Кэт Мартин - Ожерелье невесты

– Я рада за тебя, Грейс. Я знаю, как тебе хотелось иметь любящего отца.

Грейс улыбнулась сквозь слезы.

– Я должна идти. Я заказала новое платье для этой встречи, и у меня последняя примерка. – Грейс наклонилась и обняла подругу. – Я все расскажу тебе после.

Тори кивнула и поднялась.

– Удачи тебе, дорогая.

Грейс выпорхнула из комнаты с обычной жизнерадостностью, Тори почти ощущала исходящую от нее энергию. После ее ухода в комнате, казалось, стало холоднее. Почему-то у Тори закружилась голова, ее подташнивало.

Тошнота усилилась. Тори заспешила наверх и оказалась в спальне как раз вовремя, чтобы опорожнить содержимое желудка в ночной горшок. Боже, ведь то же самое случилось с ней вчера и позавчера.

– Миледи? – В дверях показалась Эмма. – Вам сегодня снова нехорошо?

Тори боролась с новым приступом тошноты.

– Не могу понять, что это со мной.

Эмма налила воды в фарфоровый тазик, намочила в нем полотенце и подала ей.

– Когда в последний раз у вас были месячные, миледи?

– Я не помню точно. – Она вытерла лицо влажным полотенцем. – Несколько недель назад… – Она остановилась, поняв, что имела в виду Эмма. – Бог мой, вы ведь не думаете, что я… что у меня будет ребенок?

– Вы замужем несколько месяцев, миледи. И ваш муж очень зрелый мужчина.

Боже, у нее будет ребенок от Корда! Радость сменилась острым приступом страха. Корд ведь считает, что она была близка с Джулианом Фоксом. И может решить, что ребенок не от него.

Эта мысль вызвала новое бурление в желудке, на лбу выступил пот.

– Вам, наверное, лучше сесть, миледи.

Она опустилась на стул перед туалетным столиком, мучительно стараясь все обдумать. Ей надо написать Джулиану, умолить его объясниться с Кордом. Ей надо поговорить с сестрой, с лордом Перси. Может быть, вместе они смогут убедить Корда, что она никогда не изменяла ему.

– Что с вами, миледи? Вы не рады, что у вас будет дитя?

Тори взглянула на Эмму и постаралась улыбнуться:

– Я очень рада, Эмма.

Но она не могла поделиться новостью с Кордом. Не сейчас. Только после того, как она найдет способ убедить мужа, что ребенок его. Ей надо, чтобы он поверил в ее любовь и верность, а этого не случится, пока они живут отдельно.

Тори повернулась к Эмме:

– Мне нужна ваша помощь. Я хочу собрать вещи.

– Вы намереваетесь путешествовать, миледи? Тори встала со стула.

– Да, Эмма. Путешествие будет очень коротким. Мы перебираемся в комнаты хозяина.

* * *

Корд вернулся домой уставшим. Он отужинал в клубе, пробыв там несколько дольше, чем предполагал, и теперь ранение снова дало о себе знать. Вдобавок встреча с банкиром прошла не так гладко, как он планировал.

На следующий день ему предстояла двухдневная поездка в Уотфорд – там намечалась выгодная сделка. На этот раз он собирался взять с собой Викторию.

Одна мысль о ее теле заставляла его содрогаться от желания. Он не был близок с ней с той ночи на «Соловье». Последние несколько дней Корд возбуждался каждый раз, когда она входила в комнату. Ему требовались все его силы, чтобы держать себя в руках, он хотел дать ей время увериться, что он именно тот мужчина, который ей действительно нужен.

Войдя в дом, он поискал Тори глазами.

– Вы не знаете, где я могу найти леди Брант? – спросил он Тиммонза, стараясь придать голосу беспечность.

Тиммонз принял у него шляпу и перчатки.

– Ее светлость после ужина удалилась к себе, милорд.

Дворецкий помог ему снять пальто, и Корд поднялся наверх, снедаемый нетерпением увидеть жену, что ему совсем не нравилось.

Он был влюблен в Викторию. И от этого чувства не мог избавиться. Но он не желал вести себя как неоперившийся юнец.

В спальне Тори не оказалось. Он спросил у одной из камеристок – та тоже не знала, куда подевалась его жена.

– Она совсем недавно была здесь, милорд. Может быть, вышла подышать воздухом?

Тревожное беспокойство овладело Кордом, он тут же подумал о Джулиане Фоксе, но отбросил эту мысль. Она где-то здесь. Надо просто найти ее.

