Однажды Лариса затащила к себе на работу на пробы: требовалась ведущая погоды. По концепции телеканала, решили убрать из эфира сексапильных девушек и создать собирательный образ умной женщины. В очках, интеллигентной наружности, мол, питерская погода требует особого подхода. Наташу, естественно, на пробах не отобрали, но похвалили голос: четкая дикция, уверенный правильный выговор и приятный тембр. Посоветовали на радио идти в срочном порядке. Вспомнив те далекие минуты признания профессионалов, и насколько она умеет хорошо говорить, Наташа сконцентрировалась. К счастью убрать учительские интонации получилось легко, достаточно вспомнить, как познакомились с Сашей и все его прикосновения:

My curse upon your venomed sting,

That shoots my tortured gums along,

And through my ear gives many a twinge

With gnawing vengeance,

Tearing my nerves with bitter pang,

Like racking engines!

All down my beard the drools trickle,

I throw the little stools over the mickle,

While round the fire the children cackle

To see me leap, And raving mad, …

Саша пробормотал непонятное в трубку, что-то вроде: «Ну все, пора, спасибо» и отключился. Наташа с грохочущим сердцем, постояв минуту-другую, наконец-то позволила выбраться из угла аудитории Негнущимися ногами прошла на место преподавателя и рухнула на стул. Кажется, задание выполнено хорошо, даже перестаралась. Неизвестно, помогла ли Саше, но себя возбудить еще как удалось. Подняв глаза на задние ряды парт, замерла: там сидела студентка и выпученными глазами смотрела на Наташу, боясь пошевелиться. Как незаметила-то?! Спала, коза малолетняя, что ли, завалившись под парту? Оригинальный способ прогуливать занятия. Вот это казус! Надо выруливать из ситуации достойно: Наташа медленно поднесла палец к губам: «Т-сс», затем также медленно встала и вышла, тихо и тщательно притворив за собой дверь в аудиторию. Только потом позволила расслабиться и быстрым шагом понеслась прочь, как с места преступления. Поймала на мысли, что заблудилась и совершенно не понимает куда идет, как будто впервые на родном факультете.

* * *

После занятий Наташа пошла по набережной Мойки на остановку к Исакиевскому собору. Утренний инцидент с «сексом по телефону» до сих пор не выходил из головы. Нужно немного пройтись, глотнуть свежести после дождя. Солнце легкими нежаркими бликами перебирало легкие волны реки. Каменные лица бесстрастно взирали с фасада доходного дома. «Если среди большого скопления людей думать про что-то тайное, то оно становится понятным и не страшным». Наташа перекатывала мысль в надежде, что поймет смысл произошедшего.

Через какое-то время, боковым зрением заметила, рядом, вдоль тротуара движется в темпе шагов автомобиль. Ну конечно, Саша. Махнул приглашающим жестом.

– Привет, – Наташа боялась встретиться глазами, волнение все-таки выдала, чересчур сильно хлопнув дверцей.

– Ну, здравствуй, боевая подруга. – Саша, наоборот был чрезмерно весел и с широкой улыбкой постоянно поглядывал на Наташу. – Ну что ж ты так смущаешься? Я же тебя голой не видел, хотя и представлял. Вообще после такого я обязан на тебе жениться. – Одной рукой быстро приобнял за плечи.

– Саша, ну перестань, я и так сквозь землю готова провалиться! – Наташа не знала, куда себя спрятать. Жаль, что капюшон у пальто не шапка-невидимка.

– А я тебя обманул.

– В каком смысле? – Саша захохотал, когда Наташа недоверчиво посмотрела на него.

– Не бойся, я не устроил розыгрыш. Не в том смысле обманул. Я уже из комнаты с мягкого диванчика и с… баночкой в руке звонил.

– То есть, пока Я читала стихотворение, ТЫ… – Наташа просто не могла выговорить, чем он занимался, а между тем воображение лихо нарисовало, как это происходило. Даже волосы, казалось, покраснели от возмущения и стыда, но внизу живота так сладко заломило, что вырвался непроизвольный стон.

– Да не расстраивайся, ничего же страшного не случилось. Просто виртуальный секс. Это для меня совершенно новые ощущения. А для тебя?

Наташа не знала, что тут сказать и не нашла ничего лучше, как пожать плечами.

– Ты хочешь сказать, что уже такое пробовала? А с кем, расскажи? – Саша даже подпрыгнул в кресле автомобиля и заерзал, – Пойдем где-нибудь кофейку попьем? А?

