Постепенно глубокая, темная ярость сменила печаль и наполнила Шарлотту решимостью. Если Господь будет милостив, оставит Дэра в живых и даст ей его спасти, она уж позаботится о том, чтобы этот скотина Притворщик их больше не побеспокоил. Если придется, если это будет необходимо, она его сама убьет.

Так размышляла Шарлотта, пока карета потихоньку приближалась к месту, которое она окрестила местом убийства, и прежде, чем Шарлотта два или три раза успела мысленно прикончить Джеффри Макгрегора, карета остановилась позади ранее прибывшего экипажа, перекрывшего путь. Шарлотта выглянула в окно, увидела возмутительное препятствие, прорычала ругательство (она бы никому никогда не призналась, что знает такие слова) и, не дожидаясь, когда Кроуч опустит ступеньки, выпрыгнула из кареты и помчалась к мужчине, выбиравшемуся из экипажа.

— Мэтью! Что ты здесь делаешь? Где Дэр? Что ты сделал с моим мужем?

— Шарлотта? Боже милостивый, что ты себе думаешь? Тебе нельзя здесь находиться! Сию секунду отправляйся домой!

Шарлотта схватила брата за шейный платок и затрясла изо всех сил — не самое легкое дело, если учесть, что он весил на несколько стоунов[3] больше, чем она.

Лорд Коллинз выпучил глаза, напомнив ей мопса Каролины.

— Я его не видел, — выдавил он между двумя встрясками. Шарлотта слегка ослабила хватку. — Я сам только что приехал. Отпусти-ка меня. Раз уж ты здесь, хочу тебе кое-что сказать.

Шарлотта отошла от брата и окинула взглядом поле. Ряд деревьев, сильно раскачивающихся под порывами ветра, загораживал вид, но ей показалось, что она разглядела между ними две кареты.

— Кроуч!

— Я прямо у вас за спиной, миледи.

— Где он?

— Скорее всего, за деревьями.

Шарлотта подобрала юбки и кинулась к каретам, не обращая внимания на требование брата подождать и выслушать его.

— У меня есть куда более важные дела, чем слушать, как ты в очередной раз сообщаешь мне, что я сама постелила свою постель и сама должна в ней спать.

Еще какие важные — например, голыми руками задушить убийцу мужа.

— Я же как раз об этом, глупая ты девчонка. Я предлагаю тебе прощение! Добро пожаловать в объятия семьи!

— Меня волнует только Дэр и то, как прекратить эту дуэль! Твоим объятиям придется подождать.

— Чертова ты баба, я ж о тебе думаю! Я могу остановить эту дуэль!

Шарлотта остановилась, повернулась и посмотрела на брата.

— Ты можешь остановить? — напрямик спросила она, нетерпеливо дожидаясь, пока он, пыхтя, подойдет к ней.

— Я прощу тебя. Ты снова займешь свое законное место в свете. Получишь все, что имела раньше, — положение, наследство, поддержку семьи — все!

Шарлотта всмотрелась в деревья. Там, за ними, двое мужчин разговаривали около карет, и на сердце стало легче — убийство еще не началось.

— Ты сказал, что можешь остановить дуэль. Ты это серьезно?

— Я никогда не бросаю слов на ветер, сестра.

— Фазаньи перья, только этим ты и занимаешься! Я хочу знать лишь одно — правду ли ты говоришь мне сейчас? Ты можешь остановить дуэль? Ты в самом деле можешь это сделать?

Лорд Коллинз улыбнулся, и от этой нехорошей улыбки по спине Шарлотты поползли мурашки. Она и раньше не особенно любила брата, он всегда был задирой и всезнайкой, но сейчас впервые поняла, что просто терпеть его не может. По-настоящему. Он бесчестная скотина, а не человек, и ей вдруг очень захотелось оказаться подальше от него и от его масленой улыбочки.

— Я могу остановить дуэль, но для этого потребуется твое содействие, дорогая сестрица.

Шарлотта снова кинула взгляд на деревья. Соперники еще разговаривали.

— Кроуч, пожалуйста, идите туда и посмотрите, не собираются ли они начать дуэль?

— Да, миледи.

Шарлотта опять повернулась к брату.

— И что за содействие?

Его масленая улыбочка стала еще шире.

— Ничего особенного и уж ничего такого, от чего ты откажешься — ну, если, конечно, хочешь снова занять свое законное место в обществе.

— И в чем заключается это твое «ничего особенного»?

— Разумеется, аннулирование брака, чтобы ты смогла выйти замуж за кого-нибудь более достойного, чем этот твой нищий преступник. Если ты объявишь, что Макгрегор — лжец и мошенник, каким он и является, если отречешься от него, если публично подтвердишь, что он бесчестный мерзавец, пытавшийся украсть титул у кузена и для этого похитивший его, если скажешь, что он импотент, я позабочусь о том, чтобы ты получила все, чего хочешь.

