Александр Дюма - Ожерелье королевы

– Но ваше величество наотрез отвергло мое предложение, – со вздохом сказал кардинал.

– Все так! Да, вы упорствовали в вашем неуемном желании, чтобы ожерелье досталось мне, и потому вы, по-видимому, не вернули его ювелирам, надеясь, что благоприятный случай позволит мне им завладеть. Госпоже де Ламотт известно было, что я в жизни на это не соглашусь, что я не в состоянии заплатить за ожерелье и приняла незыблемое решение не принимать его бесплатно, но она не устояла: она вступила с вами в заговор, полагая, что служит моим интересам, а теперь прячется от меня, опасаясь моего гнева. Скажите, все так и было? Я верно угадала суть этого запутанного дела, да или нет? Я упрекну вас за легкомыслие, за нарушение моего прямого приказа, вы безропотно примете мой выговор, и все будет кончено. Более того, я обещаю вам простить госпожу де Ламотт – пускай она вернется из своего добровольного изгнания. Но ради Бога, отриньте эту скрытность, сударь: я не желаю, чтобы жизнь мою омрачала ныне хоть единая тень, я этого не желаю, поймите.

Королева с такой горячностью произнесла эту тираду, вложив в свои слова столько страсти и значения, что кардинал не смел и не мог ее перебить, но, как только она умолкла, он сказал, подавив вздох:

– Ваше величество, я отвечу на все ваши предположения. Нет, я не упорствовал в мысли, что ожерелье должно принадлежать вам, поскольку был убежден, что оно у вас в руках. Нет, я не вступал с госпожой де Ламотт в заговор относительно этого ожерелья. Нет, ожерелья у меня нет, как нет его у ювелиров и как, по вашим словам, нет его и у вас.

– Быть того не может! – воскликнула королева в изумлении. – Ожерелье не у вас?

– Нет, государыня.

– Это не вы посоветовали госпоже де Ламотт на время скрыться?

– Нет, государыня.

– Не вы ее прячете?

– Нет, государыня.

– И вы не знаете, где она, что с ней?

– Не больше, чем вы, государыня.

– Но как же тогда вы объясняете все, что произошло?

– Ваше величество, я вынужден признать, что у меня нет объяснения. Более того, уже не в первый раз я жалуюсь королеве, что она меня не понимает.

– Когда это вы мне жаловались, сударь? Не помню.

– Смилуйтесь, ваше величество, и соблаговолите припомнить мои письма.

– Ваши письма? – удивилась королева. – Вы мне писали?

– Писал, ваше величество, хоть и выразил в этих письмах лишь малую часть того, что у меня на сердце.

Королева встала.

– Сдается мне, – сказала она, – что оба мы обмануты; давайте поскорее покончим с этой шуткой. О каких письмах вы толкуете? Что это за письма и что такого есть у вас на сердце или в сердце, не помню уж, как именно вы сказали?

– О Господи, ваше величество, не принуждайте меня высказывать в полный голос тайну, заключенную в моем сердце.

– Какую тайну? В своем ли вы уме, ваше высокопреосвященство?

– Государыня!

– Не юлите! Судя по вашим речам, вы словно расставляете мне ловушку и хотите запутать меня при свидетелях.

– Клянусь вам, сударыня, что не сказал ничего такого… Разве кто-нибудь слышит наш разговор?

– Нет, сударь, нет и нет, мы здесь одни, а потому объяснитесь, но только до конца, и если вы в здравом уме, докажите это.

– Ах, государыня, почему здесь нет госпожи де Ламотт? Она, наш с вами друг, помогла бы мне освежить если не ваше чувство ко мне, то хотя бы вашу память.

– Наш с вами друг? Мое чувство? Мою память? Я словно сплю и вижу сон.

– Ваше величество, прошу вас, – вспыхнул кардинал, выведенный из себя язвительным тоном королевы, – пощадите меня. Ваше право разлюбить, но не оскорбляйте меня.

– Силы небесные! – побледнев, возопила королева. – Силы небесные! Что говорит этот человек?

– Прекрасно, – продолжал г-н де Роган, все более воодушевляясь гневом, который вскипал в нем и кружил ему голову, – прекрасно! Ваше величество, я полагаю, что был достаточно сдержан и скромен, чтобы не навлечь на себя вашу немилость; но я ставлю вам в вину только грех легкомыслия. Мне не следовало бы повторяться. Надо было понимать, что слова «я больше не хочу», сказанные королевой, имеют столь же непреложную силу закона, как слово «хочу!», сказанное женщиной.

