Кэт Мартин - Ожерелье невесты

Это изумило его. Служанка – и такая дерзость. Он обнаружил, что в первый раз за последние недели думает не о делах и не об Итане.

Корд еще раз взглянул на Клер, которая поднималась по лестнице, наклонив изящную головку, словно разглядывала узор на ковре. Корд не мог оторвать глаз от серебряной пряди волос на ее щеке и чувствовал знакомое воодушевление. Он улыбался, предвосхищая захватывающие приключения, которые неожиданно приготовила для него судьба.

Потом подумал о кипе бумаг, ожидающих на письменном столе, и улыбка исчезла с его лица. Со вздохом Корд направился в кабинет.

На следующий день миссис Миллз принялась объяснять Тори ее обязанности. По счастью, Тори вела довольно большое хозяйство в Харвуд-Холле, а так как скаредный барон свел штат слуг до минимума, все в поместье целыми днями трудились до изнеможения.

Хотя в Харвуд-Холле Клер никогда не приходилось работать, она без жалоб начала выполнять все, что от нее требовалось: собирала горох и бобы в огороде при кухне, бегала на рынок за горшочком масла, которое могло понадобиться повару, чтобы приготовить ужин, и получала удовольствие от общения с другими слугами.

С тех пор как три года назад умерла их мать, Шарлотта Темпл Уайтинг, леди Харвуд, они почти ни с кем не виделись. Когда мама заболела, Тори находилась в частной школе миссис Торнхилл. А после маминой смерти отчим настоял, чтобы Тори оставила учебу и занялась хозяйством. Он сказал, что Клер может учиться дома. Когда дело касалось сестер, барон был предельно скуп, но теперь Тори знала, что он к тому же надеялся пробраться в постель к сестре.

По ее спине пробежала дрожь. Теперь Клер в безопасности, сказала она себе. Увы, на самом деле кража ожерелья и возможная смерть барона нависли над ними, как темная туча, омрачая каждый прожитый день. Но если бы барон был мертв, они бы узнали об этом из газет или их бы уже арестовали.

Поэтому скорее всего барон оправился и просто ничего не сообщил о происшедшем, надеясь избежать скандала. Он был помешан на своем титуле, доставшемся ему после смерти отца Клер и Тори. Теперь он был бароном Харвудом. Может быть, не желал пятнать свое имя.

Ее мысли вернулись к ожерелью. Майлс Уайтинг с первого взгляда пришел в восторг от прекрасных жемчужин и сверкающих между ними восхитительных бриллиантов. Тори не исключала, что он приобрел ожерелье для любовницы, но не смог расстаться с ним. Как бы там ни было, ожерелье возымело какую-то власть над ним.

Конечно, рассказываемые шепотом небылицы о темных страстях и насилии, об огромных состояниях, обретенных и потерянных обладателями ожерелья, были не чем иным, как фантазиями.

И еще… Тори смотрела вокруг, размышляя о своем нынешнем положении, лицо ее было влажным от жара – под кастрюлями, кипящими на плите, плясали языки пламени. Ее волосы выбились из прически и прилипли к затылку. Она думала о Клер, о том, нет ли у барона дурных намерений.

Тори принимала дела у миссис Миллз, вникая во все тонкости ведения хозяйства. Ей предстояло проверять счета, составлять меню, принимать поставляемые продукты, вести учет хранящегося в кладовых, следить за сменой и стиркой белья, заказывать все, что может потребоваться в хозяйстве, и это составляло только часть бесконечного перечня обязанностей.

Только через несколько часов она смогла подняться наверх, чтобы проверить по списку белье в кладовке западного крыла особняка, и наткнулась на графа, стоявшего в дверях одной из спален. Тори догадалась, что сестра меняет в спальне белье, и вся напряглась.

– Вам что-нибудь нужно, милорд? – спросила Тори, уверенная, что знает, зачем он здесь.

– Что? О нет, ничего, я просто… – Он мельком взглянул на Клер, которая, держа в руках охапку грязных простыней, не отрываясь смотрела в окно. – Чем это занята ваша сестра?

Тори заглянула в комнату, по лицу Клер было видно, что она целиком ушла в созерцание чего-то. Оказывается, она следила за мотыльком, сидевшим на кончике пальца ее вытянутой руки. Клер не двигалась, наблюдая за взмахами крошечных крылышек.

Тревога сжала грудь Тори. Им нужна эта работа. У них не было денег, не было выбора. Им некуда было пойти.

