– Я не люблю обсуждать свою семью, – говорит она, улыбаясь, пока ставит разные

приправы на стол. – Если ты не против.

– Да, конечно, – откашливаюсь я. – Извини, я не знал. Я бы спросил иначе.

– Всё в порядке, – говорит она. – В любом случае, добавить молока в кофе?

– Нет, я предпочитаю чёрный, – отвечаю я, и она садится рядом со мной.

Я ошеломлён количеством еды, которую она ставит на стол. Яйца. Бисквит. Кексы.

Сладкие булочки. Кофе. И даже какой–то фруктовый салат.

В комнате на некоторое время становится тихо, пока она снова не нарушает эту

неловкую паузу. Не знаю почему, но с ней я всегда молчу. Я полностью теряю дар речи,

когда нахожусь рядом с Лаурой.

– Хорошо… приятного аппетита, – на её лице появляется широкая улыбка.

Я беру сладкую булочку, пока она наливает кофе в наши чашки. – Бруно! Завтрак, –

кричит она чуть дальше по коридору.

– Иду, – отвечает он ей.

Лаура берёт стакан воды и принимает таблетку, которая похожа на

противозачаточную. Ну, вы никогда не можете быть полностью в безопасности. Особенно,

когда вы намереваетесь трахать такого парня, как я, потому что я трахаюсь часто, и мне

нравятся киски.

Я намазываю маслом свою булочку, когда Бруно ходит без штанов и с одним

пальцем в носу, а другой рукой размахивает устройством с кнопками, которое похоже на

джойстик.

– Бруно! Почему ты голый?

– Голый? Я не голый, – отвечает он и стряхивает козявку с пальца.

– Тьфу, Бруно, прекрати это делать, пожалуйста, – она закрывает глаза и тяжело

вздыхает.

Я улыбаюсь про себя. Ребёнок очень похож на меня – выходит из своей комнаты,

не заботясь о том, как выглядит, что делает, и с его зависимостью от экрана. Ему похуй.

– Надень штаны, – говорит она. – Или ты навсегда оставишь Фрэнка со шрамом.

– Шрамы? У него шрамы? – глаза мальчика сверкают от волнения, и я смеюсь над

этим.

– Нет, малыш, но у меня есть чернила на моей коже и невидимые шрамы.

– Невидимые шрамы? – он опускает игровую приставку и фокусируется на мне, его

глаза мерцают от любопытства.

– Душевные шрамы, – говорю я, делая глупые движения руками, как будто это

магия или что–то вроде того, что заставляет Лауру усмехаться.

– Что за чернила на вашей коже? – он спрашивает.

– Знаешь, как татуировки, – отвечаю я.

– Татуировки? У вас есть татуировки? – он, кажется, искренне рад. – Я могу их

увидеть?

– Нет, Бруно. Хватит задавать столько вопросов. Ты беспокоишь его, – настаивает

Лаура, попивая кофе.

– Оу… – он выглядит разочарованным.

Я глажу его по голове, пока его волосы не спутаются. – Может, в другой раз,

малыш.

– Надень штаны, – говорит Лаура. – Он не хочет видеть твою голую задницу.

– Всё в порядке, – шепчу я Лауре. – Я видел столько задниц в своей жизни, что

ничто меня уже не смутит.

Она хмурится и пожимает плечами. – Хорошо, если ты так говоришь.

Бруно улыбается, садясь за стол, положив джойстик рядом со своей тарелкой. –

Что это? – он смотрит на мою чашку.

– Кофе. Хочешь? – я протягиваю чашку ему, после чего Лаура бросает на меня

злобный взгляд.

– Нет, спасибо. Я уже сделал глоток неделю назад, когда Лаура не видела, и мне не

понравилось.

Я фыркаю, когда челюсть Лауры падает, но она ничего не говорит.

Мне уже нравится этот маленький наглец.

Я откусываю от сладкой булочки и стону. Чёрт, это прекрасно.

– Серьёзно? – спрашивает Лаура.

– Ммм… так хорошо, – отвечаю я.

– Её яйца тоже хороши, – говорит Бруно и берёт одно. – Я люблю их.

– Их не так уж легко испортить, – размышляет она.

Я беру яйцо, чищу и пробую. – Вкусно.

– Видишь? – Бруно улыбается. – Сказал же!

– Ты умный малыш. Яйца полезны для тебя, знаешь? Они заставляют тебя расти и

становиться сильным.

– Лаура говорит то же самое, – размышляет он.

Лаура улыбается мне, когда берёт виноград из фруктового салата и кладёт его в

рот.