Королева испустила пронзительный вопль и вцепилась в кружево кардинальского рукава.

– Вы утверждаете, – дрожащим голосом произнесла она, – что я говорила «я больше не хочу!» и что я говорила «хочу!». Кому я сказала первое, а кому второе? Отвечайте!

– И то, и другое вы сказали мне.

– Вам?

– Забудьте об одном, а о другом я никогда не забуду.

– Вы негодяй, господин де Роган, вы лжец!

– Я?

– Вы подлец, вы клевещете на женщину.

Я!

– Вы предатель, вы оскорбляете королеву.

– А вы бессердечная женщина и бесчестная королева.

– Презренный!

– Своими уловками вы постепенно вскружили мне голову. Вы подавали мне надежду.

– Надежду? Боже всемогущий! Или я лишилась рассудка, или этот человек – злодей.

– Разве я осмелился бы просить вас о ночных свиданиях, которые вы мне назначали?

Королева издала яростный вопль, ответом которому был тяжкий вздох в будуаре.

– Разве я посмел бы, – продолжал г-н де Роган, – явиться без спутников в версальский парк, если бы вы не послали за мной графиню де Ламотт?

– Господи!

– Разве я посмел бы украсть ключ от калитки, что за егермейстерским домом?

– Господи!

– Разве я посмел бы попросить у вас эту розу? Обожаемая роза! Проклятая роза! Я иссушил, опалил ее поцелуями!

– Господи!

– Разве я вынудил вас прийти на другой день и протянуть мне обе руки? Их благоухание доныне жжет меня и сводит с ума. Ваш упрек справедлив.

– Довольно же! Довольно!

– И наконец, как бы ни ослепляла меня гордыня, разве я когда-нибудь осмелился бы мечтать о той третьей ночи под открытым небом, о сладостном безмолвии, о преступной любви!

– Сударь! Сударь! – отпрянув, крикнула королева. – Вы кощунствуете!

– Боже всемогущий, – произнес кардинал, возведя глаза к небу, – тебе ведомо, что я отдал бы все мое достояние, свободу, жизнь, лишь бы сохранить любовь этой лживой женщины!

– Господин де Роган, если вы хотите, чтобы ваше достояние, свобода и жизнь остались при вас, вы немедля признаетесь, что хотели меня погубить, что вы выдумали все эти ужасы, что вы не приходили в Версаль ночью…

– Приходил, – гордо возразил кардинал.

– Если вы будете продолжать эти речи, вы умрете.

– Роган никогда не лжет. Я приходил в парк.

– Господин де Роган, господин де Роган, заклинаю вас всем, что есть святого, скажите, что вы не видели меня в парке!

– Если понадобится, я умру, как вы угрожали мне, но в версальском парке, куда привела меня госпожа де Ламотт, я видел вас, и только вас.

– Еще раз спрашиваю вас, – дрожа и слабея, воззвала королева, – вы отрекаетесь от своих слов?

– Нет!

– Второй раз: вы признаете, что возвели на меня гнусный поклеп?

– Нет!

– В последний раз взываю к вам, господин де Роган: вы согласитесь, что вас самого могли ввести в заблуждение, что все это клевета, сон, нечто немыслимое, необъяснимое, – вы признаете, что допускаете мысль о моей невиновности?

– Нет.

Королева выпрямилась; от нее веяло властной беспощадностью.

– В таком случае, – изрекла она, – вам придется иметь дело с королевским правосудием, коль скоро вы отвергли правосудие Божие.

Кардинал безмолвно поклонился.

Королева так яростно дернула звонок, что в комнату вбежали сразу несколько ее дам.

– Уведомите его величество, – приказала она, утирая губы, – что я прошу оказать мне честь своим посещением.

По ее приказу к королю отправился один из офицеров. Кардинал, готовый ко всему, бесстрашно ждал в углу кабинета.

Мария Антуанетта раз десять приближалась к двери будуара, но не входила туда, словно всякий раз, теряя самообладание, обретала его у этой двери.

Тягостное ожидание продлилось не более десяти минут; наконец на пороге, прижимая руку к кружевному жабо, показался король.

В толпе придворных по-прежнему маячили испуганные физиономии Бемера и Босанжа, чувствовавших приближение бури.

Как только король показался на пороге кабинета, королева с необычайной поспешностью обратилась к нему.

– Государь, – сказала она, – вот господин де Роган, он рассказывает нечто невероятное; соблаговолите попросить его, чтобы он повторил свои слова.

