Иман Кальби - Падая за тобой

Трогает лицо. Сначала нежно, а потом больнее, сжимая.

— Выкинул бы тебя, с…ку фригидную, из своей жизни, из своего дома, но все равно люблю… Все равно хочу тебя до безумия… Хоть ты и равнодушная, неблагодарная тварь…

Так грубо он меня еще не обзывал… Видимо, реально уже в печенках у него… И мне что-то бы ему ответить… Возразить, извиниться, наоборот, накричать, исправиться, возможно… Но не получается… Не хочется… Я просто снова отворачиваюсь, опустив глаза. И он уходит… После очередного такого неудовлетворенного секса он всегда уходил….

Сначала я думала, просто проветриться. Но потом узнала. Из желтушных новостей узнала. Смешно сказать- копаюсь просто, чтобы убить время, в интернете, открываю какой-то сайт, а там новость про моего мужа всплывает… Оказывается, у него новая пассия… Знаменитая балетная прима Кабачкова… Читаю статью, про то, как ухаживает за ней, какие подарки дарит, что для нее делает, а самой наплевать. Вот абсолютно. Как была внутри заморожена, так и осталась. А статья-то большая. Смакует журналист подробности бурной жизни Арсена Капиева. Оказывается, у него уже целая коллекция таких звучных на имена фавориток в загажнике. То известная модель, то журналистка, то телеведущая, то актрисулька из любимых женских сериалов на канале «Россия», то певица одного из девичьих бэндов… Читаю все это и понять не могу- все они красивые, яркие, эффектные, а главное, судя по подробностям их с ним отношений — громких ссор, примирений и тяжелых расставаний, любили его. Зачем ему тогда я? Скромная, дикая девочка из бедного горского села в несуразном по меркам этих шикарных девиц класса люкс белом синтетическом платье с рынка…

***

— Арсен, останься, — шепчет Карина своими сочными губами, покрывая поцелуями его шею, — не уходи в ночь… На улице дождь… Не могу спать под дождем…

— Ты не под дождем, Карина, а под крышей, — отвечает раздраженно, но с приколом, усмешкой.

— К своей тихоне идешь? Уже соскучился? А говорил, что достала, что выгонишь ее завтра… Что холодная она… А сам ее имя шептал, когда кончал… в меня… — он сидит к ней спиной на краю кровати, застегивая рубашку, но слышит ее всхлипы.

— Мне нечего тебе сказать, Карина…

— Зачем тогда приходишь ко мне? Разве если любишь, одной не достаточно? — кидается к нему на шею, обнимает, прижимаясь пышной грудью к его спине.

— Для любви достаточно. Для еб…и нет, — он всегда отвечал предельно честно. Грубо, бесцеремонно, но честно. Если хотел- говорил сразу. Если был влюблен-тоже. Если остывало- не тянул кота за яйца. За эту его прямолинейность бабы его и любили… Очень любили… Как же они за ним бегали. Еще до больших денег. А с большими деньгами-так вообще… А он, как мудак, влюбился, в сельскую лохудру, которой одной во всем мире посрать и на его бабло, и на него самого. Вот такая гребанная карма, мать его…

— Я все равно буду рядом, Арсен. Ты знаешь… Даже если будешь гнать, приду… Ничего не изменится для меня… Все, что хочешь, вытерплю… — опомнилась Карина. Он знал, что ей с ним хорошо, комфортно, сытно. Он достал ее из-под одного жирного урода, в казино «Кристалл». Она пела по ночам перед толстосумами в красных пиджаках, а после выступления раздвигала ноги в кабинете менеджера. Тот любил еще ее и приложить, если видел, как флиртовала с посетителями, хотя сам и заставлял флиртовать- чем больше флирта, тем больше бабок эти толстосумы прожигали, голова чумела… Арсену попросту стало жаль девочку. Выкупил ее у местных хозяев, чтобы «пела» впредь только для него…

Карина стала самой долгоиграющей его женщиной. Другие приходили и уходили, а она терпела… Ждала… Почти никогда не истерила и не предъявляла. Он содержал ее уже как лет пять. За эти годы девчонка обросла имуществом, поставила на ноги свой бизнес — несколько салонов красоты, получила неплохое образование, выучила английский и достаточно надежно вписалась в московскую тусовку. Молодец. Другая дура давно бы уже просрала- и его самого — неуместными качаниями прав и надеждой на что-то большее, и бабло, которое от него получила, — на ерунду всякую и безделушки… А эта была из умных, терпеливых, мудрых… На таких жениться хорошо… Жаль только, что такими умными, терпеливыми и мудрыми, как правило, бывают только бывшие бл… ди…

— Слушай, Арсен, а может ей надо просто показать? Научить ее?