– Да не делала я ничего такого! Просто не знаю, что сказать. Пребываю в шоке! – Наташа сама рассмеялась. – А кофе можно. И не только кофе, целый день ничего не ела из-за тебя.

– Ну поехали, поищем, где перекусить. – Саша лихо, пугая голубей, развернулся на Исакиевской и вырулил на Вознесенский проспект. Невольная улыбка расплылась по лицу от сочетания легкого томления во всем теле, ласкового солнца и рыка немецкого автопрома. На такой позитивной волне Наташа решилась поговорить о Сашином друге. Его неприязнь могла быть просто, как в сказках, рефлексом верного дракона-охранника.

– Я немного побаиваюсь твоего Дениса. Как бультерьер на меня смотрит, вот-вот вцепится в ногу. Просто так, без причины, только дай повод.

Саша расхохотался:

– Внешность обманчива, грустно сказал ежик, слезая с сапожной щетки. Он, на самом деле хороший парень. И, прежде чем вцепиться, найдет причину. Старайся не давать повода, и вы подружитесь.

– Ну, чтобы подружиться, надо хоть немного представлять, что он за человек.

Пальцев не хватило. Денис являлся обладателем множества достоинств: дружат с первого класса, Денис не раз выручал из разных ситуаций. Настолько предан, даже на юридический пошел из-за Саши. Теперь работает в администрации на Невском, строит коттедж в Выборгском районе. Два языка – английский в совершенстве и в качестве хобби – шведский, в списке лучших армрестлеров города и области, женат уже десять лет, воспитывает двух дочек.

– Кстати, он считает меня стихийным бедствием, поэтому постоянно применяет навыки из опыта службы в МЧС.

– А слежку за тобой Дэн не ведет?

– Однажды моя бывшая просила следить. Заподозрила в измене. Дура. – Саша замолчал. Резко вывернув с Садовой, зачем-то остановился на набережной Крюкова канала. Достал влажные салфетки и стал тщательно вытирать приборную доску автомобиля.

– И? Чем закончилось?

– Дэн в первую очередь пришел ко мне. – Вышел из машины и обошел кругом, попинал колеса.

К бабке-гадалке не ходи, все понятно, измена имела место. Почему до сих пор так тревожит? Не садится в машину, стоит рядом, курит.

– Поехали, ты поесть хотела. – Дверью хлопнул так, что у Наташи заложило уши.

– Я что-то не то спросила? – Наташа отвернулась. Блики на воде, несколько минут назад ласковые перышки, теперь походили на бритвенные лезвия.

– Не стоит ворошить прошлое. Что было, то прошло.

– Вообще-то я спрашивала про Дениса, а что уж ты там наворошил, на мой счет приписывать не стоит.

– Извини.

Аппетит пропал, вместе с ним желание разводить чужие тучи голыми руками.

– Довези до остановки, я хочу домой.

В ответ каменное молчание. Саша заговорил только когда остановился в Наташином дворе.

– Я ходил налево, что уж скрывать. В последние годы брака. Однажды нашел студентку, на десять лет младше, которой абсолютно все равно, сколько у меня денег, главное, что я делаю в постели и куда вожу гулять. Мне нравилось имя: Ксюша – юбочка из плюша. Она ни с того ни с сего начала песню, что забеременела. Естественно, я подумал, врет. От меня нереально, а кого на съемную квартиру водит – не мои проблемы. Думал, хочет меня поиметь. Ну, бросил. Через пару месяцев встретил ее подружку, рассказала: Ксюша сделала аборт, бросила учебу и к родителям в Тверь. До сих пор мучаюсь, вдруг я ошибался.

Настроение упало до нуля и продолжало катиться в минус. Чем помочь? Пришлось сказать, как есть:

– Саш, думаю, узнаешь очень скоро …

– Что? – Черные глаза смотрели с диким отчаянием. – Что все бабы врут?

– Правду, Саш, всего лишь правду. А что с ней делать – разберешься.

Молчит, руки бессильно лежат на коленях.

– Езжай домой, рано бить тревогу. Есть поважнее дела. – Наташа открыла дверцу машины, как створку чугунных многотонных ворот отодвинула. Горло сжали до боли застрявшие слова утешения.

В квартире, не зажигая света, прошла на кухню. Сашина машина серым унылым пятном в надвигающихся сумерках еще стояла во дворе. Почему все достается ей? Где Денис? Лариса? Остальные друзья-знакомые-коллеги? Почему с самой сильной болью и душевной мукой идем к чужим?

Так хочется доказать Саше, что она не подведет.

Но как?

