– Господи, Лида, вот уж не ожидал, что вы окажетесь столь жестокой девушкой! – голос у Павла задрожал. – Я все понимаю, и я согласен с вашими доводами, в них есть рациональное зерно, только вот надо еще учитывать некие индивидуальные особенности человека… Аля – это большой ребенок. Да-да, я уже давно ей не муж, но я чувствую перед ней свою ответственность, я так жестоко с ней поступил когда-то…

– Жестоко? – перебила я Павла. – Ха-ха. Это она с вами поступила жестоко, когда не пошла вам навстречу, отказалась завести ребенка, хотя могла…

– Не могла!

– Могла! – многозначительно усмехнулась я. – Я в этой квартире столько лет живу – за соседней стеной в условиях идеальной слышимости… Да я больше вас знаю про здоровье и физические возможности Алевтины, чем вы. Наслушалась ее разговоров с подружками, вот! – Я провела пальцем по горлу.

Павел побледнел. Я же продолжила наступление:

– Вы живой человек, вы имели право на счастье, вы не обязаны были гробить свою жизнь в угоду этой женщине… Вы тысячу раз давали ей шанс все изменить… Это не вы, а она виновата в том, что ваш с ней брак развалился, на ней и ответственность! И да, да, она имела право не рожать, она имела право не хотеть ребенка! Не у всех есть материнский инстинкт, бывает! Но и отпустила бы вас тогда, не обманывала бы, не цеплялась бы за вас!

Кажется, я уже не вполне владела собой. Я бушевала, обличая Тугину, а Павел, весь бледный, испуганно смотрел на меня. Потом вдруг, ни слова не говоря, подхватил свою кепку и побежал прочь из кухни. Еще секунда – и за его спиной захлопнулась входная дверь.

На смену Павлу пришла тишина. Раздавались лишь звуки воды, что капала из крана в ванной. Тугина опять не до конца закрутила вентиль. Однажды кран был повернут в сторону, на пол, и вода просочилась на нижний этаж… Ленивая, беспечная пофигистка. Неаккуратная, вполне способная сотворить какую-нибудь бытовую катастрофу тетка…

Меня колотило от ненависти и раздражения. Я не узнавала себя.

Я ушла к себе в комнату, закрыла дверь изнутри на ключ. На всякий случай. Вдруг Алевтина узнает от Павла, встретив его по пути, что я о ней наговорила… Она же меня убьет.

Да, Тугина по большей части ленивая и добродушная, но добродушная – не значит добрая. Она не злилась без причины, но умела огрызаться. Алевтина, если вывести ее из себя, полноценно ругалась и скандалила. Помнится, даже с кем-то подралась в магазине: она рассказывала, как у нее из-под носа пытались увести последний товар с полки, что продавался по особо выгодной цене… Словом, моя соседка была вовсе не из тех кротких и всепрощающих созданий, готовых на все, лишь бы избежать конфликта.

Раздалась трель мобильного. «Наталья» – высветилось на экране.

Некоторое время я раздумывала, держа вибрирующий телефон в руке. Мне сейчас совсем не хотелось общаться с подругой. Да. Вот так. В первый раз за все время дружбы с Наташей меня не тянуло ей отвечать! Захотелось вдруг сбросить звонок, и… и все. Сбросить и просто не думать ни о чем и ни о ком.

Однако я себя пересилила.

– Алло, – с трудом выдавила я из себя.

– Лида, ну куда ты сбежала утром? Ах, я так волновалась… Ты как себя чувствуешь, все в порядке?

– Сейчас – да. Вполне.

– Как ты доехала? Ты же чуть ли не ночью сбежала…

– На такси. У метро поймала.

– Лида, это такой риск! Мало ли кто ошивается у метро, какие-то левые бомбилы… А если бы маньяк?..

Она отчитывала меня, точно старшая сестра – младшую. Или мать – дочь. С одной стороны, это выглядело мило и приятно (заботится, как о родной!), но, с другой стороны, глупо. Потому что не к месту и не по адресу. Мы с Натальей равны, она не должна меня опекать. Душит ведь, буквально душит своими советами… Она же тем временем тараторила:

– Приезжай ко мне. Вчера все прошло слишком официально. Отметим мой день рождения в узком кругу. Ты, я и папа-мама-Лешик, и все…

Произнесенное имя заставило меня вздрогнуть, точно выстрелили прямо над ухом. Наталья напирала:

– Лида! Ну что ты молчишь! Приезжай. Вот прямо сейчас собирайся и приезжай. Вызови официальное такси, без этих глупостей, а я тебя встречу и заплачу.

– Зачем? – пробормотала я. – Платить-то за меня зачем?

– Так ты едешь, да? – голос подруги зазвенел от радости.