Шарлотта потрясенно смотрела на брата.

— Импотент? — Она собиралась сказать вовсе не это, просто это слово первым оказалось у нее на языке.

Коллинз кивнул и заговорил гладким, убедительным, словно обвивающимся вокруг нее голосом.

— Ты получишь все, Шарлотта — нового мужа, такого, который подарит тебе детей, титул, деньги, положение, власть. Все это будет твоим. Только дай мне слово, и я скажу Карлайлу, что ты согласна свидетельствовать за него и против Макгрегора. Ты снова станешь свободной, но на этот раз получишь мое благословение, чтобы твое возвращение в общество прошло гладко. И все это опять будет твоим, Шарлотта, все, чего ты когда-либо хотела.

Шарлотте показалось, что мужские фигуры там, за деревьями, начали расходиться в разные стороны. Нужно остановить глупого, благородного мужа прежде, чем его убьют, придется брать дело в свои руки.

— Я вижу только один разумный ответ на твой план, — сказала она брату, стаскивая с руки перчатку.

— Я так и думал, — самодовольно ухмыльнувшись, ответил он.

Долей секунды спустя ее кулак со всей возможной силой врезался в его нос.

Шарлотта не стала дожидаться реакции брата, она припустила к деревьям вслед за Кроучем. Судя по проклятиям, раздававшимся сзади, брат не сильно отставал от нее.

Она выскочила из-за деревьев в ту самую минуту, когда Притворщик прицелился в ее мужа. Раздался знакомый грохот, из дула пистолета вырвалось облачко дыма. Сердце ее остановилось — муж пошатнулся, схватился за грудь и упал на землю.

— Дэр! — пронзительно закричала Шарлотта — так громко, что стайка птиц, сидевших на ближайшем дереве, взмыла в воздух. Снова послышался грохот — Бэтсфоум схватил второй заряженный пистолет и выстрелил в Притворщика, но Шарлотта не обратила внимания на то, что Джеффри, вскрикнув, тоже упал. Ее глаза не отрывались от тела мужа.

Она как-то сумела пересечь поле и, рыдая, кинулась на грудь Дэра, выкрикивая его имя. Сердце ее разорвалось на миллион кусочков, каждый из которых страшно болел. Его сюртук распахнулся, открывая огромное красное пятно прямо над сердцем, но сколько Шарлотта ни старалась, она не могла сквозь слезы, застилавшие глаза, разглядеть рану и остановить кровотечение.

— Как ты мог так поступить со мной? — рыдала она, пытаясь развязать его шейный платок. Горячие слезы текли по щекам и капали на руки. — Неужели я так мало для тебя значу? Как ты мог так легкомысленно отнестись к себе? О, Дэр, я так тебя люблю, я не смогу без тебя жить, разве ты этого не знаешь, глупый ты, глупый?

— Если ты не перестанешь давить мне на шею, то просто задушишь меня, — прошептали над ухом. Шарлотта потрясенно посмотрела на мужа. Целый глаз Дэра слегка приоткрылся, она уловила знакомый синий блеск.

— Дэр? — нерешительно произнесла Шарлотта, все еще удерживая его шейный платок своими испачканными кровью руками. — Дэр?

— Шш, — услышала она в ответ, и глаз закрылся. — Изображай, что я умер. Плачь и рыдай, у тебя прекрасно получалось.

Он снова открыл глаз буквально на секунду и произнес:

— Я тоже люблю тебя, Шарлотта, и никогда не оставлю. Никогда.

Она смотрела на него, смутно ощущая, что остальные уже подбежали к ним. Он хотел, чтобы она изображала отчаяние? Велел плакать и рыдать? Дэр хотел, чтобы она изображала отчаяние? Изображала?

Шарлотта медленно отпустила платок и взглянула на свои пальцы. Да, они действительно красные.

Но это какое-то странное красное, не похожее на кровь, которой залило ее руки после взрыва. Это красное было… в общем, оно было фальшивым. А если кровь на рубашке не настоящая…

— А-а-а! — взвыла Шарлотта, упала на тело мужа и тут же снова закричала, гораздо громче, чтобы заглушить его невольное «ох», — она слишком сильно придавила его. Шарлотта выла, рыдала, грозила кулаками и обещала страшные кары Господу, раз он так жесток и забрал у нее мужа — она делала все, разве только не посыпала пеплом волосы и не надевала власяницу.

— Леди Шарлотта, прошу вас, отойдите. Я видел много ран. Может быть, я сумею помочь вашему мужу.