Мужчина с удивлением повернулся в сторону Карины.

— Ты о чем?

— Что ты хочешь, совсем девочка еще твоя Камила… Да к тому же, началось у вас все нехорошо… Насилие и есть насилие… После такого вообще-то надо к психологам ходить, а ты хочешь, чтобы она гетерой стала в твоей постели…

— Кем-кем? — переспросил с чуть заметной улыбкой.

— Гетерой- это элитные жрицы любви в эллинистическом мире… Таис Афинская, например. Кружила голову половине Греции, включая Александра Македонского.

Арсен улыбнулся.

— Вот за это и уважаю тебя, Каринка. Не перестаешь удивлять… Молодец ты… Много в тебе талантов скрыто, гетера… — потянулся снова к ней, а что, можно и еще разок… Все равно дома никто не ждет… Часом раньше, часом позже…

Уже после очередного секса, лежа рядом друг с другом, смотря в потолок и куря, а она всегда позволяла ему курить в постели и курила сама, хоть и отчаянно ненавидела запах сигарет и в его отсутствие даже не притрагивалась в открытой пачке, она снова завела эту тему.

— Я могу ее обучить…

Сказала и закрыла глаза, ожидая, что сейчас он сорвется, поставит ее на место, укажет на то, кто она и как ее звать… Так было уже… Когда она плакала и валялась в его ногах пьяная, узнав, что он привез с родины молодую и прекрасную жену… А она ведь так втайне надеялась, что рано или поздно выторгует его у судьбы, вытерпит и заслужит…

— Я подумаю, — отозвался он через какое-то время…

Глава 12

Камила

Я вернулась из магазина в районе трех часов дня. Мне не особо туда и хотелось- то, неуютно я себя чувствовала на этом празднике жизни и роскоши, под пытливыми, высокомерными взглядами продавщиц или консультантов, как гордо они сами себя величали, которые, стоит им только почувствовать твою неуверенность, ведут с тобой себя так, словно они не наемный персонал, а владелицы не больше-не меньше самого бренда, даже не его бутика. Но он заставил, буквально вытолкал меня «проветриться», как на его языке назывался заезд в Столешников переулок, ГУМ или ЦУМ.

Я зашла домой и не могла не уловить витающий в воздухе запах… Другой женщины… Увидела ее туфли на входе. Дико дорогие, сразу видно. Сумочку на тумбочке. Невольно проскочила усмешка на лице… Он ведь знал, что я скоро вернусь… Неужели такой безалаберный? Или ему наплевать? Или он назло? Мстит мне? Пытается задеть… Так мне плевать… Самым обидным для себя самой было то, что мне плевать… Я настолько деревянная внутри, что меня не унижает даже факт того, что он не уважает меня как жену…

Молча прошла в спальню, не снимая плаща и легкого шелкового шарфа на шее. Не потому, что хотела быстрее их запоймать и предъявить, скорее испытывала саму себя- неужели ничего не почувствую, даже когда увижу ее на своей подушке, под своим одеялом…

Они были голые. Спасибо, хотя бы не в нашей постели. Арсен привел ее в одну из гостевых. В тот момент, когда я зашла, она сидела перед ним на коленях, выпятив свой холеный голый зад, делала ему то, что я боялась представить даже в самом страшном сне… Он несколько раз намекал мне недвусмысленно, что хочет попробовать со мной, два раза даже пытался заставить, придя домой пьяным… Но нет… Я сказала, что лучше кинусь вниз с балкона, чем он заставит меня засунуть это в свой рот. А она засовывала. И ей, судя по тому, как она это делала, нравилось… Меня вообще удивляло, почему женщинам он так нравился…

Арсен увидел меня в дверях, но даже не шелохнулся. Мы пересеклись глазами. И я быстро решила ретироваться, но он резко остановил окриком.

— Постой, Камила.

Остановилась, скорее от шока. От неверия… Почувствовала буквально через пару секунд его руки на своих плечах.

— Не уходи… — прошептал и стал медленно стаскивать с моей шеи платок, за которым последовал плащ, водолазка, юбка. Я стояла в одних колготках и лифчике, когда она подошла ко мне. Он был сзади, снял бюстгалтер, а она тут же подхватила его, отбросила в сторону и нежно провела по моим грудям.

