– А твой отец?

– Где-то на Севере. Я еще маленький был, когда этот стервец нас бросил. Уехал на заработки в Сургут, там и остался. Приезжал однажды на неделю, когда мне десять лет исполнилось. Развестись понадобилось в срочном порядке. Развелся, напился, избил маму и назад. Больше я ни разу не видел и не слышал. Если увижу – убью. Мама гордая, даже от алиментов отказалась. На учительскую зарплату меня содержала.

– А что она преподавала?

– Историю в школе. А ты, какое отношение к истории имеешь? – Саша затушил сигарету и пристально посмотрел на Наташу.

– На кафедре валялась, взяла почитать. – Наташа не смогла сказать про Бориса. Не сейчас, да и не Саше…

– Понятно. – Шумно вздохнул, заложил руки в карманы брюк и начал прохаживаться по кухне. Остановился перед старинным кухонным буфетом – семейной гордостью. В большой кухне смотрелся по-королевски: почти под потолок, темный дуб, резные дверцы с коваными ручками и гранеными стеклами. Мама рассказывала, что этому исполину на рубеже веков исполнилось двести лет. Наташа не особенно верила, что дома живет ровесник Пушкина, но лет сто этому раритету точно есть. На столешнице буфета, укрытой кружевной салфеткой, связанной мамой, стояли несколько рамок с фото – родители, брат и Наташа в детстве.

– Отлично танцуешь, папа фотографировал?

– Папа. – Удивилась Наташа, – А ты как догадался?

Саша взял фотографию в руки: маленькая девочка с двумя косичками самозабвенно танцует в цветущем яблоневом саду. Папа действительно увлекался фотографией, участвовал в выставках, пару раз печатался в журнале «Работница», его конек – детские фотографии, поэтому Наташиному портфолио любая модель бы позавидовала.

– Фотограф любит маленькую девочку, чувствуется. – Поставил фото, и не оборачиваясь, ушел в коридор. – Я пошел, пока!

И все? Вот так, без объяснений. Без предлога?

– Подожди, Саш, – Только через несколько секунд сообразила и метнулась за ним. Он уже стоял в подъезде и придерживал дверь, готовясь захлопнуть за собой, исподлобья смотрел на Наташу.

– Я хочу сказать… – И вдруг поняла, все, что хочет сказать: «Не уходи». Схватилась за косяк рукой для опоры в ногах, в голосе и мыслях.

– Ты звони, когда к маме поедешь. Могу с тобой побыть в больнице. Может это и ни к чему, но так будет лучше, поверь. Я там тоже была с мамой. Одна была…

Никак не отреагировав, продолжая так же глядеть в глаза, Саша медленно закрыл дверь. Как будто она вломилась к нему домой, и теперь нахалку аккуратно выставили и щелкнули перед носом замком.

На столе в гостиной зазвонил телефон. Скутера надо убирать с входящих, лучше парочку звонков пропустить, чем вздрагивать каждый раз. У Бориса возник срочный вопрос: как приготовить гречку, кроме, как Наташе, ему позвонить некому. Конечно, в это надо поверить! Как и в самом начале их короткого романа, у Наташи возникло неприятное ощущение раздражения, но виду не подала. Боря здесь совершенно не причем, если бы позвонил часом раньше, то инсайт случился совершенно другой. Все дело в Саше, в том, как она реагирует. Психологи утверждают: «Отпустите, то чем владеете, чтобы получить то, что желаете». Когда начались отношения с Борей, Наташа уговорила себя, что получила, что хотела: искренне заинтересованного в ней мужчину. И сделала вместо того, чтобы погнаться за эфемерной перспективой отношений с Сашей. Но почему-то подумалось сейчас о Боре, как препятствии, закрывающем доступ к тому, что ей нужно… Очень нужно…

– Борь, ты сейчас немного не вовремя. Я опаздываю на работу, пытаюсь собраться.

– Прости, солнышко, я не знал. Ну, давай, собирайся, в интернете посмотрю, как это гречку дурацкую варить.

Наташа отключила телефон, забыв сказать «до свидания». Меньше всего хотелось сейчас думать о Боре, но почему-то виновато-оправдательные мысли уже забродили в голове туда-сюда. Неправильно все происходит. Саша – огромный раздражающий фактор, полное смятение, траблмейкер. Как неизбежное зло рушит Наташины замыслы одним только взглядом.

Как часто мы делаем правильный выбор? Даже если уверены, что правы.

– 6 –

Вернувшись в субботу с репетиторства, Наташа решила сделать то, что планировала несколько дней: позвонить Ларисе и поругаться по поводу Саши. Можно этого и не делать, но визит непрошенного гостя не давал покоя. Надо дать понять, пора прекратить строить за спиной планы, и что в их истории миссия Наташи выполнена: совет не понадобился, сами разобрались, дальнейшее опекунство излишне.

