Александр Дюма - Ожерелье королевы

Молодая женщина порывисто отворила дверь и подошла к дивану, на котором преспокойно сидел бодрый на вид мужчина, скорее полный, чем худой, и красивой белой рукою поигрывал богатым кружевным жабо.

Женщина не узнала ожидавшего ее мужчину, но читатель узнал бы его сразу: это был тот самый человек, что подбил зрителей приветствовать мнимую королеву и заплатил пятьдесят луидоров за памфлет.

Молодая женщина не успела начать разговор.

Странный субъект изобразил нечто вроде полупоклона и, устремив на хозяйку доброжелательный взгляд блестящих глаз, проговорил:

– Я знаю, что вы собираетесь спросить, но будет лучше, если я вам отвечу, сам задав несколько вопросов. Вы – мадемуазель Олива?

– Да, сударь.

– Очаровательная женщина, но очень нервная и влюбленная в методы доктора Месмера.

– Я как раз была у него.

– Прекрасно! Однако по вашим чудным глазам я вижу, что от этого вам не стало яснее, почему вы видите меня на своем диване, а как раз это-то вам и хочется узнать?

– Ваша догадка верна, сударь.

– Сделайте мне одолжение и сядьте – ведь если вы останетесь стоять, мне тоже придется встать, и говорить нам будет неудобно.

– Можете гордиться, сударь: манеры у вас весьма необычны, – заметила молодая женщина, которую мы отныне станем называть мадемуазель Оливой, поскольку она соизволит откликаться на это имя.

– Мадемуазель, я видел вас недавно у господина Месмера и нашел вас такой, какой и хотел найти.

– Сударь!

– О, не тревожьтесь, сударыня! Я не говорю, что нашел вас очаровательной, потому что вы решили бы, что я признаюсь вам в любви, а это в мои намерения не входит. Прошу вас, не отодвигайтесь от меня, иначе вы вынудите меня кричать, словно я глухой.

– Что же вам все-таки угодно? – наивно осведомилась Олива.

– Я знаю, – продолжал незнакомец, – что вы привыкли слышать, как вас называют красивой, но я придерживаюсь другого мнения и хочу предложить вам кое-что иное.

– Ей-богу, сударь, вы говорите со мною в таком тоне…

– Не пугайтесь, вы же еще меня не выслушали… Здесь у вас никто не прячется?

– Никто, сударь, но в конце концов…

– А раз никто не прячется, стало быть, мы можем говорить свободно. Что вы скажете, если мы заключим с вами небольшое соглашение?

– Соглашение? Видите ли…

– Опять вы не так поняли. Я же не говорю «вступим в связь», я говорю «заключим соглашение». Речь идет не о любви, а о делах.

– Что за дела вы имеете в виду? – спросила Олива, искренне изумившись и выдав тем самым свое любопытство.

– Чем вы занимаетесь каждый день?

– Но…

– Не бойтесь, я не собираюсь вас осуждать. Отвечайте то, что считаете нужным.

– Ничем не занимаюсь или по крайней мере стараюсь заниматься как можно меньше.

– Вы – ленивица.

– Однако!

– И прекрасно.

– Вы говорите, прекрасно?

– Ну конечно. Какое мне дело до того, ленивица вы или нет? Вы любите гулять?

– Очень.

– А бывать на спектаклях, балах?

– Еще бы!

– В общем, жить в свое удовольствие?

– Нуда.

– Если я предложу вам двадцать пять луидоров в месяц, вы мне откажете?

– Сударь!

– Дорогая мадемуазель Олива, в вас уже закрались сомнения. А мы ведь договорились, что вы не станете пугаться. Я сказал двадцать пять луидоров, но могу сказать и пятьдесят.

– Мне больше нравится число пятьдесят, но еще больше – право самой выбирать себе любовников.

– Проклятье! Да я же сказал, что не хочу быть вашим любовником. Поэтому приберегите-ка ваше остроумие для другого случая.

– Это мне нужно сказать: «Проклятье!» Что же я должна делать, чтобы заработать ваши пятьдесят луидоров?

– Разве мы сказали пятьдесят?

– Да.

– Пусть будет пятьдесят. Вы должны принимать меня у себя, по возможности улыбаться мне, давать мне руку, когда я этого пожелаю, ждать меня, когда я скажу вам ждать.

– Но у меня уже есть любовник, сударь.

– Ну так что же?

– Как это «ну так что же»?

– Прогоните его, черт возьми!

– О, Босира так просто не прогонишь.

– Может, вам помочь?

– Нет, я его люблю.

– Да ну?

– Немножко.

– Даже это – чересчур.

– Уж как есть, так есть.

