Иман Кальби - Падая за тобой

Надела джинсы и обтягивающую футболку. Даже не знала, что у меня вещи такие были, давно не носила, уж не знаю, как они вообще в чемодан попали, наверное, брала по принципу чего-то функционального, кэжуал. Думала, поправилась сильно, килограммов на пять, но нет, влезла, даже вполне себе ничего… Грудь выгодно облипляет черная ткань, даже немного неприлично, я бы сказала… Хотя и не придерешься. Я ж не виновата, что она у меня совсем не маленькая, что есть, то есть. И джинсы хорошо сидят, как влитые… И зачем я только таскаю эти дурацкие халаты бабушкинские, все пытаюсь казаться скромной и неприметной, раз в доме столько мужиков чужих то и дело шнырябт… Расчесала волосы, не буду их собирать, подкрасила губы, совсем немного, только блеском, чтобы не были обветренными. Слышала, как позвонили в дверь. Опять, наверное, эти его бойцы… Мальчишки ведь все, лет по двадцать-двадцать пять максимум… Все наши земляки… Даже не знала, что столько их тут обитает.

— А что ты удивляешься? Так же и твой Алмаз сюда в свое время приехал. Тут школа хорошая бойцовская, и условия, так что, да, неудивительно, — ответил мне Руслан, когда я спросила как-то между делом, после очередной грубости Алмаза, чтобы хоть как-то перевести тему и скрыть свое расстройство…

Снова зашла на кухню, красиво сервировала стол всем мною наготовленным. Опять никто к этому не притрагивался… Чай снова вскипятила. Натянула на лицо непосредственную улыбку и, хоть сердце и билось со скоростью света, пошла в зал.

Много мужиков в одном пространстве- аж страшно от концентрации тестостерона… Человек семь, вместе с Алмазом и Русланом, не меньше. Что-то отстраненно обсуждают, кто-то в телефоне, он, как всегда, безучастный. Я захожу- и повисает тишина в воздухе… Все смотрят на меня недоуменно-ошалело… Да, мальчики. Я ведь от вас бегала, шифровалась, чтоб на глаза не попадаться, а я есть, я та самая, чьи харчи вы едите уже вторую неделю…

— Привет всем! — выдаю я дружелюбно, — может кто голоден? Накормить?

Теперь точно знаю, что такое выражение «открытая челюсть». Вот именно открытая… Челюсть… Именно это было на лицах у всех, правда, кроме Алмаза. Я не осмеливалась посмотреть на него, но знала точно, чувствовала кожей, что он в ярости. Ну и иди на хрен…. Вернее, иди, трахни кого-нибудь…

Повторного приглашения не понадобилось. Уже через три минуты они сидели и с аппетитом поедали все то, что я готовила для мусорного чудовища, как сама говорила, когда приходилось выкидывать несъеденную еду…

— А мы все понять не можем, откуда у Алмаза такие деликатесы дома завелись, пасемся все время у холодильника… — весело и непринужденно говорил один из пареньков, набивая щеки.

Все они вели себя по-разному. Кто-то дружелюбно, словно без задней мысли общался, кто-то, напротив, не сводил с меня глаз, пожирая, кто-то старался держаться сдержанно и отстраненно, как это принято у нас на Кавказе при общении с женщиной. Больше всего бесили, конечно, эти взгляды… Они знали, что я им чуть ли не матери гожусь вообще? И почему только меня так раздражало это внимание… И что ты вообще раздражаешься, Камила? Сама ведь провоцируешь, специально…

— А Вы надолго? — спрашивает все тот же разговорчивый парень.

— Не знаю пока, — пожимаю плечами, отпивая свой чай и как-то неудачно оставляя влажными губы. Прямо чувствую все семь пар глаз на них… Аж жар прилил к лицу…

— Скучно у вас тут… Наверное, скоро поеду… — зачем-то выдаю…

— Да, она скоро уезжает, — грубо говорит Алмаз, — а вы что расселись? Жрать сюда пришли? Быстро встали и в зал…

— А как же в зал сразу после еды? — артачится тот самый болтун.

— Слышь? Каком кверху! Думать надо было перед тем, как рот набивал… Теперь мне попляшешь на беговой с полным желудком!

Они поспешно выходят из-за стола, ожидаемо шумно отодвигая стулья, оставляя после себя горы грязной посуды, Руслан тоже грамотно и знающе быстро смывается. А мне вдруг становится страшно. Я как-то даже тушуюсь, не осмеливаясь поднять на Него глаза.

— На меня смотри, — выдает грубо, — это что сейчас было?

— А что тебя смущает? Не могу накормить людей едой, которую здесь никто есть не хочет? — пытаюсь парировать так же агрессивно, не получается. Словно оправдываюсь перед ним, признавая свой косяк.