Мне очень не хотелось отказывать Наташе, огорчать ее. Но, соглашаясь, я словно предавала себя…

– Нет, – ответила я безучастно.

– Но почему?!

Соврать? Сказать, например, что болит голова, что я плохо себя чувствую после вчерашнего застолья, еще не отошла от простуды… Только вот разве это выход? Наверное, не стоит откладывать неизбежное.

– Натуся, вот что… – вздохнула я. – Я больше никогда, слышишь ты – никогда! – не стану встречаться с твоим Лешей. С тобой, твоими родителями – да, всегда с радостью и удовольствием, но только не с этим человеком.

– Почему? Он, конечно, тот еще… анфан террибль, но… Это же мой выбор. Мой жених. Спутник всей моей жизни, я надеюсь…

– Я тоже на это надеюсь. Но мы с тобой можем встречаться и без него. В другом месте, в другое время, – вздохнув, твердо произнесла я.

– Ты меня ставишь в неловкое положение…

– А ты – меня.

– Я не могу выбирать…

– И не надо. Просто разведи нас с Лешей во времени и пространстве, чтобы мы с ним нигде не смогли пересечься.

– Лида, это невозможно, это неудобно и невыполнимо… Погоди, может, я о чем-то не знаю? Он тебя обидел? Он тебя так сильно обидел? – разволновалась подруга.

– Да, – не задумываясь, ответила я. – Мы с Лешей теперь враги.

– Он тебя оскорбил?

– Допустим… Впрочем, нет, не надо ничего выяснять. Достаточно сказать, что он просто хам и грубиян!

Я на эмоциях нажала на «отбой». Наташа тут же принялась перезванивать, а я – сбрасывать ее звонки. В конце концов я отключила мобильный.

В коридоре загрохотало, послышалось шуршание пакетов – вернулась Тугина. Интересно, она уже в курсе нашего с Павлом разговора?

Я опять принялась штудировать Гете. Где-то через час во входную дверь опять позвонили.

– Кто? – услышала я голос Тугиной. – Ты? Проходи… Да дома она, дома. Спит, поди.

Я подумала, что это примчалась Наташа, и потому немедленно открыла дверь в свою комнату.

Но это была не Наталья. На пороге стоял Алексей. Он вошел ко мне в комнату, не дожидаясь приглашения, сразу же сел в кресло и закинул ногу на ногу.

– О нет… – с тоской протянула я.

– Слушай, я тебя прекрасно понимаю, – с раздражением произнес Алексей. – Ты достала меня точно так же, как и я тебя. Но куда деваться? Наташа буквально заставила меня нанести тебе визит. Она хочет, чтобы я извинился и чтобы все было по-старому…

– Мне все равно, что она хочет. Я не хочу.

В глазах Леши мелькнуло что-то вроде… уважения?

– Я тоже не хочу, – спокойно, без фиглярских ноток в голосе произнес он. – Но жить-то как? Она же души в тебе не чает.

– Не знаю, – устало ответила я и села на диван с ногами, взяла в руки книгу.

– Что читаешь?

– Стихи.

– Чьи?

– Гете. – Я показала обложку, где золотыми буквами на немецком было написано имя автора.

– А, ну да, ты же у нас языковед… Интересно?

– «Über allen Gipfeln ist Ruh, In allen Wipfeln Spürest du Kaum einen Hauch; Die Vögelein schweigen im Walde. Warte nur, balde Ruhest du auch», – спокойно, с размеренной интонацией произнесла я вслух.

– Я только английский учил… Но как будто что-то знакомое… – удивленно произнес Леша.

– Конечно, знакомое! – не выдержав, улыбнулась я. – «Горные вершины спят во тьме ночной. Тихие долины полны свежей мглой, не пылит дорога, не дрожат листы, подожди немного, отдохнешь и ты…» Перевод Михаила Юрьевича Лермонтова.

– О чем это, как думаешь?

– О смерти, – не раздумывая, ответила я. – О том, что рано или поздно человек растворяется во всем этом… – Я повела рукой вокруг себя.

– Это раньше так было, в прошлых веках. Теперь же мы должны раствориться в этих выхлопных газах, превратиться в плитку под ногами, вытянуться в асфальтовую дорогу, перевоплотиться в цветочные клумбы и стать башнями-высотками. Разве не так?

Я опять улыбнулась.

– Давай договоримся. Я больше не буду задевать тебя, а ты не станешь подначивать меня. Нам по-прежнему придется встречаться в компании Наташи, куда деваться… но при этом мы вроде как не будем замечать друг друга. Короче, заключим с тобой пакт о ненападении, а? – тоже улыбнувшись, добродушно предложил Леша.

– Нет.

– Но почему… Я обещаю!

– Нет.