Шарлотта оглянулась, злобно глянула на лорда Беверли и перевела полные слез глаза на брата.

— Его больше нет, нет, этот ужасный человек убил моего возлюбленного супруга! О, горе мне!

— Право же, миледи, я уверен, что смогу ему помочь. Если бы вы только отодвинулись…

— Уходите отсюда, — прошипела она и тут же громко закричала, что умрет без своего Аласдэра.

— Эй, вы там, — позвал лорд Беверли. — Позаботьтесь о своей хозяйке. Она не в себе и не знает, что говорит. Если вы отведете леди Шарлотту в карету, я посмотрю, сильно ли вы ранили Макгрегора, хотя куда катится этот мир, если слуга убивает джентльмена…

— Он мертв! — вскричал Бэтсфоум, к которому были обращены эти слова, и упал на колени рядом с телом Джеффри. — Я убил лорда Карлайла! Он умер, умер, умер! О, если бы это могло вернуть обратно моего возлюбленного хозяина!

— Мертвы? Оба? — Лорд Беверли заломил руки.

Шарлотта вздохнула. Очевидно, лорда Беверли не посвятили в план, который разработали Дэр и, как она подозревала, Макгрегор — наверняка его рана того же характера, что и у Дэра. Значит, спасать положение придется ей. С душераздирающим рыданием она кинулась к Алджернону, начала всхлипывать в его воротник и сильно вцепилась в плечи, не давая подойти к Дэру или к Джеффри.

— Слушайте внимательно, — зашипела она ему на ухо, пока Кроуч и Бэтсфоум торопливо закрывали одеялами Дэра и его противника. — Если вы не перестанете лезть к телу Дэра, я с вами такое сделаю, что вы и представить себе не можете. Я понятно выразилась?

Лорд Беверли пробормотал что-то невнятное. Шарлотта отлепилась от него и повернулась к брату. Она понятия не имела, что за план придумал Дэр (в конце концов, она всего лишь его жена, а значит, ей не дарована привилегия быть посвященной в его планы, за это она накажет его позже), но зато знала достаточно, чтобы догадаться, как себя вести.

− Он умер, — сказала она, обращаясь к лорду Беверли и брату, и нижняя губа у нее задрожала. Слова прозвучали так страшно, что Шарлотта с трудом подавила немедленный порыв заглянуть под одеяло и убедиться, что с Дэром все в порядке. Но решимость ей не изменила. Нужно верить, что Дэр не обманул, сказав, что не оставит ее. — Они оба мертвы. Ты их убил. Ты убил моего Дэра.

— Убил их? — пискнул лорд Коллинз. — Моя дорогая, ты точно тронулась умом. Я стоял рядом с тобой, когда Карлайл застрелил Макгрегора, а этот калека, слуга твоего мужа, выстрелил в беднягу Карлайла.

— Может, ты и не нажимал на курок, но в смерти Дэра виноват ты! — обвиняюще воскликнула Шарлотта. — И Макгрегора тоже, если уж на то пошло, потому что, не убей он Дэра, Бэтсфоум не стал бы мстить. Это твоя вина, Мэтью, и только твоя!

Вот в это она и вправду верила. Мэтью что-то задумал. Он выглядел слишком довольным, слишком радовался этим двум смертям. А эта его любопытная попытка подкупа…

— Ты просто не понимаешь, что говоришь, — отмахнулся Коллинз и повернулся к лорду Беверли. — Вы лучше держите крепче этого малого, Беверли. Разумеется, его повесят за смерть Макгрегора. Конечно, то, что он убил невиновного, трагедия, но справедливость должна восторжествовать.

— Справедливость? И ты говоришь о справедливости? — вмешалась Шарлотта. Она представления не имела, какова роль Притворщика Джеффри во всей этой истории, но все сильнее и сильнее подозревала своего брата. Тут куда ни повернись, он выскакивает обязательно. Может быть, его вмешательство началось куда раньше, чем она думает. — Я точно знаю, о чем говорю, братец. К примеру, я знаю, что именно ты первым подружился с Джеффри Макгрегором, едва он вернулся в Англию.

Сведения достаточно надежные, ей рассказал об этом Кроуч.

Брат начал лепетать что-то насчет помощи собрату-пэру.

— Но ты же не мог знать, что он настоящий Макгрегор, — медленно произнесла Шарлотта. Кусочки мозаики у нее в мозгу начали складываться в картинку. — Не мог знать, насколько законны его притязания, если только… если только ты не знал его еще до похищения.

— Чушь! Никогда раньше я его не встречал.

Глаза брата нехорошо сверкнули, и Шарлотта поняла, что она на верном пути.