– Так вы её парень?

Она выплёвывает половину винограда. – Бруно!

Я смеюсь и глотаю свой кофе. – Неа.

– Вы уверены?

– Возьми печенье, – рычит Лаура, засовывая его ему в рот, чтобы он замолчал.

– О, подождите, – говорит он, жуя. – Вы не можете. Вы священник, верно?

– Проповедник. И я могу, – отвечаю я.

– Значит, вы можете жениться на ком–то?

– Да, – отвечаю я.

– Хм… Странно.

Ребёнок такой любопытный. Интересно, знает ли он, кто такой проповедник?

– Значит, вы работаете на церковь? – спрашивает он.

– Я не работаю на церковь, но я читаю проповеди.

Мои глаза расширяются.

Проповеди. Я должен был читать сегодня.

– Чёрт! – я вскакиваю со стула.

– Что? – спрашивает Лаура.

– Я должен быть в церкви. Чёрт!

Бруно хихикает. – Он ругается.

– Тише… – Лаура толкает его, а затем смотрит на меня. – Так ты должен идти?

– Да, мне очень жаль. Завтрак был очень хорошим. Благодарю.

– Возьми его с собой, – говорит она, и впихивает булочку мне в рот.

– Большое спасибо за всё, – пробормотал я с полным ртом, похожий на идиота.

– Не стоит.

– Значит, мы увидим вас в церкви? – спрашивает Бруно, когда я направляюсь к

двери.

Я останавливаюсь и смотрю через плечо на Лауру. – Спроси у своей сестры.

Затем я ушёл.

И это поражает меня. Впервые, когда я чувствовал себя виноватым за то, что не

был там, где должен быть. Я знаю, что запутался и должен всё исправить. Каким–то

образом Лаура повернула переключатель внутри моего мозга, который заставляет меня

сталкиваться лицом к лицу с моими демонами.

И победить их всех.

Глава 8

– Ты опоздал! – Мама прошипела на меня, когда я зашёл в церковь, наполненную

людьми.

– Я знаю, – шепчу я снова. – Извини.

– Где ты был? – спрашивает она, останавливая меня на своём пути.

Все смотрят на меня, но я стараюсь игнорировать взгляды и шепчу.–Снаружи.

– Снова пил?

Я киваю. Нет смысла отрицать правду.

Она тяжело вздыхает, а потом хлопает меня по спине. –Продолжай.

Я понимаю это как разрешение прочитать проповедь. Я боялся, что она выгонит

меня отсюда прямо сейчас, но она даёт мне ещё один шанс, и я хватаюсь занего обеими

руками.

Я подхожу к алтарю, становлюсь за кафедру и понимаю, что ничего не подготовил,

так что предполагаю, придётся импровизировать… снова.

Я откашливаюсь. – Всем доброе утро.

Тишина.

Не удивительно, учитывая мою последнюю речь.

– Я знаю, что в прошлый раз я был не самой яркой звездой на небе… но давайте

сосредоточимся на чём–то позитивном сегодня, хм? –я смотрю на прихожан, надеясь, что

они согласны, но они все, кажется, смотрят вперёд, будто бы меня вовсе нет. Как будто я

разговариваю с зомби или типа того. Ну и, одна бабушка, кажется, увядает на месте. Не

удивлюсь, если она умрёт.

Я смеюсь про себя, но потом я вижу Лауру и её братьев на скамье. И почему–то я

не могу думать ни о чём другом, кроме как о моменте, когда увидел её красивое лицо

после пробуждения,после пьянки. Это как выползти из ада и попасть на небеса.

Я проглотил ком в горле и схватился руками за кафедру.

– Сегодня я хотел поговорить с вами о радости. Веселье. Богатстве жизни и земли.

Люди замешкались на своих местах, как будто они, наконец–то, проснулись.

–Как мы все знаем, давным–давно, Бог создал землю, а затем человеческий род,

чтобы наслаждаться её богатством. Бог создал нас по своему образу и подобию, а мы, в

свою очередь, поклоняемся Ему как единственной истине.

Пристальный взгляд в глаза Лауры так отвлекает; мне трудно сосредоточиться.

–Бог учит нас любить друг друга и любить самих себя. Радоваться тому, что мы

имеем, и наслаждаться жизнью, которую Он дал нам на этой земле.

Некоторые люди кивают головой, но я не могу отвести взгляд от Лауры. В ней есть

что–то, что меняет моё настроение. Что–то, что пробуждает желание стать бунтарём

снова. Заставляет меня быть снова плохим.

– Тогда почему мы не позволяем себе немного удовольствия время от времени? –

спрашиваю я.