– Привет, Натуль! Рада тебя слышать. Как у тебя дела? – Голос бодрый, ну а как иначе?!

– Превосходно! Кстати, спасибо огромное за отличное настроение.

– Ты, кажется, пытаешься в чем-то упрекнуть? – У Ларисы в трубке что-то грохнуло, смачно выругалась. – Прости, я на кухне, курицу готовлю. Скотина, упала вместе с кастрюлей. Хорошо, что воды не успела налить. Подожди, сейчас подниму. – Она положила телефон.

Наташа слушала, как Лора ругает курицу. Пришла Эля, начали вместе хохотать, что-то неразборчиво обсуждали, лилась вода. Потом в трубке повисла тишина… И все.

Они забыли, что Лариса говорила по телефону? Голоса очень тихо доносились откуда-то из глубины квартиры. Через пару минут Наташа поняла, что на самом деле про нее забыли. С досадой отключилась. Получилось, настроение испортила себе сама. Как-то глупо и нелепо вышло.

Хотя испортить то, чего нет – сложно.

* * *

Накануне, испытывая неясное чувство вины перед Борей – будь не ладна дурацкая гречка – кокетливо напросилась на свидание. Гулять не стали, шел дождь, Наташа, купив по дороге пиццу, приехала к Боре домой.

Домофон не работал, проскользнула вместе с бабулькой в подъезд. Не поехала на лифте, пошла пешком – надо собраться с мыслями. Восхождение на третий этаж по облупленному вонючему подъезду далось тяжелее, чем альпинисту на Эверест. Да, сейчас предстоит милый домашний ужин с мужчиной. Потом секс. Потом разговоры, возможно о смысле жизни, или об истории, наконец. Ей уже понятно о чем говорить и о чем спросить. Но как сделать так, чтобы Боря не понял самого главного, не догадался, что это попытка извиниться за то, что между ними встает постоянно в Наташиной голове другой? И как сделать так, чтобы в постели с Борей не думать как могло быть с Сашей?

Сколько простояла возле двери не решаясь нажать на кнопку звонка? В кармане зазвонил телефон – обдало холодом: «Саша?» Нет, звонил Борис.

Дверь распахнулась, Боря удивленно уставился на Наташу с жизнерадостно вопящим Скутером в руке:

– Натусик, твой звонок можно ставить вместо пожарной тревоги. Как еще соседи не выскочили.

Выдавила смущенную улыбку и сделала шаг в квартиру. Вот и все, секс как извинение – новое в ощущениях – неизбежен…

…Вернувшись из душа, замерла в дверном проеме. На диване, в ее отсутствие нарисовалась картина маслом: Борис, раскинув волосатые руки и ноги из-под простыни в застиранную тигровую полоску, лежал на спине, уставившись в потолок и, промахиваясь мимо нот, негромко напевал, дирижируя пальцами ног:

Увы, не предскажешь беду,

Зови, я удар отведу.

Пусть голову сам за это отдам,

Гадать о цене не по мне, любимая.

Увидев Наташу, костюм тигра с детского утренника призывно хлопнул по дивану ладонью:

– Я готов тебя называть любимой. Ты не против?

– Не торопись с выводами, – Присела с краю, взяла за руку. Детская игра «Найди семь отличий». Сашина: сильная ладонь с проступающими венами и с длинными нервными пальцами, в кончиках которых больше напряжения, чем в высоковольтных проводах. Как не похоже на Борину: мягкое, коротенькое, квадратное. Тряхнула головой, прогоняя наваждение. Усилием воли заставила вспомнить, что именно эти руки сделали сейчас чудо: разбудили тело и избавили от угрызений совести. Зачем же думать сейчас о другом, просто нужно выкинуть из головы. Ощутить, насколько она неблагодарная тварь, и захотеть вернуться вновь за порцией лечебного секса-извинения? И так по замкнутому кругу, пока в привычку не войдет приходить сюда без угрызений совести, и пока именно эти руки не станут единственными.

* * *

Уже под вечер, когда Наташа, спасаясь от нерастраченного ехидства и раздражения, искала в сети новый материал для семинара по аудированию, Лариса перезвонила:

– Нат, прости, закрутилась в делах, только сейчас вспомнила, что ты звонила. Что-то случилось?

– Да, Лорик, случилось! Но теперь все хорошо, ногу мне все-таки ампутировали. – Наташа не могла удержаться от того, чтобы не съязвить.

– Ногу? Ты что такое говоришь? – Лариса закричала в трубку телефона. – Ты в какой больнице?

– Да успокойся, не тупи. Ты же мне на домашний звонишь, в какой еще больнице я могу быть?

