранив меня в сторону, Келлан вылез из воды. По всему его телу сбегали ручейки. Капли влаги замерли на коже, словно не хотели покидать ее. Я их прекрасно понимала.

– Что за чувак? – спросил Келлан.

– Не знаю, – повел плечами Гриффин. – Выпендрежник в костюме.

– Ник? – Келлан чуть заслонил меня. – Вице-президент фирмы?

– Не знаю, честно, – вскинул на него глаза Гриффин.

Келлан оглянулся на меня. При последнем своем появлении вице-президент студии сделал Келлану серьезное предложение. Я заподозрила, что нынче он явился с чем-то не менее важным, но почему-то ощутила внутри пустоту.

Келлан наскоро вытерся, надел футболку, а я натянула шорты. С большими шишками лучше встречаться полностью одетой и сухой, но тут уж ничего не поделаешь: времени на переодевание не было. Не следует заставлять ждать человека, в руках которого судьба моего мужа.

Гриффин сопроводил нас наверх, где мы прежде встречались с Ником и Сиенной. Я хотела войти с Келланом, но басист схватил меня за локоть, и я мгновенно напряглась.

– Анна говорит, что я тебе не нравлюсь, – кривя губы, заявил он. – Правда, что ли? Я думал, у нас все путем.

С чего ему взбрело в голову разбираться в этом сию секунду? Я осторожно высвободилась:

– Да… Путем. Конечно.

«Держись подальше от моей спальни, не прикасайся ко мне, прекрати морочить голову моей сестре – и мы отлично поладим».

Его светлые глаза стали суровыми, и он заправил за уши пару прядей.

– Вранье! – Гриффин скрестил руки. – Я с тобой не сплю и повода думать обо мне хрен знает что не даю! Но мне охота выяснить, за что ты меня ненавидишь, если я не сделал тебе ничего плохого, только хорошее.

«Хорошее? Он понимает, что мелет?» Удержавшись от того, чтобы закатить глаза, я глянула Гриффину через плечо: мне было видно, как Келлан жмет руку «выпендрежнику в костюме» – Нику. Мне хотелось послушать, о чем пойдет речь, а не заниматься бессмысленной болтовней с Гриффином. В итоге я уклонилась от ответа, и басист продолжил:

– Это из-за того, что я сболтнул, будто собрался трахаться? Так я прикалывался!

Мои глаза невольно превратились в щелки.

– Нет, ты не прикалывался. Ты мерзкое хамло и кобель в сто раз больше, чем бывал Келлан! – Гриффин закивал с выражением «ну да, конечно», которое я через силу проигнорировала. – Ты воплощаешь все, что я терпеть не могу в рок-звездах: пьянки, баб, секс! Я боялась, что Келлан станет таким же!

– Значит, дело-то не во мне! – толкнул меня в плечо Гриффин. – Ты боишься за Келлана – переживаешь, в кого он может превращаться, когда тебя нет поблизости! Значит, в тебе и проблема, – развел он руками. – Анна никогда не запрещала мне перепихиваться. Мы свободные люди. Ее не интересует, с кем я трахаюсь… Так почему до этого есть дело тебе? – Он вздернул подбородок и добавил: – Для сведения: в этом году я отымел всего пятерых, а с тех пор как Анна сообщила, что залетела, – ни одной! Поэтому, мать твою, да, я о ней беспокоюсь! Я, может быть, даже, черт возьми, люблю ее!

Он развернулся и устремился в комнату, а я лишь потрясенно смотрела ему вслед. Неужто я получила выговор от Гриффина? Апокалипсис близок. Но в его словах был резон. Я не любила его в основном потому, что не хотела видеть таким же Келлана. А Келлан не был похож на него. Они отличались, как день и ночь. Гриффин был отморозком, но и моя сестра недалеко ушла от него, а я ее безумно любила. Приехали! Теперь мне придется всерьез постараться, чтобы проникнуться симпатией к Гриффину. И надо же – он заявил, что любит Анну! Это вогнало меня в ступор.