— Не хотят есть- не готовь. В чем проблема?

— Скучно, — смотрю с вызовом.

— Так поезжай туда, где весело…

Я молчу, потому что устала столько раз уже слышать это проклятое «поезжай». Когда каждый раз тебя вот так демотивируют башкой об стол, реально хочется все послать и уехать…

— Уеду, уеду… Обязательно уеду… — выдаю я, разворачиваясь и выбегая прочь, пряча свои глаза…

Следующие несколько дней мы опять в статическом напряжении и избегаем друг друга… И ничего эта моя выходка не дала. Он ведь даже не ревновал… Тот, мой Алмаз, сразу бы взорвался, только посмотри на меня другой, а этот давал меня рассматривать, изучать, даже комплименты скрытые делать… Даже Руслан, как мне показалось, удивился такому отстраненно-прохладному поведению друга.

А про «скучно» я не соврала. Мне действительно страсть как не хватало работы, движения, жизни… Вот этот монотонный труд, еще и при отсутствии хоть какой-то отдачи, просто добивал и вводил в уныние… Я договорилась на работе, что мои ребята будут звонить мне только в случае острой необходимости, вот только то ли все про меня забыли и я реально больше не нужна, то ли не было острой необходимости, но я буквально молилась, чтобы наконец- то раздался заветный звонок и я хоть на какое-то время заняла себя разгребанием возникшего вопроса…

Алмаз с Русланом с самого утра куда-то укатили. Наверное, все-таки трахаться», — почему-то подумала я, когда он помогал ему пересесть с коляски на пассажирское… Сердце опять сжалось от его вот такой вот полубеспомощности… И в то же время, она не оправдывала его отвратительного отношения ко мне… Не знаю… Нахождение здесь было словно бег по углям… Сплошная агония…

А я снова решила все убрать, раз уж нечем было другим заняться, попытаться отвлечься от своих тяжелых мыслей. Поднимаю глаза в зале, а там на люстре такая пыль, словно ее несколько лет не мыли… А несколько лет, наверное, и не мыли. Как дом был куплен…

— Нашла стремянку, залезла, сбрызгиваю их пульверизатора хрусталь, вытираю насухо.

Даже не заметила, как за спиной раздались шаги и голоса. Как-то много голосов, больше, чем два… Оборачиваюсь неудачно, и понимаю, что лечу вниз… Кричу от страха и неожиданности.

Чьи-то руки меня тут же подхватывают. Открываю глаза и понимаю, что меня держит один из парней-питомцев Алмаза, из тех, кто молчаливы и чрезмерно остры в своих взглядах.

Но не это сейчас важно. Я перевожу глаза на Алмаза, как и все остальные присутствующие и понимаю, что он стоит. Только что встал с коляски. Сам! Сам встал! Без посторонней помощи!

— Ну вот, смотри, — кричит радостно Руслан, — я же говорил! А теперь попробуй сделать несколько шагов! Позвоню сейчас твоему врачу…

— Отпустил ее! — нарушает всеобщую радость его клокочущий голос.

Парень аккуратно отпускает меня на пол, и Алмаз теперь пристально смотрит мне в глаза.

— В комнату свою пошла. Только попробуй выйти…

Ухожу, а за спиной слышу, как он толкает стоящее возле него кресло, которое я переставила, потому что было по-идиотски поставлено, а я знала, как сделать так, чтобы хорошо стало, красиво… это же моя специальность, как-никак, хоть я и позабыла про нее за варкой ему супов, которые он не ест…

— И чтобы не смела больше тут ничего переставлять, поняла?! — не просто орет, кричит так, что воздух сотрясается. — Дома у себя будешь расставлять!

— Тише, тише, Алмаз, ты что, — цокают ему парни со всех сторон. Но я этого уже не слышу, потому что уношусь к себе, опять вся в слезах…

Я отвыкла от липких, призывных взглядов мужчин. Поняла только сейчас, когда зашла к себе и ощутила себя какой-то грязной… Опять стало обидно до ощущения рези в горле… Вот насколько я поставила на себе крест как на женщине… А он… Ему плевать… На все плевать… Он молодой мужик, который теперь требует свежего мяса… В тридцать пять у мужчин открывается тяга к молоденьким, отчаянно пытаются продлить свою молодость так, наверное, правда жизни… Вспомнила Капиева и усмехнулась… Далеко идти не надо за примерами… Я ведь тоже у него появилась как раз в этом возрасте… А что я? Даже если генетика и позволяла мне выглядеть более-менее неплохо пока, что будет через пять- десять лет? Мне уже сорок, сорок пять… А ему всего лишь сорок, сорок пять… Вот она, несправедливость этого мира…