Почувствовав озноб – одежда стала влажной от еще не прошедшей слабости, – он прошел в свою спальню, чтобы переодеться. Корд развязал и снял галстук, сбросил пальто, снял жилет и через голову стянул рубашку. Он уже собрался позвать камердинера, чтобы тот помог ему снять туфли, когда услышал голоса в своей ванной комнате.

Дверь ванной была прикрыта. Подумав, что там могли убирать служанки, Корд повернул ручку двери, вошел и замер при виде Виктории, сидящей в его медной ванной.

– На сегодня все, Эмма, – сказала она. – Спасибо.

Светленькая служанка покраснела и почти выбежала из комнаты, а Виктория улыбнулась ему. Улыбка была какой-то неуверенной, и Корд недоумевал почему.

Она откинулась на изголовье ванны, ее прекрасное тело просвечивало через тонкий слой белых пузырьков пены. Стоило ей сделать движение, как пена сползала, обнажая округлые холмики грудей с маленькими розовыми сосками. Ее каштановые волосы в мелких локонах были забраны вверх, но несколько блестящих прядей выбились и прилипли к шее.

Ее губы сложились в манящую улыбку, однако неуверенность осталась.

– Добрый вечер, милорд.

Никогда ему не приходилось видеть ничего более соблазнительного. Виктория редко заходила в его комнаты и никогда прежде не пользовалась его ванной. Глядя на нее, он удивлялся, как это раньше не додумался брать ее с собой в ванну – он мог бы делать это давным-давно.

Она немного подвинулась, и из пены снова показались ее груди. Желание стало непереносимым, мышцы живота непроизвольно сжались.

– Я искал вас, – сказал он, с трудом произнося слова. – Мне не пришло в голову искать вас здесь.

– Может быть, теперь стоит это делать. Он удивленно поднял бровь.

– Вот как? И почему? – Он старался прийти в себя, но она вытянула тонкую стройную ножку и стала водить сложенной в квадратик тканью по влажной, блестящей коже.

Каждый удар сердца отдавался в паху. Корд хотел коснуться ее, прижаться ртом к ее влажной плоти. Он так хотел войти в нее, что его руки сжались в кулаки.

– С этого момента, – сказала она, – я намерена пользоваться этой ванной каждый раз, когда мне захочется. Я намерена делить с вами эту комнату. Я собираюсь спать в вашей постели каждую ночь и просыпаться с вами по утрам.

Это обещало блаженство. Но ее власть над ним еще возрастет.

– Что, если я откажусь? В конце концов, это моя комната.

Она встала, и пенная вода стекла с ее тела.

– Подумайте, как это удобно, милорд. Стоит вам захотеть, я тут, под рукой. Я смогу удовлетворить ваши желания в любое время. Я буду идти навстречу вашим самым безумным капризам…

Корд уже не мог сдерживать себя. Он прижал к себе ее мокрое тело и впился ртом в ее губы.

Он так долго не делал этого. Слишком долго.

Она застонала, поцеловала его в ответ и обхватила руками его шею.

– Корд… – прошептала Тори, и он почувствовал, что она дрожит. Она попыталась расстегнуть пуговицы на его панталонах, но он поймал ее руку и поднес к губам.

– Не сейчас. Не раньше чем я попробую на вкус каждый дюйм вашего тела. – Он вынул ее из ванной, поставил на ноги и поцеловал в шею.

В ванной комнате было тепло. Ее кожа напоминала горячий влажный шелк. Когда он начал целовать ее плечи, ласкать ртом пышные груди, голова у нее запрокинулась, и он услышал стон. Ее пальцы впились в его плечи – в паху у него продолжало пульсировать.

Когда он поднял ее на руки, вынес из ванной и положил на свою большую кровать, она срывающимся голосом произносила его имя. Но он не сразу овладел ею, не раньше чем заставил ее извиваться на грани освобождения. Виктория выгнулась дугой. Глубокими ударами он наполнял ее, и выходил, и наполнял снова. Ее ногти царапали ему спину, а он делал то, чего так страстно желал.

Без чего больше не мог обходиться.

Они вместе достигли освобождения и потом лежали, не в силах двигаться. Виктория обвилась вокруг него. Она смотрела на него, и в ее глазах все еще оставалась неуверенность.

– Я могу остаться? – шепотом спросила она. Корд провел пальцем по ее щеке.

– Я запрещаю вам уходить. Даже подумываю, не приковать ли вас к кровати – на тот случай, если мне захочется безумств, о которых вы говорили.

Он почувствовал, что она улыбается, теснее прижимаясь к нему, и его тело отозвалось, он снова желал ее.