– Наталья сожрет меня! Да и тебя она сожрет, ты и сама это знаешь.

– Нет, – повторила я это короткое слово, вдруг ставшее в последние дни моим девизом.

– Лида…

– Я не хочу тебя больше ни видеть, ни слышать, ни вообще знать.

Секунду он глядел на меня, недоуменно подняв брови, затем пожал плечами. Встал из кресла, направился к двери. Но не вышел и остановился ко мне спиной, словно задумался, держась за ручку двери.

– А ты знаешь… Я, наверное, тоже все время думаю о смерти, – вдруг пробормотал он.

– Тоже? Гм. Я вовсе не думаю о смерти, – поправила его я.

– Ну, тогда эти стихи прозвучали очень к месту… как раз для меня.

– Леш, не дави на жалость. Я не собираюсь тебя спасать. Не моя работа. Пусть этим занимается Наталья.

– Не замечал в тебе раньше этой циничности.

– Да, ты замечал другое, – согласилась я. – Какая я лицемерка и скучная институтка.

– Тебя все в этой жизни устраивает?

– А тебе-то что до меня…

– Нет, ты скажи. Мне интересно.

– Не все. Вернее, меня все не устраивает, – почему-то вырвалось у меня.

– Я бы тоже хотел все поменять, – обернулся Леша.

– И я. Ненавижу свою работу: эти командировки, поезда, самолеты, залы ожидания, вокзалы и гостиницы…

– А я ненавижу эту воду. Эти бутылки. Городской трафик, от которого зависит работа наших водителей… И этих наемных водителей я тоже… Нет, не ненавижу, это слишком сильно звучит. Они мне глубоко безразличны. Торговля питьевой водой – не мое. Я занимаюсь совсем не тем, чему учился, чего хотел. А главное, я совсем не хочу быть под началом Сергеича.

– Никита Сергеевич – замечательный человек…

– Он зануда и пиявка. Конечно, любой начальник, босс имеет право быть занудой и пиявкой и кем угодно, но… Не круглые же сутки мне терпеть все это? Он же лезет во все наши с Натой дела!

– Поставь его на место. И вообще, ты от этого родства больше плюсов получаешь… – возразила я.

– Я бы и уволился, но уволиться из собственной семьи нельзя.

– Пусть Наташа поговорит с отцом.

Леша улыбнулся. Подошел к кровати, сел рядом, взял мою руку в свою. Я хотела вырвать у него руку, но потом передумала. Мне вдруг стало интересно, что он еще скажет. Кажется, в первый раз я увидела в нем живого человека, который чувствует и думает.

– Лида. А вот теперь я серьезно. Прости меня.

– Прощаю. И ты меня прости.

– Нет, ты была права во всем. Я урод и хам.

– Для мужчины это даже хорошо, – меланхолично произнесла я. – Быть грубым чудовищем… Тогда каждая девушка рядом с таким мужчиной чувствует себя красавицей.

– И умницей.

– Что?

– Я говорю – ты умница. И вовсе не лицемерка. В тебе есть нечто… Глубина, что ли? Или как это еще назвать? Второй план, третий… а за ними еще и еще! Ты, в хорошем смысле, очень непростая, Лида.

– Возможно, – легко согласилась я. – Только тебе-то это зачем?

– Не знаю. – Он поднес мою руку к своим губам и поцеловал. «Я это чувствовала, я знала, что так и будет, что он именно к этому и ведет…»

Я наконец вырвала у него руку:

– Уходи.

– Не могу, – улыбнулся Леша. В этот момент он даже показался мне симпатичным. Совсем не красавец, но что-то такое в нем я теперь разглядела, харизму, что ли… Как в некоторых актерах… Страшный, но бездна притягательности. Мне пришло на ум много французских актеров примерно вот такого типажа – длинный кривой нос, оттопыренные уши, хищная улыбка, а все женщины сходят с ума…

«А ведь он мне нравится, – с нарастающей тревогой подумала я. – Я слишком много думала об этом человеке, часто упоминала о нем в разговорах… И все эти сны с его участием… Просто наваждение какое-то».

Он снова взял мою ладонь в свою. Больше ничего не делал, не пытался ни обнять, ни поцеловать… Просто держал за руку и смотрел мне в глаза, улыбаясь едва заметно, краешками губ.

Стыдно признаться, но мне было приятно. Я не торопилась опять отнимать у него руку, я хотела, чтобы этот момент растянулся во времени.

И он тянулся, тянулся… Мы сидели рядом и смотрели друг на друга, и что-то такое происходило между нами, непонятное и неподконтрольное. Неправильное.

– Что это на тебя нашло? – спросила наконец я. – Что за нежности такие, почему, чем я заслужила?

– Представил, что больше не увижу тебя… И стало не по себе, – серьезно ответил Леша.