– Вам не о чем беспокоиться, милорд. Клер отличается большим усердием. Она со всем справится. Может быть, ей потребуется немного больше времени, чем кому-нибудь другому, но она очень старательна. Она все сделает хорошо.

Граф с высоты своего роста взглянул на Тори. У него оказались светло-карие глаза с золотыми крапинками, немного необычные и какие-то тревожащие.

– Не сомневаюсь в этом. – Его взгляд снова переместился на Клер, которая все еще была загипнотизирована медленными, грациозными движениями маленького мотылька.

Тори решительно направилась к сестренке.

– Клер, дорогая. Почему ты не несешь эти простыни вниз, к миссис Уиггз? Ей, наверное, нужно помочь со стиркой.

Личико Клер осветилось блаженной улыбкой.

– Хорошо. – Выходя из комнаты, она легко проскользнула мимо графа, который продолжал следить глазами за грациозно движущейся по коридору фигуркой.

– Повторяю, вы можете не волноваться из-за Клер.

Он повернулся к Тори, и уголки его рта поползли вверх.

– Разумеется, достаточно того, что вы волнуетесь за нее.

Тори промолчала и вслед за ним вышла в коридор. Ее сердце стучало, в животе будто что-то переворачивалось. Это страх потерять место, сказала она себе. Но когда ее взгляд сам собой последовал за уходящим высоким темноволосым графом, она испугалась, что тому была другая причина.

Позолоченные бронзовые часы на каминной полке пробили полночь. Сидящий в кабинете за письменным столом Корд едва ли слышал их. Он уставился в круг света от серебряной лампы, освещающей гроссбух, над которым он корпел все время после ужина. Усталый, он протер глаза и откинулся на спинку кресла, размышляя над тем, насколько велики были убытки, понесенные семейством, прежде чем он взял на себя обязанность восстановить утраченное.

Пока не умер отец, Корд не имел представления, какие проблемы одолевали старого графа. Корд кутил с друзьями, дебоширил, играл в азартные игры, бегал за юбками – словом, развлекался как мог. У него не находилось времени для того, чтобы заняться тем, чем ему надлежало заняться как старшему сыну, – взять на себя ответственность за семейные дела.

Отца хватил апоплексический удар – он потерял речь, половину тела парализовало, отчего его прежде красивое лицо перекосилось. Еще через два месяца граф Брант покинул этот мир, и вся тяжесть финансового краха семейства легла на плечи его сына.

С того времени вот уже два года Корд гадал, был бы граф жив по сию пору, если бы сын оказался рядом и облегчил ношу? Может быть, вдвоем им удалось бы решить по крайней мере часть финансовых проблем. Может быть, если бы ноша не была столь тяжела…

Увы, слишком поздно он спохватился, и никуда не деться от чувства вины.

Норд вздохнул. В тишине комнаты он теперь слышал тиканье часов, видел, как тень скользнула по стене, когда он придвинулся к письменному столу. По крайней мере то, чего он достиг, приносило ему некоторое удовлетворение. Несколько продуманных вложений за два года поправили дела Брантов до удовлетворительного состояния. Он заработал столько, что смог оплатить ремонтные работы в трех принадлежащих семье имениях и сделать несколько новых вложений, которые представлялись очень обещающими.

Но этого было недостаточно. Он в долгу перед отцом. Корд хотел не только восстановить финансовое благополучие семейства, но и приумножить состояние. Он не только обнаружил в себе деловые способности, он выработал план, в который входила женитьба на богатой наследнице.

Это представлялось несложной задачей. Корд знал женщин. С ними ему было легко, они ему нравились – молодые и не очень, полные и худенькие, богатые и бедные. И они любили его. Он уже присмотрел парочку кандидаток. Когда придет время, ему будет нетрудно решить, какая из привлекательных и богатых молодых женщин станет его женой.

При мысли о женщинах в его воображении возникла прелестная белокурая малышка, спавшая наверху. Он ни разу не соблазнил ни одной служанки или невинной девушки, но для прекрасной Клер готов был сделать исключение. Конечно, он обязательно позаботится о ней. У нее будет удобный городской дом, он обеспечит ей достаточно щедрое содержание, она сможет позаботиться о старшей сестре.

От такого расклада выиграют все.

Первый день работы Тори в качестве экономки у графа Бранта пришелся на понедельник. Уже перевалило за полдень, а все шло далеко не лучшим образом. Хотя граф представил ее слугам как миссис Темпл, Тори знала, что молодой женщине ее возраста будет трудно завоевать их уважение и расположение.