Длинный каштановый локон обмотался вокруг его пальца, и Корд заулыбался. Он думал, как хорошо, что она поймала его в ловушку, и молил Бога, чтобы оказалось, что он поступил правильно.

Корд проснулся, чувствуя себя намного лучше, чем в предыдущие дни. Он повернулся на постели, протянул руку, чтобы обнять жену, но ее не было, место рядом с ним пустовало. Натянув бордовый шелковый халат, он направился к двери, соединяющей их спальни.

Сначала он не увидел Тори. Потом услышал непонятные звуки и обнаружил ее в углу за расписной ширмой – Тори снова тошнило.

– Виктория! – Корд шагнул к ней, но повернулся и подошел к буфету. Налив воды в тазик, он смочил полотенце и отнес туда, где она стояла, склонившись над горшком.

Виктория дрожащей рукой взяла полотенце.

– Я не хотела вас будить. – Она сполоснула лицо и шею, а потом попыталась улыбнуться. – Должно быть, съела что-нибудь неподходящее.

Корд нахмурился:

– Я сегодня собирался поехать в Уотфорд. И надеялся, что вы поедете со мной. Но теперь, пожалуй, я лучше останусь дома.

Она покачала головой:

– Не делайте глупостей. Вы ничем мне не поможете, мне уже лучше. Как долго вы собираетесь быть в отъезде?

– Два дня, самое большое – три.

Она еще раз сполоснула лицо и взяла стакан с водой, который он держал наготове.

– Я хочу, чтобы вы поехали. Вы ничем не поможете мне, оставаясь здесь.

– Если я уеду, я все время буду в тревоге.

– Пожалуйста, поезжайте, Корд. Если вы останетесь, мне не удастся как следует отдохнуть. – Она взглянула на горшок и покраснела. – Мне не хочется, чтобы вы видели меня в таком состоянии.

Корд внимательно посмотрел на нее, ему пришло в голову, что в ее лице появилось что-то новое, какое-то сияние, которого он не замечал раньше. И груди, которые он ласкал прошлой ночью, стали пышнее, и этот чуть проступивший животик.

Ей стало плохо утром.

Корд знал многих женщин. Они чувствовали себя с ним свободно. Они поверяли ему свои секреты. Сара была откровенна с ним. Виктория могла не знать этого, но у Корда появилось очень сильное подозрение относительно причины ее недомогания. Виктория была беременна.

Это ошеломило его.

Графу Бранту пора было заиметь детскую комнату. Он должен был произвести на свет наследника титула и состояния. Он очень хотел иметь детей. Мальчиком он жалел, что у него нет ни брата, ни сестры, и очень радовался появлению в доме кузенов Шарп и их сестры. Он обожал маленького Тедди и мечтал о дне, когда у него появится собственный сын. Он только хотел знать, его ли ребенка носит жена.

Корд взглянул на Викторию. Она все еще была бледна, но ее руки уже не дрожали.

– Если вы уверены, что все будет в порядке, пожалуй, я не стану менять планы.

Ему требовалось побыть вне дома, ему нужно было время, чтобы свыкнуться с новым осложнением. Он должен был обдумать тот факт, что ребенок, растущий в животе его жены, может быть от другого мужчины.

Когда он женился на Виктории, он и вообразить себе не мог ничего подобного. Мужчине, особенно такому, как он, нелегко смириться с этим. Нужно время. За эти несколько дней он все обдумает и, возможно, сможет смириться с мыслью, что отцом ребенка Виктории мог быть Джулиан Фокс.

Тори только мельком видела Корда перед тем, как он уехал в Уотфорд. Может быть, ей не следовало перебираться в его спальню, пока не пройдет утренняя тошнота, но она не могла сидеть сложа руки и ничего не делать, чтобы исправить ужасное недоразумение.

Она надеялась, что сможет скрыть свое положение и что плохое самочувствие быстро пройдет. Ей следует быть осторожнее в будущем – пока она не получит ответа на письмо, отправленное Джулиану.

Она могла только молить Бога, чтобы Фокс помог ей отыскать способ выбраться из петли, в которую она сама всунула голову.

С отъезда Корда прошло два часа, когда Клер сообщила ей неприятную новость.

Тори рассказала сестре о намерении их отчима продать Уиндмер и о своем решении проникнуть туда и попытаться найти дневник. Но Клер никогда не чувствовала привязанности к котсуолдскому имению, она считала, что Тори нужно забыть о прошлом и смотреть в будущее.

– Каждый раз, когда ты пытаешься найти мамин дневник, ты попадаешь в беду. Что бы Майлс Уайтинг ни сделал, это осталось в прошлом. Не стоит снова подвергать себя риску.