Слыша эту речь, этот неожиданный приказ, кардинал побледнел. Все это в самом деле было так странно, что прелат ничего уже не понимал. Как мог он, настойчивый влюбленный и почтительный подданный, повторить своему королю и законному мужу Марии Антуанетты доводы, подтверждавшие его права на женщину, на королеву?

Но король, поглощенный своими размышлениями, повернулся к кардиналу и сказал:

– Вы хотите мне сообщить, что я должен выслушать нечто невероятное относительно ожерелья, не так ли, сударь? Говорите же, я слушаю.

Г-н де Роган тут же принял решение: из двух трудностей он выбрал меньшую; из двух натисков он претерпит лучше тот, который нанесет меньший урон чести короля и королевы; а если они по неразумию обрекут его и на вторую опасность, – что ж, он выдержит это испытание как храбрый воин и безупречный кавалер.

– Да, государь, это касается ожерелья, – пробормотал он.

– Так, значит, вы купили ожерелье, сударь? – спросил король.

– Государь…

– Да или нет?

Кардинал посмотрел на королеву и ничего не сказал.

– Да или нет? – повторила Мария Антуанетта. – Правду, сударь, отвечайте правду, вас просят только об этом.

Г-н де Роган молча отвернулся.

– Поскольку господин де Роган не желает отвечать, скажите сами, сударыня, – велел король, – должно быть, вы что-нибудь обо всем этом знаете. Вы купили это ожерелье? Да или нет?

– Нет! – без колебаний воскликнула королева.

Г-н де Роган задрожал.

– Это слово королевы! – торжественно изрек король. – Господин кардинал, берегитесь.

На губах у г-на де Рогана заиграла презрительная улыбка.

– Вам нечего сказать? – осведомился король.

– В чем меня обвиняют, государь?

– Ювелиры говорят, что продали ожерелье вам или королеве. Они предъявляют расписку ее величества.

– Расписка поддельная, – произнесла королева.

– Ювелиры, – продолжал король, – утверждают, что за отсутствием королевы вы приняли перед ними обязательства в уплате.

– Я не отказываюсь платить, государь, – отвечал г-н де Роган. – Королева не опровергает этого, значит, надо думать, что это правда.

И в завершение своих слов и своей мысли он улыбнулся с еще большим презрением, чем в первый раз.

Королева затрепетала. Презрение кардинала не могло ее оскорбить – ведь оно было незаслуженно, но оно могло быть местью порядочного человека, и ей стало страшно.

– Господин кардинал, – вновь заговорил король, – как бы то ни было, в деле имеется поддельная расписка, скрепленная фальшивой подписью королевы.

– Есть еще и другая фальшивка, – воскликнула королева, – которую также можно вменить в вину благородному дворянину! Она удостоверяет от имени ювелиров, что ожерелье к ним вернулось.

– Королева, – отвечал г-н де Роган все с тем же презрением, – вольна приписывать мне обе фальшивит; тот, кто подделал одну расписку, мог подделать и две, какая разница?

Королева едва сдержала негодование, король жестом велел ей успокоиться.

– Берегитесь, – вновь сказал он кардиналу, – вы усугубляете свое положение, сударь. Я говорю вам: оправдывайтесь! А вы как будто хотите кого-то обвинить.

Кардинал на мгновение задумался, потом, изнемогая под бременем этой загадочной клеветы, невыносимой для его чести, произнес:

– Оправдываться? Ни за что.

– Сударь, известные вам люди утверждают, что у них похищено ожерелье; вы предлагаете уплатить за него и тем самым признаете свою вину.

– Кто в это поверит? – с великолепным высокомерием отрезал кардинал.

– Поверят, сударь, хоть вы и не допускаете подобной мысли.

И лицо короля, обычно столь добродушное, исказила гневная судорога.

– Государь, мне ничего не известно о том, что говорят, ничего не известно о том, что произошло; я могу лишь утверждать, что ожерелья у меня нет; могу утверждать, что бриллианты находятся у человека, который должен был бы в этом признаться, но не желает и вынуждает меня напомнить ему слова Писания: зло обратится на голову того, кто его совершил.

При этих словах королева сделала такое движение, словно хотела взять короля за руку; он сказал ей:

– Сударыня, правда либо на вашей стороне, либо на стороне кардинала. Еще раз спрашиваю: ожерелье у вас?

– Нет! Клянусь честью моей матери, жизнью моего сына! – отвечала королева.

С огромной радостью выслушав этот ответ, король обернулся к кардиналу.