Пошла под душ, яростно натирала тело губкой, пытаясь смыть эти взгляды… Только сейчас ощутила, как измождена, устала… Не трудом, именно ситуацией, этим холодным презрением, демонстративным равнодушием… Укуталась в большой банный халат, явно не моего размера. Завалилась на кровать. Открыла фотки на телефоне. Смотрю на своего сына… Щемящая тоска в душе… Скучаю, как же сильно я скучаю по нему… Трачу время на мужчину, которому не нужна… Не просто на мужчину, на твоего отца, малыш, который даже не помыслил за все эти годы, что ты можешь быть его… Который сказал, что не хочет, чтобы я от него рожала… Что ему дети не нужны…

— Мой мальчик… Скоро я буду дома… — слеза покатилась по щеке…

Усталость и расслабленность в итоге полностью меня поглотили, я так и заснула, лежа на животе, укутанная в белый махровый халат нереального размера…

Просыпаюсь от чьего-то присутствия в комнате… Стало как-то не по себе, я ведь не знаю, кто это…Хотя вру, конечно, знаю… Чувствую… Слышу дыхание… Чувствую, как касается халата и спускает его вниз. Сердце пропускает несколько ударов, когда ткань собирается на пояснице гармошкой. Дальше пока не спускает.

— Зачем ты приехала сюда, Камила? — слышу его хриплый голос, — зачем?

Снова этот дурацкий вопрос. Сколько раз я уже отвечала ему на него…

— Ты знаешь ответ… — тихо шепчу я, не шевелясь.

Чувствую, как он прикасается к моему плечу своим протезом и ведет вниз, по моей спине…

— Странное ощущение, знаешь? Я действительно чувствую твою кожу под этой железякой… Ничего больше не чувствую, а кожу твою чувствую… Почему так, Камила, а? Почему я всегда чувствую только тебя? — и я вдруг впервые за эти дни слышу где-то там, далеко-далеко спрятавшегося, своего медвежонка…

— Алмаз, — не выдерживаю, стону я, хочу повернуться, но он прижимает мою спину обратно, не дает пошевелиться.

— Лежи так, — командует, опуская халат ниже, теперь оголяя мои ягодицы…

— Полный дом мужиков, а ты голая, задом кверху… комната не заперта… Ты нарочно, да? Решила довести меня?

Я лишь всхлипываю, когда чувствую теперь холод металла на своих ягодицах… Я совру если скажу, что не хочу почувствовать тепло его второй руки, настоящей… И в то же время, вслушиваюсь в свои новые ощущения… Говорю своему мозгу, что это тоже Алмаз… Что такой ведь он на самом деле, внутри.. Из железа, из стали… Не успела я подумать про его настоящую руку, как ощутила ее на своем заду. С лихвой… Он со всей силы шлепнул меня, так, что я непроизвольно дернулась и выгнулась. Место шлепка сразу загорелось тысячью иголок… Что уж говорить, рука у Алмаза предсказуемо была тяжелой…

— Зачем крутила задницей перед моими ребятами сегодня? — грубо спрашивает, шлепая во второй раз, — молодого члена захотела? Они облизывались на тебя… Чуть кадыки всем не повырывал, довела меня-таки, сучка…

— Ай, больно, — отвечаю я честно, и снова пытаюсь перевернуться, но он опять не дает, на этот раз прижимая к кровати еще сильнее и резче. Задницу обжигает очередная серия шлепков.

— Когда ты стала такой наглой, Камила? Такой умеющей соблазнять… Такой бесстыжей? Такой бесстрашной? Прийти и строить глазки мальчишкам при мне? Это сколько смелости набралось в тебе за эти годы…

— Тебе же плевать, — выдаю я сквозь зубы, — сам говорил… Собирался кого-то поехать трахнуть… Может мне тоже хочется кого-то трахнуть… Я ведь свободна, ты сам дал мне свободу, забыл?

Он молчит. Тяжело дышит… Спускается теперь своим протезом ниже, проводит вдоль ягодиц, погружает один из искусственных пальцев между ног…

Это так странно по ощущениям… Словно это он и словно не он… Паника сменяется искрами пробирающего удовольствия, потому что осознание того, что это Алмаз, все-таки триумфально побеждает мысли о том, что какой-то странный, холодный металлический предмет погружают в тебя…

— Как настоящая, доктор был прав… Вот только одно не учел… Ни хуя не настоящая… Я чувствую жар у тебя между ног, а вот мокрая ты или нет- почувствовать не могу…

Я громко выдыхаю, потому что мне сейчас очень хорошо… Впервые за эти годы без него я испытываю не изнурительное напряжение от трения своих пальцев о сухую плоть и невозможности кончить, я испытываю нарастающее возбуждение, которое закончится оргазмом. С ним ведь всегда заканчивалось…