Маргарет хмурится, она стоит в левом углу церкви, наблюдая за мной, как ястреб.

Я высоко поднял голову. – Бог создал нас именно такими, как и хотел. Отрицать это

было бы оскорблением Его имени. Это значит, что Он создал нас со всеми потребностями,

которые мы испытываем. И, если вы чувствуете, что это противоречит вашей вере, то

ответьте на этот вопрос: Как можно любить кого–то другого или себя, если они делают

что–то или думают не так? И считаете ли вы, что любить себя важнее, чем следовать

набору произвольных правил? Или вы думаете, что Бог предназначил вас испытать всё,

что есть на этой земле? Потому что я думаю об этом в последнюю очередь.

Лаура крутится на своём месте, кусая губу, когда её пальцы скользят по волосам. Я

представляю, что это моя рука проходит по её волосам, моя рука касается её лица, мои

зубы кусают её губу.

Блядь.

Я сжимаю микрофон. – Верить в Бога – значит верить в Его план для нас. Верить в

свои представления о том, что значит быть человеком. Он создал нас такими, какими мы

должны быть. Так что наслаждайтесь жизнью, которая у вас есть. Так что идите и

поживите немного. Делайте то, на что никогда не решались.

Я усмехаюсь, видя недопонимание на лицах.

– Устройте громкую вечеринку. Поживите на краю. Прыгните с парашюта. Сходите с

ума. Разбейте то, что вам не нравится. Искупайтесь нагишом. Займитесь любовью с

партнёром в машине или на столе.

И вот челюсти прихожан снова упали.

–Секс – это не стыдно, люди. Это естественная функция тела, её Бог нам дал. Если

бы Он не хотел, чтобы мы наслаждались им так много, Он бы не сделал его таким

приятным. Так что наслаждайтесь жизнью.

– Фрэнк! – Мама шипит со стороны, но я игнорирую её.

– И что бы вы ни сделали… не судите ни себя, ни других. Именно этого Бог не хотел,

чтобы вы делали. Люби ближнего своего, как самого себя, помните? – я улыбаюсь. – И,

если вы думаете, что это странно – иметь эти чувства – вы заблуждаетесь. Они у меня

тоже есть. Все знают.

Я слышу вздохи.

– Что вы думали, что у проповедника нет потребностей? Ошибаетесь, – я смеюсь. –

Как я уже сказал, все мы люди.

Мама снова устремляется к алтарю и хватает микрофон, отталкивая меня в

сторону. – Проповедь закончена. Спасибо, что пришли. Увидимся в следующее

воскресенье,– голос у неё расстроен. – Надеюсь.

Она выпускает микрофон и тянет меня в свою комнату в задней части церкви,

захлопнув за собой дверь. –Фрэнк, объяснись.

–Что? – я пожимаю плечами. – Я хотел сказать им правду. Разве не в этом

заключается вера? Чтобы люди чувствовали себя лучше?

–Не о своих грехах!

–Может быть, мы с тобой просто не согласны в том, что такое грех на самом деле.

Она берёт Библию и засовывает её мне в руки. – Я предлагаю тебе перечитать это,

потому что ты, очевидно, забыл, о чём здесь речь.

– Или, может быть, я перешёл на следующий уровень.

– Фрэнк, – она вздыхает и закатывает глаза. – Ты испытываешь моё терпение.

–Слушай, прости, ладно? Я знаю, что сделал много ошибок в прошлом.

Её смех прерывает меня. – Это ещё мягко сказано.

– Я же пытаюсь исправиться, ладно?

–Не достаточно хорошо.

–Вот кто я такой. Кем я хочу быть. Кем мне комфортно быть.

– О, прошу тебя, ты ведёшь себя так, только потому, что был пьян и ничего не

приготовил. Раньше ты был так хорош в этом, а теперь посмотри на себя. Неряха, – она

кладёт руку на моё плечо. – Пришло время вернуть свой дух.

– И как ты предлагаешь это сделать?

–Немного самоанализа. Поговори с Богом. Иди в часовню и помолись. Это

единственный способ найти ответы для себя, Фрэнк.

Я вздыхаю. – Неужели мне это нужно?

Один суровый взгляд заставил меня уступить ей.

– Хорошо, хорошо, – я беру книгу, как будто это единственная истина. – Я поговорю

с Богом. Посмотрим, что он скажет о моей удивительной личности.

Она снова закатывает глаза, берётся за дверную ручку и открывает её для меня. –

Пожалуйста. В следующий раз… сделай мне одолжение и не появляйся.