— Расслабься, девочка, — проговорила эта странная женщина грудным голосом, — я научу тебя получать удовольствие от мужчины…

На секунду я замерла от шока и неверия, а потом вдруг перед глазами встала картинка со стороны, как я сейчас смотрюсь… Почти голая, зажатая между своим мужем и его любовницей, которая недвусмысленно лезет к моему телу… Мне стало тошно, гадко, противно, мерзко… Я с силой оттолкнула ее, вырвалась из его захвата и понеслась опрометью до ближайшей ванной. Закрыла дверь. На всю мощь включила воду и залезла под нее. Терла, терла, терла свое тело, надеясь избавиться от этого мерзкого чувства, но не получалось… Эта мерзость была во мне везде… Она день ото дня росла, множилась, глубже в меня въедалась. И она появилась не сейчас, в этой комнате, когда я стояла между ними двумя… Эта мерзость жила во мне давно. И я знала ее имя- ее звали Нелюбовь…

Не помню, сколько я так просидела в ванной. Шум воды заглушал все происходящее снаружи. Я не знала, ломились ли они ко мне, звали ли… Не хотела знать… Когда терпеть соприкосновение воды с телом стало попросту болезненно, а пальцы на ногах и руках сморщились, я все-таки выключила воду, вытерлась насухо, но так и осталась сидеть в ванной…

Через какое-то время в дверь тихо постучались. Раздался женский голос.

— Он ушел. Выходи. Поговорим.

И я вышла…

Карина сидела за столом кухни, перед ней стояла бутылка коньяка. Сама она уже явно приложилась.

— Садись, недотрога, — проговорила она дружелюбно, указывая на соседний стул.

— Что, совсем плохо? — спросила искренне, после того, как налила мне янтарной жидкости и буквально насильно заставила опрокинуть в себя. Смешно сказать, в тот день я впервые попробовала алкоголь и узнала, что с помощью него можно хотя бы ненадолго повеселеть или забыться…

— Я не знаю, что Вам ответить, — честно призналась я…

— А ты не отвечай, а послушай меня, Камила, — пристально посмотрев мне в глаза, начала Карина… Так, оказывается, ее звали…

— Знаешь, смотрю на тебя и ненавидеть хочу… За все… За молодость твою… За красоту естественную, без все этой мишуры, которую мужики чуют за километр, за то, что он так любит тебя, за то, что ты его не любишь, не ценишь…

Я усмехнулась. Адвокатесса его хренова.

— Да, не смейся. За это тоже… Потому что он заслуживает любви… Я бы его так любила, Камила, если бы он позволил. Пи…ц как любила бы… Пылинки с него бы сдувала… Ноги бы ему целовала… Вот только не нужна ему моя любовь, — она и вправду была уже пьяна. И, наверное, поэтому откровенна. В затуманенных коньяком глазах читалось много боли… И мне стало ее жаль, впервые кого-то еще стало жаль по-женски кроме себя… Она тоже страдает, по-своему, над своей историей сокрушается… И даже неизвестно, что ужаснее- жить с нелюбимым, который любит или любить того, кто не полюбит никогда в ответ… Но потом опять верх взяло зло за себя, за судьбу свою сломанную…

Я с силой поставила стакан на стол и посмотрела ей в глаза.

— А мне его любовь не нужна! Не нужен он мне! Забирай себе!

Та лишь покачала головой, печально улыбнувшись.

— Наивная, могла бы, забрала… Да только берут только они, а мы так, принимаем их выбор… Послушай, Камила. Ни ты, ни я на белых простынях с серебряными погремушками ведь не родились. Нужду видели, унижения, позор… Может ты позор и не успела увидеть, еще мала слишком была, как он тебя забрал, но поверь мне, увидела бы, припозднись он на пару лет…

А я усмехнулась про себя… Позор… Главный позор сотворил со мной он…

— Он ведь тебе все дает… А тебе типа не нужно ничего…Ты не ценишь и не понимаешь, что имеешь… Хорошо, не люби его, но себя-то полюбить нужно… Вон, я… Не жду никаких хэппи эндов и в сказки никакие не верю… Строю свою жизнь, чтобы, как только окажусь брошенкой, не у разбитого корыта сидеть, а быть упакованной, защищенной. А ты совсем же малышка еще. Учись- он ведь все оплатит, работай над собой, формируй свой вкус, освой иностранные языки, развивайся по-разному. Ну как ты не понимаешь, что даже если завтра он бросит тебя на улицу, ты ведь не сможешь вернуться к той своей прошлой жизни… Не сможешь опять стать частью их мира, тех, откуда он тебя вырвал… И они тебя не примут, и ты давно отвыкла от всего того дерьма… Ты ведь будешь, как тот котенок, которого забрали от кошки, приручили, а потом решили вернуть обратно… Мать к нему уже не подойдет, а мышей ловить он не научился… Скорее всего, помрет…