– Ты – дура! Зачем пугаешь? – Лариса громко и тяжко вздохнула.

– Сама ты дура. – Обиделась Наташа. – Забыть про подругу, которая на телефоне ждет, пока ты одну курицу с пола поднимешь, а с другой поржешь, – нормально?

Лариса долго оправдывалась, но Наташа слушала в пол-уха, конечно все понятно: там своя жизнь. Курица скачет со стола, как живая, рядом любимый человек, есть что и с кем обсудить. А то, что подруга юности в ожидании зависла где-то в проводах – так это что-то такое случайно проходящее мимо. Спросить, по какому поводу все-таки звонила, Лариса так и не догадалась. В качестве извинений пригласила завтра, в воскресенье, поехать к родственникам Эли в поселок Юкки. Удивляясь сама себе, Наташа согласилась. Планов, в принципе, никаких нет, а сделать еще одну попытку сблизиться с грымзой Элей, но в родной для нее обстановке – отличная идея. Так уж вышло, что теперь она будет присутствовать в жизни Ларисы постоянно, поэтому лучше дружить, чем враждовать.

Вернувшись за компьютер, Наташа решила посмотреть в Интернете значение имени Эльвира. Альвы – Эльфы – Эльвары – скандинавские духи, отвечающие за плодородие. Чересчур символично, Лариса, конечно не объект земледелия, но если бы не Эля, когда бы Лорик решилась завести ребенка? По другой версии имя пришло из Испании, означает Оберегающая. Как ни крути, Лариса в надежных руках. Одолело любопытство, кто еще ее окружает. Дальше – больше: Александр – мужчина, человек, а Борис – борец за славу. Вот так-то! Этот период однозначно входит в историю жизни как «символизм». Остается терпеливо подождать, когда же вернется привычный «реализм».

* * *

Утром удалось встать рано. Проснуться окончательно получилось после выхода из метро, по дороге к Сиреневому бульвару. Вчерашний «символический» интернет-серф отнял половину крепкого сна.

Картина маслом: у подъезда девицы-красавицы, обняв друг друга за талии, стояли, прислонившись к Ларисиной белой Мазде. Багажник открыт, как попало брошены сумки: дамские вперемешку с дорожными. Даже не заметили, как подошла, поставила свою, сложила все аккуратно. С одной стороны посмотреть – три подружки едут в гости к родне одной из них. Ситуация нормальная, воскресенье, природа, шашлыки. С другой стороны, – Наташа явно лишняя на чужом празднике жизни. Как будто девушка едет с парнем к его родителям и берет с собой подругу, чтобы не так стремно находиться в уголках еще враждебно настроенной территории, гулять по дорожкам сада потенциальной свекрови, пока жених общается с родителями. Возможно, даже при закрытых дверях, чтобы не смогла подслушать, насколько неожиданно для мамы появление «этой девицы» в жизни сыночка. Папам обычно дела нет – сегодня одна, завтра – другая, – но послушно кивает головой, подмигивая сыну: маму лучше не злить.

Очнулись, когда Наташа захлопнула багажник.

– Ну вы даете! Подходи, бери что хочешь.

Эля слишком поспешно прогнала нежную улыбку с лица, конечно, адресованную ведь не Наташе, и сухо поздоровалась. Интересно, так и будет прятаться в раковину, когда Наташа оказывается в зоне видимости? Конечно, в первый день знакомства точки над «i» не получилось расставить, но причин для беспокойства и ненависти нет. Наташа – всеми силами изображает мирный атом. Что еще? А ведь мы едем к ее родственникам. Сейчас увезут в лес и закопают где-нибудь на кладбище гомофобов или проведут ритуал посвящения. Видимо, все оригинальные мысли Наташи отразились на лице, потому что Лариса несколько удивленно посмотрела на нее:

– Ната, все хорошо? Ты, как будто морепродуктов наелась?

Наташа терпеть не могла моллюсков, осьминогов и прочего подобного под громким названием «Морской коктейль». Пару раз попытки вкушать случались, но заканчивались на первом кусочке чего-то неопознанного. Лариса, подкалывая Наташу, придумала называть то состояние отвращения, которым мы, девушки среднего возраста, умеем проникаться к разным ситуациям или персонам, «морепродуктов наелась» или «Морской коктейль». Такое вот устойчивое, их персональное, идиоматическое выражение. Окружающие даже и подумать не могли, что их обсуждают, а начинали беспокоиться о здоровье Наташи. Условный сигнал обсудить ситуацию несколько позже, часто спасал от принятия поспешных решений и от ненужных знакомств. Трогательная примета дружбы: в детстве придумываем шифр, замудреный и корявый для записок подружке про мальчиков, а во взрослом возрасте совершенно ничего не значащими для окружающих фразами спасаем подругу.