– 11 –

День не задался с самого утра. Питерская погода решила показать неуравновешенный и мрачный характер. Утром Наташу вместо будильника разбудили хлесткие струи дождя в стекло. Принимая душ, пришлось наслаждаться жутковатым завыванием ветра в вентиляции. Выйдя на улицу, мгновенно промочила ноги. Жалкое зрелище: милые замшевые туфли от «Франческо Донни» с бантиком как у гимназистки – в бурных потоках необузданной воды. Хорошо на кафедре валяются растоптанные удобные «тихоходики» для долгого стояния на лекциях. Пока шла от автобусной остановки до работы, порывом ветра сложило зонт так, что лопнула спица, получила порцию дождя в лицо. На лекции пришла записочка, написанная аккуратным девичьим почерком: «Наталья Алексеевна, у Вас тушь потекла. Доброжелательница». Пришлось извиниться, уйти в туалет и обнаружить в зеркале раскрас а-ля Пьеро. Вернувшись, сказала в воздух «спасибо». Кто-то с задних рядов ответил «И Вам не хворать». Нестройный смех окончательно испортил настроение.

Борис превзошел самого себя. В этот раз не оставил на кафедре букет из листьев. Наверное, лень нырять в лужи, чтобы собрать очередную экологически-романтическую икебану? Возмущенно вскинув брови над толстенными стеклами очков, Игнатьевна, как дохлую мышь, держала толстенькими пальчиками чупа-чупс с привязанным бантиком от цветочной упаковки. Не исключено, что снял с чужого букета. Наташа молча помотала отрицательно головой, леденец постигла участь листьев. Надо с ним поговорить. Хотя как сказать мужчине, что не нравятся его подарки? Скользкая тема. Получается, что и мужчина не нравится. Ведь если принимаешь отношения, то переделывать человека – последнее дело. Либо целиком, либо в отставку. Наверное, вся кафедра уже глумится по этому поводу, Игнатьевна ненадежный хранитель чужих секретов. Тем более, Наташин роман – классическое пособие как не должно быть. А на чужих ошибках любят поучиться.

Решила не брать домой работы первокурсников на проверку. Хватит уничтожать время, отпущенное работодателем на личную жизнь. В конце концов, можно придумать уборку, почитать книжку. Давно мечтала научиться рисовать. В построении туманных планов на сегодняшний вечер почти на автомате проверила толстенькую кипу ксерокопированных листочков. Получилось относительно быстро, благо задание коротенькое: отметить галочками правильное употребление глаголов «презент перфект». Наташа проверяла не просто знания студентов, а саму себя. Если смогла объяснить правильно, то и студенты нарисуют галочки, где надо. Среди молодых преподавателей считалась самой перспективной, способной справиться даже с самыми трудно обучаемыми. Как не пыталась объяснить остальным коллегам, что дело чаще всего не в студентах, а в плохой работе педагога, отмахивались, мол, это у Вас талант, только Вы можете! За этим «даром» стояли годы кропотливой работы над собой. Лариска уже «стописят» раз предлагала бросить не очень денежную и нервную преподавательскую деятельность и уйти на поприще переводчика, но ка?! Столько сил вложено, каждый успех, как шажок в крутую гору. Если все закончить сейчас, то опять скатишься к подножию. Вновь подниматься – тяжело. Наташа имела четкое убеждение, что совершенствоваться можно только в том деле, которым занимаешься много лет. Что-то бросать и начинать новое, как ни объясняй себе и другим – бесцельное бегство от трудностей.

Полоса неудач не хотела сужаться. Отопительный сезон не начался, туфли так и не высохли, каблучок к каблучку простояли весь день сиротливо под холодной батареей. Наташа, закончив проверку, решила пообедать в столовой университета. Пришлось в растоптанных красных балетках, совершенно не вязавшихся со строгой темно-зеленой юбкой и кремовой атласной блузкой, брести в другой конец здания, натыкаясь на удивленные взгляды студентов. По закону подлости, на дверях столовой висело объявление «Санитарный день». Голодная, уставшая вернулась на безлюдную кафедру. Игнатьевны нет, где-то наводила порядки, не шариться же без нее по шкафам в поисках печенек и шоколада. Сев за стол, грустно подперла голову рукой: мысли побежали неровным пунктиром. На часах уже четыре часа дня. С восьми – ни крошки во рту, дома пустой холодильник. Настроение ни к черту, дождь чуть угомонился, но продолжает мелко сеять из низкого свинцового неба. Кажется, что бетонную плиту положили на голову, не думала, что метеочувствительная. А может возраст? «Подкрадывающаяся старость начинает присылать гонцов», как обычно красиво сплела слова и усмехнулась.