Что за экономка в девятнадцать лет? Слуги обиженно воспринимали распоряжения, исходившие от персоны, которая, как они думали, была совершенно неопытной, и хотя это было не совсем так, только время могло заставить их изменить свое отношение.

Хуже того, слуги ожидали, что экономкой станет миссис Ратбон, старшая по статусу в штате прислуги. И миссис Ратбон была в ярости, что ее обошли.

– Тори? – По винтовой лестнице вниз спешила Клер. Ни домашний чепец, надетый на серебряные локоны, ни жесткая черная юбка из тафты и простая белая блуза не могли приглушить сияние, исходящее от ее прекрасного лица. – Я закончила уборку гостевых комнат в восточном крыле. Что мне делать дальше?

Тори уже осмотрела богато обставленный дом, отметила свежесрезанные цветы на столике у входа и сверкание инкрустированного паркета. На первый взгляд везде было чисто, столики блестели, на каминных полках не было пыли, но более внимательный осмотр показал много упущений.

Серебро давно требовало чистки, комнаты для гостей неделями не приводились в порядок, камины давно не чистили. Ковры необходимо было тщательно выбить, а шторы как следует проветрить.

Она добьется, чтобы все делалось как надо. Так или иначе, она победит недоверие слуг.

– Я не убирала комнаты в западном крыле. Мне идти наверх и прибрать их?

Тори этого совсем не хотелось. В той части дома находилась комната лорда Бранта, и Тори хотела бы держать Клер как можно дальше от него.

– Почему бы тебе не спуститься вниз, в буфетную, и не помочь мисс Хоникатт чистить то замечательное шеффилдское серебро?

– Хорошо, но…

– Моя комната определенно нуждается в уборке, – лениво протянул граф, возникший на верхней площадке. Его необычные глаза в золотых крапинках уставились на внезапно покрасневшее личико Клер.

Клер присела, но неожиданно потеряла равновесие и чуть не упала. К счастью, граф схватил ее за руку и помог встать на ноги.

– Спокойнее, милочка. Вам не требуется убивать себя, чтобы выполнить это поручение.

Краска на щеках Клер стала гуще.

– Прошу прощения, милорд. Я порой бываю неловкой. Сейчас я приберу у вас.

Клер быстро стала подниматься по лестнице, прошла мимо графа, который отступил, пропуская ее, и посмотрел ей вслед. Его львиные глаза следили за ней, пока она не исчезла из виду, после чего Корд повернулся к Тори:

– Надеюсь, вы хорошо осваиваетесь в новой должности?

– Да, милорд. Все идет хорошо. – Это было неправдой. Слуги едва замечали ее присутствие, и она не знала, много ли из ее распоряжений действительно будет выполнено.

– Прекрасно. Если возникнет необходимость, обращайтесь ко мне. – Он пошел наверх, оставив Тори тревожиться за его намерения в отношении Клер.

– Милорд?

Он остановился, не дойдя до лестничной площадки.

– Да?

– Дело в том… Есть некоторые вещи, которые я хотела бы обсудить с вами.

– Лучше немного позже. – Он поднялся по лестнице и направился к своей комнате.

– Это важно, – крикнула Тори, догоняя его. – Может быть, вы найдете для меня несколько минут?

Брант остановился, повернулся к ней. В течение нескольких показавшихся ей долгими мгновений он изучал ее, и что-то подсказало Тори, что он прекрасно знает, о чем она думает.

Он едва заметно улыбнулся:

– Настолько важно? Я спущусь через пятнадцать минут.

Подойдя к коридору, ведущему в его покои, Корд продолжал качать головой и изумленно улыбаться. Эта новая экономка очень занятная. Дерзкая и слишком проницательная, чтобы ему это понравилось. Дверь была открыта. В глубине комнаты двигалась воздушная фигурка в чепце, легкими, быстрыми движениями работавшая щеткой, сметая немногие пылинки, которые обнаруживались на тщательно натертом дубовом полу.

Она была удивительно мила. И в отличие от дерзкой сестры трепетала перед ним, даже боялась его. Он прикидывал, что сделать, чтобы успокоить ее.

Он прошел было в комнату, но остановился, поняв, что она не замечает его присутствия. Ему захотелось понаблюдать за ней. Щетка продолжала двигаться, потом застыла, потому что Клер остановилась, чтобы рассмотреть серебряную музыкальную шкатулку, стоявшую на столе. Подняв крышку, она испуганно замерла, когда из шкатулки полились звуки колыбельной Бетховена.