– Ладно, так и быть, пусть остается.

– А у вас легкий характер, сударь.

– Долг платежом красен. Так условия вам подходят?

– Подходят, но вы должны мне все объяснить.

– Послушайте, милая, я сказал все, что хотел сказать.

– Честное слово?

– Честное слово. Но вы должны понять одно…

– Что именно?

– А вот что: если вдруг возникнет необходимость, то вам действительно придется стать моей любовницей.

– Ах, вот видите? Такая необходимость не должна возникнуть, сударь.

– Но ведь только для вида.

– Тогда ладно, пусть так.

– Значит, договорились.

– По рукам!

– Вот вам вперед за первый месяц.

Незнакомец протянул девушке монеты, даже не коснувшись кончиков ее пальцев. Поскольку она медлила, он сунул деньги в карман ее платья, даже не дотронувшись рукой до бедра – такого округлого и упругого, что какой-нибудь испанский знаток не проявил бы к нему подобного равнодушия.

Едва золото упало в карман платья, как два коротких удара в наружную дверь заставили Оливу подскочить к окну.

– Боже! – воскликнула она. – Уходите скорее, это он.

– Он? Кто он?

– Босир, мой любовник! Да шевелитесь же, сударь!

– Ах, вот как? Тем хуже.

– Что значит «тем хуже»? Да он разорвет вас на кусочки!

– Вот еще!

– Послушайте, как он барабанит в дверь, он сейчас ее сломает!

– Прикажите открыть. И вообще, какого черта вы не дадите ему ключ?

И, откинувшись на спинку дивана, незнакомец пробормотал:

– Надобно посмотреть, что это за бездельник.

Стук в дверь продолжался. Теперь он сопровождался страшными проклятиями, долетавшими не только до третьего этажа.

– Ступайте, матушка, отоприте, – в ярости вскричала Олива. – А если с вами, сударь, случится несчастье, тем хуже.

– Вот именно, тем хуже, – невозмутимо отозвался незнакомец, не двигаясь с дивана.

Олива, вся трепеща, вышла на площадку и стала прислушиваться.

Олива бросилась навстречу разъяренному бледному человеку в расстегнутом камзоле, который с вытянутыми вперед руками и изрыгая проклятия ворвался в комнату.

– Босир! Ну, послушайте же, Босир! – восклицала она голосом, недостаточно испуганным для того, чтобы составить превратное мнение о смелости этой женщины.

– Оставьте меня! – взревел вновь прибывший, грубо отталкивая Оливу.

Затем, распаляясь еще сильнее, он возопил:

– Так вот почему мне не отпирали! Здесь мужчина!

Как нам известно, незнакомец спокойно и неподвижно сидел на диване, и г-н Босир мог счесть, что он в нерешительности или даже напуган. Г-н Босир встал перед незнакомцем, злобно скрипя зубами.

– Надеюсь, вы мне что-нибудь скажете, сударь? – спросил он.

– А что вы хотите, чтобы я вам сказал, мой дорогой господин Босир? – осведомился незнакомец.

– Что вы здесь делаете? И вообще, кто вы такой?

– Я очень спокойный человек, а вы на меня так страшно таращитесь. И потом, я беседовал с мадемуазель с самыми добрыми намерениями.

– Ну конечно, с самыми добрыми, – подтвердила Олива.

– А вы помолчите, – рявкнул Босир.

– Ну-ну, – проговорил незнакомец, – не грубите барышне, она ни в чем не виновата. Если у вас скверное настроение…

– Вот именно, скверное.

– Он, должно быть, проигрался, – вполголоса заметила Олива.

– В пух и прах, будь я трижды проклят! – зарычал Босир.

– И теперь вы не прочь сами разделать кого-нибудь в пух и прах. Это понятно, дорогой господин Босир, – засмеялся незнакомец.

– Хватит ваших дурацких шуточек! Извольте убираться вон!

– О, господин Босир, помилосердствуйте!

– Клянусь всеми дьяволами преисподней, или вы уберетесь, или я разнесу этот диван и вас вместе с ним!

– А вы не говорили мне, мадемуазель, что господин Босир у вас с причудами. Подумать только, какой он сердитый!

Ввергнутый в отчаянье Босир комическим жестом выхватил шпагу из ножен, описав ею при этом круг не менее десяти футов в диаметре.

– Поднимайтесь, или я пришпилю вас к спинке дивана! – прошипел он.

– Нет-нет, все-таки он нелюбезен, – проговорил незнакомец и легким движением левой руки вытащил из ножен небольшую шпагу, лежавшую у него за спиной на диване.

Олива испустила душераздирающий вопль.

– Ах, сударыня, не нужно так кричать, – невозмутимо заметил мужчина, уже держа шпагу в руке, но не вставая с места. – Не кричите, иначе произойдут две вещи: во-первых, вы вконец оглушите господина Босира и он наткнется на мою шпагу, а во-вторых, вас услышит дозор, поднимется сюда, изобьет, и вы попадете в Сен-Лазар.

Олива смолкла, заменив крики выразительной пантомимой.

Сцена была любопытная. С одной стороны – г-н Босир, растерзанный, пьяный, трясущийся от ярости, который без складу и ладу наносил своему противнику удары, не достигавшие цели.

С другой стороны – незнакомец, который сидел на диване, положив одну руку на колено, а другой держа шпагу, и ловко и непринужденно парировал удары, смеясь при этом так, что испугался бы даже сам святой Георгий.

Шпага Босира непрерывно летала туда и сюда, умело отбиваемая его противником.

Босир начал уставать, задыхаться, и гнев его невольно сменился ужасом: он подумал, что если эта снисходительная шпага вдруг удлинится и перейдет в наступление, то с ним, Босиром, покончено. Его охватила неуверенность, он сник и лишь едва отбивал удары противника. А тот, мгновенно перейдя в третью позицию, выбил шпагу у него из руки, и та взвилась в воздух, как перышко.

Пролетев через всю комнату, она разбила стекло и упала на улицу.

Босир не знал, что и делать.

– Ах, господин Босир, берегитесь: вдруг ваша шпага упала острием вниз, а там как раз кто-нибудь проходил – вот вам и покойник, – заметил незнакомец.

Придя в себя, Босир бросился к двери и ринулся вниз, чтобы отыскать шпагу и избежать неприятностей с полицией.

Тем временем Олива схватила победителя за руку и заговорила:

– Ах, сударь, вы очень отважны, но господин Босир коварен, и потом, оставшись здесь, вы поставите меня в неловкое положение. Впрочем, когда вы уйдете, он меня поколотит, это точно.

– Тогда я остаюсь.

– Нет, нет, умоляю вас! Когда он меня колотит, я отвечаю ему той же монетой и всегда одерживаю верх, потому что не очень-то с ним церемонюсь. Уходите, прошу вас.

– Обратите внимание вот на что, красавица моя: если я пойду, то встречу его на улице или на лестнице, мы снова станем драться, а на лестнице довольно трудно двойной выпад парировать квартой или, скажем, терцией, как на диване.

– И что же?

– Или я убью сьера Босира, или он меня.

– Боже милостивый, и верно! Вот будет скандал-то!

– Лучше обойтись без скандала, поэтому я остаюсь.

– Ради всего святого, уходите! Пока он не пришел, вы можете подняться этажом выше. Он будет думать, что вы здесь, и больше нигде искать не станет. Как только он войдет в квартиру, вы услышите, как я запираю дверь на двойной поворот ключа. Он будет здесь, а ключ я положу в карман. После этого вы уходите, мне же придется смело принять бой, чтобы выиграть время.

– Вы – прелестная девушка. До скорого свидания.

– До какого свидания?

– Сегодня ночью, если позволите.

– Как – сегодня ночью? Да вы с ума сошли!

– Нуда, сегодня ночью. Ведь сегодня бал в Опере.

– Опомнитесь, уже полночь.

– Знаю, но мне плевать.

– Но ведь нужны маскарадные костюмы.

– Если вы выиграете бой, за ними сбегает Босир.

– Вы правы, – смеясь, ответила Олива.

– А вот десять луидоров на костюмы, – тоже засмеявшись, проговорил незнакомец.

– Прощайте! Благодарю вас!

И девушка подтолкнула его к лестнице.

– Слышите, он затворяет внизу дверь, – заметил незнакомец.

– Да, щелкнул замок. Прощайте, он поднимается.

– Но если вдруг вы потерпите поражение, как я об этом узнаю?

Олива на секунду задумалась.

– У вас есть слуги? – наконец спросила она.

– Есть, я поставлю одного у вас под окном.

– Очень хорошо. Пусть он смотрит вверх, пока ему на нос не упадет записка.

– Договорились. Прощайте.

Незнакомец поднялся на следующий этаж. Все пошло, как по маслу: на лестнице было темно, а Олива, громко переговариваясь с Босиром, заглушила звук шагов своего нового союзника.

– Да поднимайтесь же, бешеный! – кричала она Босиру, который шел по лестнице, серьезно раздумывая о моральном и физическом превосходстве этого нахала, вторгшегося в чужое жилье.

Наконец Босир достиг этажа, где ждала его Олива. Вложив шпагу в ножны, он обдумывал, что скажет своей любовнице.